Высокая Борката. Главы 1-5

Аллегория

               Сон разума рождает чудовищ


1
Однажды занесло меня на край земли,
За снежный край тайги, Байкала и Тунгуски.
Где, скованные льдом, мы разве что могли
Пить водку на троих да материть по-русски.

Сибирская зима. Абстрактны мир и власть -
Особенно когда хватает провианта.
Работа день и ночь, потом - напиться всласть
И звать до хрипоты врача-официанта.

«Москва – Владивосток» - легенда-магистраль.
Распластанный медведь размахом в полпланеты.
«Стоянка пять минут!» - и поезд мчится вдаль:
В туманы и снега, сквозь ночи и рассветы...

По радио рассказ вели про книжный бум,
Про новости с полей и биржевые сводки...
И в полузабытьи, сквозь посторонний шум
Я слышал разговор, что шел за рюмкой водки.

2
Обрывки громких фраз, какой-то сивый бред -
В накуренном купе не то еще услышишь.
Сквозь ночи мрак в окне огней тянулся след,
А голоса то жгли, то становились тише.

«Живое всё – всегда! - обречено на смерть.
Пройти свой путь земной - и в звездах раствориться!
И чтоб нигде-нигде собой не повториться,
Ему всего-всего не суждено успеть!..»

«Звенит вселенная дрожащим эхом звезд,
Сквозь сито вечности алмазы просыпая.
И вздрогнет пара, так беспечно молодая,
От звона лунного, венчающего тост...»

«В ночи проснулся звук – часов настенных бой.
Давно уж за полночь. Мир спит, а им не спится.
И новый час зовет секунды за собой.
И каждая летит - стремительно, как птица.»

3
Тот пьяный бред крепчал - как видно, голоса
Затеяли игру в стихи на выбыванье.
Особенно один всё лаял, как лиса,
Пытаясь обличить «науку расставанья».

«Над морем гряды скал суровые нависли.
Ничто их не могло б с лица земли стереть.
Да им и все равно, ведь смерть  – примета жизни.
Известно: кто не жил, не может умереть!»

«Над черной глубиной у непокорных скал,
Под небом с бездной звезд стоял я, замирая.
И чаек голоса в прибое различал -
Так плачется душа, о прошлом вспоминая.

И удивился я и страстно захотел
С высоких скал упасть и в пену окунуться,
И услыхать вблизи тот звук, что улетел,
Легко поднявшись ввысь, чтоб больше не
вернуться.»

4
«Нет, я не прыгнул. Почему - не знаю сам.
Желанье действовать с сомнением боролось:
Чтоб присоединиться к птичьим голосам,
Понадобится крик, а не упавший голос.

И что-то подсказало мне, что этот звук,
Поднявшийся от волн туда - к далеким звездам, -
Наверняка рожден из чьих-то долгих мук,
Из радостей чужих, из боли сердца создан.»

«И стало грустно мне, что был я одинок,
Что звуку жизни я как будто непричастен,
Что жизнь моя прошла молчаньем между строк -
Теперь уж не собрать разрозненные части.»

«Что делать, например, мне с этим вот куском -
Всех мелочных обид и разочарований?
А вот еще кусок – несбывшихся желаний.
Никак не проглотить соленый в горле ком.»

5
«А если все куски теперь мои собрать?
Они наверняка на что-нибудь сгодятся!
И это ничего, что может оказаться,
Их наберется-то всего годков на пять.

Для жизни – малый срок. Попробуй-ка представить:
Пять лет как будто сна, сиденья на мели...
Вот если бы костер опять гореть заставить,
Чтоб вспыхнули огнем потухшие угли!

Чтобы вернулась мне вся ненасытность жизни,
Любовь и страсть, борьба и радость от нее.
Тогда б избавил я судьбу от укоризны
За злую шутку. В ней - бездействие моё!»

«С рефлексией кончай! Забыл про скорость света?
Про кварки и поля?» - «А как же связь времен?»
Последний мой вопрос остался без ответа:
Им не вернуться вспять – таков у нас закон.

(Продолжение следует)