Времена

Ну, времена...
Мужайся и держись!
Всё в мешанине правды и кастетов.
И смерть, как жизнь,
И жизнь уже, как смерть...
Такая вот, братишка, круговерть.
Могли ли мы тогда предвидеть это?
Шестидесятых - клятых детвора,
Сюда мы просто проросли на ощупь,
И здесь теперь, как пни в кипящей роще.
Нас выкорчёвывать, наверное, пора...
Что ж, наливай полней стакан и пей,
Да колоти свою грудину в споре,
Что этот мир пускай дерьма дерьмей, 
И жизнь пуста, зато без лагерей.
Не кипятись – всё воротится вскоре…
Ну а пока возрадуемся дню,
И будем жить, и водку пить, что воду,
Пока поддых нам сапогом не бьют...
Смотри, а птицы подались на юг.
Пернатые предчувствуют погоду...

ПИСЬМО  ЕФИМУ  ШАУЛОВУ

Не в депрессухе, друже, дело.
Не в том, что мерзко на душе,
А просто так осточертело,
Опять застыть на рубеже
Каких-то новых потрясений
И жизней, вдавленных в кулак.
Я даже, будто вижу тени
Колонн, печатающих шаг.
И мне мерещится ГУЛАГ........
Не знаю, как там на Востоке,
Какие вас тревожат сны,
А здесь опять родятся токи
От генераторов войны.
И снова здесь, как в старом веке,
Среди беспечности и лжи,
Готовят античеловеки
Свои в зазубринах ножи...
Я верно болен и, быть может,
Живу один в своём бреду.
Но всей своей дублёной кожей,
Поверь, предчувствую беду.
И, если зуд грядущих войн
Свербит мой коженный покров,
То лучше пусть я буду болен,
Чем так пророчески здоров...

МОНОЛОГ  ЖЕРТВЫ  РЕИНКАРНАЦИИ

В кого меня реинкарнировал
Ты, двадцать первый, юный век?
Я после всех триумфов пирровых
Теперь какой-то имярек...

В той жизни, злой и необузданный,
Я истекал избытком сил,
Там столько песен с уст моих
Струилось, здесь я их забыл...

Здесь, будто чей топор заточенный
Мне ветки разом причесал,
И я теперь всем червоточенным
Стволом упёрся в небеса...

Всему здесь есть предназначенье,
Любому, вздорному на вид.
Лишь я нелеп и Божьей сенью
Как будто вовсе не прикрыт.

Мой ангел словно эмигрировал,
С другой душой сложив завет...
В кого меня реинкарнировал
Ты, двадцать первый, юный век?

ДЕТСКАЯ  СЧИТАЛОЧКА

Крестики, крестики.
Нолики, нолики.
Пялится Бог в монитор.
Жизнь на земле обрастает паролями,
Дымом сочится из пор...
Нолики, нолики.
Крестики, крестики.
Сбиты движенья с орбит.
Чёрного царства глухие наместники
Точат земной монолит.
Крестики, нолики.
Крестики, нолики.
Вышел с добром перебор,
Перекатились за шарики ролики.
В чёрном экране error.
Крестики, нолики.
Крестики, нолики.
Свет растащив по углам,
Крутят планету зелёные стольники,
Ропщет планета – Alarm!
Крестики, нолики.
Крестики, нолики.
Выпадет чёт, иль нечёт?
Бог улыбается молча за столиком,
Зная ходы наперёд.
Крестики, нолики.
Крестики, нолики.
Мух отделив от котлет,
Сетует Бог на изжогу и колики,
Пальчиком давит reset...

       *******

Здесь всё давно предрешено,
И я уже не стану
Надеждой брызгать, как вином,
По треснутым стаканам...
Осклизлой тропкой, через гать
Уснувшего болота,
Как пилигрим, как зверь, как тать,
Уйду судьбу свою слагать
По позабытым нотам...
И чёрным словом будут жечь,
Мне спину, грозно вякать,
И могут выплюнуть картечь,
Когда слюна иссякнет...
Но всем изломанным хребтом,
Через молву и скверну,
Охрипшей грудью, жадным ртом
Я дотянусь, наверно,
До тех полей, где зреет Русь,
Где спят хлеба тугие.
А если сам не дотянусь -
Дотянутся другие...

