В местах пустынных и безводных

В местах пустынных и безводных
Растут цветы и травы зла
В ночах безмолвных и холодных
Тогда душа моя спала.

Когда же утро наступило
Я встал с земли в тяжелом сне
Мои слова, дела и силы
Тонули в мертвой тишине

Я шел среди травы в болоте
И травы рассыпались в прах
Цветы же красные из плоти
Чернели прямо на глазах

Когда срывал их при дороге
И выбирался из трясин
В болоте вязли мои ноги
Я был, как видно, не один

Где только шепот было слышно
Сухих полей и желтых рек
Сидел на камне неподвижно
Сухой и черный человек

Потом он встал, походкой шаткой
И от меня пошел он прочь
Я вслед его глядел украдкой
И снова наступила ночь.

А ночью душной, бездыханной
Он сеял тьму со всех концов
И мрак бросал густым туманом,
Что полз с земли до облаков.

И вот добрался он до края,
Где травы горькие цвели.
их брал, срывая и скрывая
В глубинных пропастях земли

И я был там, нагнувшись ниже,
Следил на ним, себя храня.
Но он стоял намного ближе
И оглянулся на меня...

Его лицо, как смерть сухое
И все без жизни было в нем
Глаза без дна и без покоя
Горели страстью и огнем.

И я бежал. Холмы темнели,
Звала зловещая тюрьма,
Тогда в земле открылись щели
Из них выглядывала тьма.

И я упал, ослабло тело,
И что-то вдруг сдавило грудь
Мне чья-то тень на горло села
Не мог не крикнуть, ни вздохнуть.

И снова я лежал в болоте
И я тонул, о Боже мой!
И он, чудовище во плоти
Уже нагнулся надо мной.

Спокойно на меня взирая,
Он что-то тихо говорил.
Я чувствовал, что умираю.
Тогда вот из последних сил

Я стал звать крест и вспомнил Имя,
И силы вновь пришли ко мне
И Царь, дариносимый Чинми
Явился в сердце и уме.

Немая ночь была жестока,
Но лишь рассвет коснулся роз
Сошла благая весть с востока
И луч ее мой сон унес

Когда закрылись окна ночи,
Тогда открылись двери дня
Дух света дышит там, где хочет
И Бог мой снова спас меня.