А потом...

Плюнуть на все,  словно вынырнуть, выдохнуть,
Выпить воды, да набраться бы воздуха,
Крылья раскинуть, боль словно выкрикнуть,
Слыша в себе Бога мудрого, только тобою созданного.

А потом мне сказали, что Бога нет.
И что же теперь, сбросить пыльную ризу?
Или опять окунуться в прошлое,
Стойким и праведным будучи признанным?

Снова упал, прямо в грязь, в отрезвление,
Снова напился жестокой реальности,
Где же дорога грехов искупления?
Где же кончается граница печальности?

А потом мне сказали, что милости нет.
И как же ужиться наедине с отражением?
Пьяный, усталый, убитый и брошенный
Сам для себя стал Бога явлением.

Броситься прочь, написать о прощении,
Кинуться в бездну, не думать о слабости,
И, разметавшись, замереть в исступлении,
Беззвучно кричать, жалея о собственной гадости.

А потом мне сказали, что души больше нет.
Но осталось хоть сердце. Слышишь, Вера!
Сердце не тронь... Но что есть оно, это сердце?
Что есть сердце? Только огонь...