       *******

Теперь другие имена
У этого столетия.
Теперь иные письмена,
Слова и междометия...
И в едком дыме перемен
И новых установок
Уже не чувствуем мы крен
На борт, черпнувший воду...
Перемешалось всё и вся.
И тленом небо дышит.
И все загадки бытия
Желудков не превыше.
И если с горем пополам
Уверуемся в Боге,
Мы чаще крестим свой карман,
Чем самоих, убогих...
Но даже в лапах барыша,
В нарывах и кавернах,
Порою  просится душа
Очиститься от скверны...
И, чтобы как-то возвернуть
Её в Отцовы руце,
Придется, видимо, уснуть...
И больше не проснуться...

       *******

Как только месяц желтый клык оскалит
И до утра склонится над землёй,
Раздастся где-то, в заоконной дали,
Далёкий, сердце леденящий, вой.

И мы со страхом долго будем слушать,
Прильнув к окошку и едва дыша,
Как волки рвут свои степные души,
Ведь и у них имеется душа.

И не понять её нам, не обмерить,
Но мыслю я, (а ты не прекословь)
Что человек страшней бывает зверя,
Особенно - попробовавший кровь...

    КОНЬЯЧНО-ВОДОЧНОЕ

Мы достигли степени свободы,
О какой не грезилось дедам,
Где менты сбивают пешеходов,
А коты завидуют попам.
Где фунты, что лиха, что изюма,
Как их не замешивай в котле,
Неизменно обернутся в сумме
Мухами без признаков котлет.
А случилось, вроде, всё нечаянно,
Даже не пришлось копытом бить.
И свои идейные мычания
Нам теперь придётся отслужить...
Но зато, когда  натрудим шеи
И сольём на землю семь потов,
Сделают нам водку подешевле -
Станем мы счастливее котов...
А попов счастливее не станем,
Так и будем жить среди толпы,
Где воняют коньяки клопами
И не пахнут коньяком клопы...

     СИМПТОМЫ, СИМПТОМЫ...

Когда страна в безумнейшем экстазе
Взрастит из лилипутов гулливеров,
Когда опять отдаст в их руки казни,
Как справедливость наивысшей меры,
Тогда, вослед свободе, станут квази
И вся страна, и в ней Христова вера...

       НА ГРУНТ...

"Обнищала страна... Да конечно же, да!
 Потому что воры прикормились у власти!
 Продадут пароходы, потом - города,
 А потом - всю страну по частям на запчасти.
 Продадут и сбегут. Мы останемся здесь.
 Будем здесь вымирать терпеливо, но гордо.
 Будет нечего пить. Будет нечего есть.
 Будет некому плюнуть в продажную морду.."


 Игорь Козлов. "Продают пароход"



Не признавал я ни царей, ни хунт.
Всегда во всём свободным был и что же?
В соседстве с "Курском", медленно на грунт
Ложусь, сраженный алчностью и ложью.
Нет что вы? Что вы? - это не финал,
А лишь глава в большой амбарной книге,
Где, как и он, я продан был за нал
Какому-то заморскому барыге.
И не мертвец,  дышу пока, пишу,
И весь, как есть – живучая порода.
Но, как и «Курск» уже принадлежу
Истории уснувшего народа.
Вон он - вовсю выводит храпака.
И крепок сон под сладкий звон монеты.
А тут уже уходит с молотка
Кусок земли, шестая часть планеты.
А тут уже ни пашен, ни жнивья,
Ни дымных струй над трубами заводов.
Протру глаза – ну где же, где же я?
А мой корабль бортом черпает воду.
И вот он вымпел – доллар, евро, фунт
Как верный знак последнего парада.
И всей страной ложимся мы на грунт,
Туда, где «Курск», и так нам всем и надо...

       ТОРЖЕСТВО ОСИНЫ

Двадцать первый? Век ли? Фу ты, ну ты.
Нет не век, а только время псины,
Давшее всем нынешним иудам
Право - не склоняться пред осиной.

А они-то яро как, уж коли нам
Не взыскать с их чёрного сословья,
Солят землю и она просолена
И слёзою Божьею, и кровью...

Двадцать первый, эх ты, двадцать первый!
Я времён не видывал дебильней.
Нынче пики в козырях, но червы
Пусть не мастью, волей пику били...

И побьют,  и ждать-то, очень  мало
Вон какой набухло небо силой,
Да и грохнет, как уже бывало,
Возвещая торжество осины!!!

       *******

Кажется мне порою, будто бы в общей стае
Столько всего я знаю – хватит на семерых.
Кажется мне порою, будто бы ось земная
Прямо насквозь пронзает центр моей норы.
Бог с ней, с норою! Втрое, зрячей я стал втрое.
Будто самой кровью вижу со стороны,
Как мы коня строим. Снова коня строим.
Будет нам всем Троя в теле родной страны!