Дождевая

А он шел. Безгранично, бездумно. Я ВИДЕЛ КАК! Он – шептал мне. Трудно мыслить, скудно описать. Лунно. Лунно так. Спокойно. Вечно. Шепчет – журчит. Не просит слушать. Заслушиваешься, замираешь. Стучит – плачет. Будет иначе, потом – всегда бывает иначе. Шепчет – плачет – живой значит. Значить – не знать, значит.
 - Привет! Нет! Здравствуй!
 - Здравствуй и ты. Видишь: цветы – счастливы, мосты – чистые, мечты – детские? Молчишь? Молчи. Слушай… Молчать вместе. Душат слова – тушат понимание. Сушат…
 - А ты мокрый?
 - Нет. Я – нужный. Слушай… Видишь? Она. Шевелит губами, кружит в голове, дышит, шуршит, шаркает, щурится на свет.
 - А, бывает лучше?
 - Знаешь сам. Ну же! Знаешь – скажи. Стужа становится лужей…
 - Я трушу. Крушу, душу, а сказать – трушу.
 - Лучше? Неужели тебе стало лучше?
 - Я брошен.
 - Нет, ты – простужен. Ты всего лишь собой окружен. Ты должен быть дружен с собой, нужен себе, слажен. Я – нужен, а ты – важен.
 - Тоже скажешь – важен! Как же! Кому?