Гл. 8 Дуэль с Атосом? Нет! Пришедшей славы свет

...был вынужден немедля д’Артаньян
пополнить круг грядущих сатисфакций.
Юнец не ждал в свой адрес ни оваций,
ни роз – был от одних  традиций  пьян…
                *           *            *
…Когда юнец с апломбом оккупанта,
пришёл на стрелку – дело-то простое –
то там Атос и оба секунданта,
Портос и Арамис, все были в сборе.

Им д’Артаньян ещё издалека
игриво помахал своим беретом.
Но дань отдать клинкам иль пистолетам
готова  тАкже  юная рука.

Атос, на салажонка негодуя,
кивнул друзьям: – Видали мудака?!
   Вот из кого сейчас для сабантуя
   я сделаю цыплёнка табака!
   
В вопросах чести жуткие педанты,
что Арамис, что ветреный Портос,
когда Атос сюрприз им преподнёс,
ему не улыбнулись секунданты.

– Позвольте! – прорычал в сердцах Портос,
хоть он и был, как прежде, не любитель
где-либо подставлять себя под ос. –
   Выходит, что и  я – герой событий!

   Атос, в чём дело?! Это ж  я  дерусь
   сегодня с этим наглым недомерком!
– Примерно через час, так что не трусь! –
заверил Шарль. – Ну, как прошла примерка?

Взор д’Артаньяна был красноречив.
Портос невольно сам взглянул на  торс свой,
где  не было уж  перевязи  толстой.
Вчера её при всех разоблачив,

сегодня Шарль её уже не видел,
но вновь глумился: – Как сказал Овидий,
   мечом, коль не огнём, пройду путь свой.
   Второй пред  Арамисом  ты, изволь!

   А он – мой секундант, мой представитель.
Тут в распрю, отвергая третью роль,
холёный Арамис, всех драк король,
влез сам: – Святой Франциск, мой покровитель,

   не даст соврать. Я тоже не пацан
   и прежде разберусь с туристом сам!
– Я всем вам рад, но очередь – святое!
   Считать учитесь: я один, вас – трое, –

тон ментора избрал провинциал. –
   Показывайте мне свой арсенал!
– Ну, благо, все сегодня не хромые…
   Его я погоняю – жопа в  мыле

   вся будет! – обещал друзьям Портос.
– А что, друг, вы с юнцом не поделили? –
спросил обескураженный Атос.
– Не знал он, позади ли, впереди ли

   должна у мушкетёра быть краса.
   Назойлив был в советах, как оса…
Гасконец подтвердил: – Я был неистов.
– А вы, друг, Арамис,  давно  туристов

   водить взялись, как гид, по пустырям? –
Атос опрос продолжил хладнокровно.
– Туристы не уступят упырям
   по хищности, но я их неуклонно

   вожу для дрессировки в парадиз
   иль на пустырь – мне это интересно, –
ответил скучным тоном Арамис.
Шарль улыбнулся: – Мне всё это лестно.

– Но я желаю драться! – в полный бас
пиарился Портос. – Иль это роскошь?!
– Чего вы так волнуетесь? Всех вас
   я обслужу, но каждого в свой  срок лишь.

– Увиливаешь, моська? – бил юнца
Портос по самолюбию вновь, дескать,
ты – трус!         – С тобой условлено на десять.
   И зря меня ты держишь за мальца, –

задравши вверх небритый подбородок,
а впрочем, не нуждался он в бритье,
заверил д’Артаньян. – И ты, и те,
       увидите – я только с  виду  кроток.

  Будь в очереди вас… да хоть орда,
  на шпагу насадил бы всех вас ловко!
– Довольно препираться, господа!
  В игре – лишь я, а вы, друзья – массовка!
 
  К барьеру, мальчуган! – язвил Атос,
предвзятостью своей дразня всех вместе…
По звону стали и по виду поз
бретёрами назвали их без лести

спешащие к ним пятеро бойцов
гвардейской стражи. Явная засада!
– Гвардейцы, окружайте наглецов! –
команда подтвердила суть расклада
реальных сил не в пользу молодцов

Тревиля – невезучих мушкетёров.
– Мы прокляты, ей Богу! Вновь впросак
   попали – арестуют как бретёров!
шипел Портос. – Ведёт их де Жюссак!
               
Застигнуты с поличным, мушкетёры,
в условный тыл гасконца оттеснив,
построились для «диспута»…  Учтив
не только средь бойцов своей конторы,

сказал гвардейцам ушлый де Жюccaк:
– Враз снимем все их сливки и  жира мы!
   Им не уйти! Остался лишь пустяк:
   доставить их в Бастилию живыми.
Шарль фыркнул:  – Не порвите пуповины!

– Эй, вы! Там в нарисованных усах! –
   Вам сколько будет лет со дня рожденья? –
на Шарля покосившись, де Жюссак
счёл юношу достойным снисхожденья.

