Театральный роман в двух томах

1.
Сцена сверкает, все рвутся к финалу,
Как по теченью сплавляемый лес,
Чувствуя дрожь нетерпения зала,
Бьются  в агонии ярком накале
Страсти актеров, летя до небес.

Солнце прожектора режет зеницы,
Длинные тени на сцене скрестив,
Как облаков перламутровых птицы,
Занавес долу роняет ресницы,
Сцена пустеет, грядет перерыв.

Впрочем, в антракте есть пища для взора:
Море апломба в плывущих телах,
Гул приглушенных в фойе разговоров,
Звучные фразы в пылу шумных споров,
Капли вина на припухших губах.

Снова все гаснет, пустеют проходы,
Сцена влечет, все сметая с пути,
В миги спрессованы жизни и годы,
Краски закатов сменяют восходы,
Бьется безудержно сердце в груди.

Вот и финал. Все расставлено должно,
Зло торжествует, рыдает Добро,
Ткань на кулисах трепещет тревожно,
Слезы из глаз удержать невозможно –
Можно сказать – попаданье в «зеро».

2.
Занавес падает, сцена немеет,
Снова актриса в людской толчее
Жизнь прожигает, толстеет, стареет,
И от блестящей безделицы млеет,
Тает, плывет в сладковатом желе.

Все начиналось с восторженной оды:
Занавес, Рампа, Кулисы, Партер…
И амплуа травести было вроде
Искорки счастья в той старой колоде,
Где рестораны, любовь, «Англетер»…

Роли на сцене сплеталися с жизнью,
Где ты есть кто – не понять в одночас,
Марш Мендельсона венчал чью-то тризну,
И над безумной и бедной Отчизной
Звон колокольный взрывался не раз.

Слава цвела так же скоро, как вишня,
Лишь оставляя кислинку во рту,
И, ощущая себя уже лишней,
Все же на сцену с улыбкою вышла,
Жалости взгляды ловя на лету…

Занавес падает, сцена немеет,
Грустны кулисы, безмолвен партер.
Свищет галерка… Да как она смеет!
Сладки улыбок таящихся змеи,
Скользки ступени с заоблачных сфер.