плач воробья

события цикличны. ты снова целуешь мне лицо. это ничего,
что я ничего не слышу. что я, как идиот, с замкнутым ртом
и забитым ватой ухом сижу и кричу: бросай белое утреннее вино!
окончил, бросил. ветер выл. ничего не оставил на потом.

события цикличны. смыкаются хвостом, но до конца никогда
не проходят. я пытаюсь подтянуться выше, встать на цыпочки,
поднять себя из себя, что-то услышать, но падает борода
на перешейку ключицы и вату из уха никак не выдувает. дочки

любимой женщины и чужых мужчин прилипают к коленкам,
тянутся за мной, но мне бы вынуть вату… самсарические
дурацкие лица. а мне бы выдуть вату! эти дочки к стенкам
прилипают, подолы колыхают, рассказать исторические

события до и после прошлого века – кем ты был, кем станешь.
они просят меня об этом, но я сам не понимаю, что происходит.
опять бруклинский мост вспоминаю, коленки чешу, тратишь
рупии на подаяние, тратишь минуту на мысль, за нос водит

та женщина из приволжья – думаешь так, но замыкаешься
на её шее. и в себе, руки на голову свою бросив. и опять на её шее,
и на своей, удавливая себя своими же руками. маешься
из западной стены в свою восточную стену. муссоны в дели.

круг цепляется ручонками. я иду на провал и вдруг вздымаюсь…
в ваджрный рай. вижу ничто. «ты  как будто мертва, дорогая».
там я - пёс скудеющий, с рёбрами на провал, слепой и шаткий, лаюсь
со стенкой на перебой. и очень прошу, не умирай, дорогая.