Эти летние дожди

Ты помнишь эти школьные тетрадки, в которых девчонки вели свои альбомы?

С обязательным цветком почти на каждой странице, ну на первой обязательно.

Цветы рисовались цветными карандашами.
Какие фломастеры – они тогда были разве что у детей военных, приехавших из Германии.

Написать девочке в альбом считалось знаком особого расположения и доверия – ведь можно всё испортить.

Но были девочки, которые часто и многих мальчишек просили писать в свои альбомы.
Это ничего не значило для них. Вернее значило, но что-то иное – не то, что это значило для тех, первых, девочек.

Потом, намного позже, я узнал, что и Пушкин писал в женские альбомы, увидев в сборнике  «в альбом графини Собаньской»:

«Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом».

Ну и так далее.
Дело совсем не в Пушкине – уж здесь-то Пушкин точно ни при чём.
Как он вообще сюда влез не пойму!

В девчоночьих альбомах крупным аккуратным почерком записывались стихи, цитаты, афоризмы, короткие истории.

Эти тексты переписывались, по-видимому, друг у друга.
Альбомы, вероятно, давали читать подругам.
Точно я этого не знаю, но предполагаю, что это было неизбежно и небезопасно.
Уверен также в том, что происходили какие-то конфликты: альбомы рвались; из них «воровались» записи; возможно, вырывались страницы; не исключаю, что существовала и тайна альбома.

Признаюсь, мне ни разу, по-моему, не довелось писать в такой альбом.
Или я напрочь забыл.
Но пару раз в детстве я их держал в руках и пролистывал.
Почти не за что было зацепиться глазу, но одна запись помнится мне до сих пор –  лет тридцать прошло. Хочу её здесь увековечить.


«На свете было так и будет
Ведь для того мы рождены:
Кто любит нас, тех мы не любим;
Кто нас не любит – любим мы».


Занимая на странице мало места, этот текст был окружён переплетением каких-то уж слишком густых тревожно изгибающихся едко зелёных лиан с небольшими листочками.

Совершенно забыл имя и лицо той девочки.
Помню только, что она была шатенка и грустно сообщила мне, что эту запись оставил некий мальчик.

Мальчика этого помню хорошо: грубоватый футболист.
Меньше всего от него можно было ожидать такого тонкого чувства.

Я решил выяснить его тайну.
Помню, что как-то очень хитро я подобрался к нему с расспросами.
Оказалось, что он всем оставляет одну и ту же запись, но пишет в альбомы немногим.
Этот текст он запомнил откуда-то из другого альбома.

Не знаю ни одного мальчишки, у которого был свой альбом.
Возможно, такие вещи хранились в секрете.

Мужские альбомы появлялись в армии.
Там рядом с фотографиями с места воинской службы можно было на пустом пространстве картона записывать короткие высказывания.
Это были уже не школьные тетрадки, а солидные альбомы для фотографий.

Всё-таки мужчина начинает вести духовную жизнь позже женщины и для него важней визуальные образы.

Я давно заметил, что слова производят на мужчин и женщин в среднем совершенно разное воздействие.

Для среднего мужчины слова есть источник информации о событиях и указание направления действия. Мужчине крайне важна логическая связь слов.

Женщина ищет в словах эмоции. Самые неожиданные для меня места в тексте могут оказаться для неё трогательными, и она проникнется ко мне благодарностью.

На всякий случай, вдруг прочтёт, напишу ей сюда недавно повторно открытое мной стихотворение Семёна Кирсанова (1906?-1972).

* * *

Эти летние дожди,
эти радуги и тучи -
мне от них как будто лучше,
будто что-то впереди.

Будто будут острова,
необычные поездки,
на цветах - росы подвески,
вечно свежая трава.

Будто будет жизнь, как та,
где давно уже я не был,
на душе, как в синем небе
после ливня - чистота...

Но опомнись - рассуди,
как непрочны, как летучи
эти радуги и тучи,
эти летние дожди.

Понятно, что узнаваема песня Пугачёвой, но лучше ничего за последнюю неделю не прочёл.