Яблоки на снегу

 

 За  перечеркнутым  ледяными стрелами   окном, горевала заснеженная яблоня. Одна из  ее  опушенных  инеем веток  прижалась к оконному стеклу.  На ветке горел  сквозь изморозь яркий, розово -красный  круглый фонарик…Его можно было принять за ленивого снегиря, качавшегося вместе с веткой, но это был совсем не  снегирь.  Это было последнее  яблоко.  Среди седины снега оно казалось еще моложе, сочнее, вкуснее, чем было , может быть  на самом деле…Оно мерно покачивалось, высоко, над  головами прохожих, вызывающе дразня  среди инея  и морозов жарким, летним полднем…  Каждый день, ее  черезмерно высокие  каблуки, на черезмерно  открытых  под коротенькой, клечатой  юбочкой, ножках  стучали по лестнице, и шаг ее, легкий и быстрый, гулко раздавался по всему дому, заполняя его, казалось выливаясь через край тишины.Она взбиралась  на пятый этаж, где заранее  к ее приходу была приоткрыта дверь, и влетала в темную прихожую, наполняя ее  пыльный, тоскливый сумрак, запахом мороза, жареного арахиса, который она обожала грызть, и  недорогих, но сильных духов.Александр Петрович  выходил к ней на встречу в хорошем пиджаке и галстуке, хотя в обычное время  такого официоза не любил, довольствуясь  старым, вязаным свитером, перепачканным  масляной краской.Она  как всегда, небрежно швыряла свой короткий, стеганый ватничек, опушенный  песцом на  подзеркальник, и шла в «гостиную» (она же мастерская) где  забиралась с ногами в большое, старинное кресло. Широкие  лучи солнца, протискиваясь  в  замызганные окна , проходя мимо ее  головы и плечь, приостанавливались, с любопытством разглядывая это  дитя ХХ1  века.Ей  было  18  (она родилась в 1991 году, в эпоху бурь  и в некоторой мере в  ее характере тоже была буря), но выглядела моложе, ей можно было дать лет 14-15.Темно-рыжие, не очень густые, и постоянно выбывавшиеся из  косички волосы падали ей на лицо, и  смешно вытягивая трубочкой свои пухлые, алые и постоянно потрескавшиеся, от привычки облизывать их  губы, она сдувала с носа  и щек надоедливые, рыжие прядки..Уши  ее, большие, и немножко оттопыренные, были настолько тонки, что просвечивали на солнце, и поэтому, казались ярко-розовыми…В общем, это была  самая обыкновенная девчонка, ничем особо не увлекавшаяся, обожавшая поп и рок –группы, никогда не читавшая, и не имеющая вредной привычки задумываться глубоко…Но тем не менее, входя в комнату   Александра  Петровича, она озаряла ее  каким то светом молодости, свежести, своей  постоянной веселости.Александр  Петрович невольно залюбовался ей, когда она  сидя в кресле , равнодушным взглядом окинула стены его мастерской, и подавила невольный зевок.Затем, она обычным  жестом вставила в уши  наушники, и  стала подергиваться в такт  какой то  очередной  попсы.На  мольберте  стоял, почти законченный  портрет, на котором она и сидела вот так, как сейчас, поджав ножки, в клечатой юбочке, дышащая свежестью  и подростковой некрасивостью.  Портрет был закончен, но отпустить юную натурщицу  Александр  Петрович был не в состоянии.  Да, ему уже   57, хотя выглядит он хорошо, и женщинам нравиться.  Еще  месяц  назад, увидев  ее в вагоне метро, он  словно опьянел, и пошел за ней, проехав свою станцию.  Она вначале очень испугалась, но он  объяснил ей, что он –художник, и залатит  ей, если она попозирует ему для портрета  «Героини нашего времени».  И  каждый день, набрасывая штрих  за штрихом   ее худенькое лицо, большой пухлый рот, он все больше и больше проникался ею, ее юностью, свежестью. От острого взгляда художника не  ускользали даже самые незначительные детали ее  внешности-розоватый  прыщик около носа, трещинка на губе, взмах длинных ресниц, блик света, становящегося медным на ее  волосах…Теперь ему была невыносима та мысль, что  работа над портретом закончена, и теперь она уйдет, и унесет с собой свою неуклюжую, очаровательную  юность…Послушай, Вика…-начал  Александр Петрович  неуверенно. В  ответ ему была громкая тишина, так как Вика, витала в облаках, слушая  своего кумира Диму Билана.