Видение

По российскому полю я брёл
И наткнулся на старый погост,
У могилы увидел змею –
По кресту обвивала хвост.

Предо мною виденье она
Полуявное открывала
И монету Исуса-Христа
С двух сторон рассмотреть побуждала.

И, раздвоенным жалом шипя,
Укусить бы меня желала,
Но бессильна она была –
На кресте она кожу меняла.

В ней увидел два лика Христа:
Жизнь ползёт оставляя кожу.
Снят Исус был давно с креста,
Но оставил он слово "Божье".

Умер смертный тогда Исус,
Но духовный воскрес Христос.
Словно Искус, образ его
Во вселенскую церковь возрос.

И сегодня в России моей
Ты творишь своё дело, Христос,
Но двуликость твоя уж видней –
Человек ведь тебя перерос.

Человеком будучи, ты
Над людьми своё имя поднял,
Одержимость свою и мечту
Ты "Божественным словом" назвал.

Сам я был когда-то таким –
Одержимым своей мечтой,
Но не стал я Богом Глухим,
Управляющим слепо толпой.

Искушенье – стать Богом –
                ты не прошёл,
Господином стал для рабов,
И цари подхватили веру твою
И несли в бесконечность веков.

Принесли они людям кресты и костры,
Миллиарды жертвенных тел,
То Христовы Пастыри-псы
Воскрешали Слово для дел.

О Россия моя, как Христовый погост,
До краёв ты рабами полна,
Власть царей и попов,
Как и прежде видна,
Чтобы смерть собрала свой укос...

И тогда из гробов я кости достал,
Смастерил журавля весов
И на чашу Фемиды моей
Положил твоё слово, Христос,

На другую чашу, Исус,
Положил я поступки людей.
"Се культура"– кричали одни
И Христова чаша идей
Побеждала деянья толпы.

Но дитя роняет слезу,
Разуверившись в вере отцов.
И Исусова чаша дел
Перевесит гармонию слов...

Уж когда-то умер Исус,
А духовный умрёт Христос?
Жизнь-змея всё равно уползёт,
Оставляя поддельный хвост.

Да и эта гадюка волной уползла,
Но на память оставила кожу.
Снят Исус был когда-то давно с креста
На Христа очень сильно похожий...

Но виденье пропало,
Я снова иду – одинокий прохожий,
Я живой. Я творю и люблю,
На Христа совсем непохожий.


            ***
О ты, Исус-Христос,
Вся истина твоя подобна коже
Линяющей змеи,
Прекрасна, но мертва, увы,
А жизнь-змея жива,
Ползёт, меняя кожу, время и людей,
А в ней меня
И всех моих детей...

                Конец мая 2000 года.