Вика! Вынь наконец эту дрянь из ушей! –голос Александра Петровича прозвучал громче.  –Я хочу тебе важное….сказать..Вика  неохотно освободила правое ухо, и приготовилась выслушать «важное».-Вика….Я…Послушай, ты  когда нибудь любила? Ну…там, мальчиков из твоего класса…Ну..Первая любовь  в общем…А?-Не-а…Не было, Алекс  Петрович…Предки  не позволяют!-Предки?-Ну папа с мамой…Они ругаются, чуть что….А  знаете, Алекс Петрович, о чем я мечтаю?-О чем?Вика немного подумала, и сказала, с трудом выбирая слова из за жвачки, склеивающей ее  челюсти-Я   , Алекс Петрович,   мечтаю  пирсинг  иметь, ну как у девченок других!-Что  ….иметь?-Ну пирсинг!   Колечко такое!  Очь  дажа  прикольно!У  Александра Петровича возникла неприятная ассоциация-как то на улице он видел  девчушек и парней, с кольцами в губах и в носу, экстравагантностью перехлестывавших папуасов, и невольно поморщился….-Послушай….Вика…Я не о пирсинге сейчас…Я просто хотел сказать…..Тьфу!  Не знаю даже как объяснить тебе, то что я сейчас чувствую…Вика заметно оживилась, и даже кажется забыла о своей мечте.-Понимаешь…Пока я писал портрет, я..как это ни смешно звучит, влюбился в тебя…Да, да, я знаю, я старик, но…-Алекс Петрович!   Да какой же вы старик!  Вы круче наших пацанов!  Они все  тупые, им только секс  подавай, а вы…интересный…Вы-такой мужчина красивый….Александр Петрович поперхнулся от неожиденности…-Кто?  Я?-Конечно вы.  Вы…замечательный!  Да о таком как Вы , любая девчонка мечтает! Я..знаете я Вас полюбила….Правда…-Ты?  Вика, девочка, ты мне серьезно это говоришь?-На  глазах  Александра  Петровича выступили слезы. –Ты  -меня тоже…любишь?-Ну  вот!  Опять вы мне не верите!  -Вика обиженно встала, и стала натягивать свой   стеганый ватничек.  –Врете вы все…Когда любят-человеку доверяют..А вы..-Ее  глаза покраснели, губы капризно надулись…Вид у нее  был ужасно несчастный, казалось сейчас она разрыдается..Александр Петрович, брсился перед ней на колени.  -Вика…деточка…Я действительно люблю тебя….Но…Могу ли я рассчитывать на взаимность….Будь я моложе…Я..Я…мечтал бы жениться на тебе… Вика обиженно  фыркнула.  –Вот видите!   Ведь не женитесь никогда…Я не нужна вам…Прощайте, Александр Петрович…И она решительно шагнула к порогу.-Нет!  Нет!   Не уходи!   Неужели ты действительно согласна?В  глазах  у  Вики проскользнуло некоторое удовлетворение…-Ой…Алекс Петрович….Вы мне предложение как бы  делаете?-Вика…Не  «как бы» , а делаю….-Я согласна!!  Вика  неожиданно встала на цыпочки, обхватила шею  Александра Петровича,   и впилась ему в губы долгим, очень взрослым поцелуем.  Затем хихикнула и выбежала  на лестницу. Александр Петрович стоял  у двери ошарашенный, и глядел ей в след с блаженной и глупой улыбкой……………………………………… …………………………………… ………………………………..  Вика счастливая и улыбающаяся бежала домой, прыгая через  глубокие сугробы.  В голове ее  звучало словно песня-« Вот.  Отлично. Старый пень  втюрился.  Хорошо, что первый месяц пока, не видно ничего… Здорово же я его надула…О лох, он о любви размечтался….Да, но и  я то тоже маху дала…Тогда с  Костиком…Ну ничего, теперь все шито крыто….Жаль только, говорят, тошнить потом будет….Ну да ничего, пусть старый осел  своей   удали радуется….А  потом ..не вечно же с родителями в  одной комнате….А  у него квартирка ничего..Живем!» И  как отражение ее  мыслей, ярко краснело  последнее  яблоко, выделяясь  всоей показной чистотой  и юностью среди седины января.