– Во-первых, – продолжал он, – сей финал –
событие! А во-вторых и в-третьих,
в наш вернисаж не входит ваш портретик…
Проваливайте, юноша! Вы нам

ничуть не интересны, а вот этих
бойцовских петухов мы разместим
по камерам Бастилии, где в детях
пока что не нуждаются. Мой стиль

для вас доходчив, господа бретёры?
Наш с вами слёт не просто эпизод.
Вам с нами вновь предельно не везёт.
Вам место за решёткой априори!

  Вам шпаги не мешают ли? – багаж,
  что с этого момента уж не ваш,
  тащить за вас, по праву провожатых,
  нам в кайф до самых мест, для вас вакантных.

Бретёров не привёл отнюдь в восторг
своим великодушием законник.
– Быть может, вы начать рискнёте торг!? –
съязвил Жюссак (пока что не покойник).

Освоивший давно уж устный счёт
Атос свою орду окинул взором:
а есть ли доля шанса стать призёром
грядущего турнира? Грязный спорт!

– Их больше… плюс Жюссак, а нас лишь трое, –
Aтoc стал пессимистом про запас. –
  Причём, я нахожусь сейчас в простое
  от раны незажившей, в общем, пас

  по части фехтовального нон-стопа.
  Таков расклад. Короче, господа,
  нам, выражаясь языком Эзопа,
  полнейшая всем жопа. Кто… куда?

Портос и Арамис переглянулись –
их скорбный вид побед не предвещал.
Дневной их план  по  швам  уже трещал!
О, как они нелепо лопухнулись!

Вмешался Шарль: – Смотрите все сюда!
  Я загибаю пальцы: нас не трое,
  а четверо сейчас уже с утра.
  И мы их не убьём, так обескровим!

– В душе огонь, а разум – ледяной?
  Идите-ка вы, юноша, домой!
  Родителям привет и всё такое…
  И будет не у вас – у  рОты  горе.

  Оплакивая нас, она от слёз
  самА  вся перемрёт, – ворчал Атос. –
  Вот тот, чтоб знали вы, чернобородый
  способен выйти в бой со всею ротой

  и  вЫжить,  коль подмога подойдёт,
  и после этим хвастать целый год.
– Хотите уберечь меня от бойни?
  С чего это вдруг стали сердобольны?

  Хотели из меня наверняка
  вы сделать тут цыплёнка табака
  и без чернобородых де Жюссаков,
  а бой до смерти, в общем, одинаков.

  И вдруг… мою подмогу отклонив,
  меня вы бережёте – мол, соплив! –
канючил д'Артаньян, давя на совесть,
однако окончательно не ссорясь.

– Нет, убирайтесь! – гнул своё Атос. –
  Вы – впрямь цыплёнок! Мы хоть чуть пожили.
  Меня совсем замучил бы артроз,
  коль я отсрочил бы   свой шаг к могиле.

– Хочу я возле вас на рубеже
    сойтись с хвалёным этим де Жюссаком,
    чей крови я б испробовал со смаком.
    Ведь я не пупс!  СемнАдцать  мне уже! –
юнец, блеснув душою в неглиже,

приврал из благородства и амбиций. –
   У вас все в роте гуманисты сплошь?
– Взгляни в его глаза самоубийцы!
   Да пусть дерётся! Что с него возьмёшь?! –

Портос махнул рукой. – Так всё же схватка?
   ВинцА бы за знакомство… для порядка…
– Пусть разомнётся, – фыркнул Арамис. –
   Нам будет  впОру  этот компромисс.

А д'Артаньян, раскланявшись картинно
пред троицей, вступил в её ряды.
На флангах, позади и впереди –
отродье Ришелье.  СмотрЕть  противно!

– Ну, и когда решитесь, чёрт возьми,
  принять вы хоть какое-то решенье?! –
воскликнул де Жюссак. – Воображенье
  у вас сродни младенческой возни?

  Речь не о том, что вы способны трусить.
  Взываем только к здравому уму.
  Чтоб проводить лишь вежливо в тюрьму,
  мы вас не собираемся мутузить.

  Отдайте ваши шпаги и айда
  за нами – проживёте хоть немного!
  Быть может, вас отмажет, господа,
  ваш де Тревиль – накажут вас нестрого.

– Фантазия гвардейская бедна –
  воспринимает нас неадекватно.
  Вы, сударь, заблудились? Не беда.
  Укажем путь вам шпагами обратно, –

Атос вложил в усмешку весь сарказм,
мол, я – всей ситуации хозяин. –
  Не всем вам Бог пошлёт, быть может, казнь,
  но всех вас мы до пота погоняем.

– Безумцы! – де Жюссак из бороды
в досаде вырвал волос. Вырвав шпагу
из ножен, просчитал он все ходы
атак, чтоб завершить всю эту шнягу.

«Ведь скажут, что мы были вчетвером, –
ворчал Атос. – Но мне с большим трудом
удастся сделать вид, что я не ранен.
А наш четвёртый – в возрасте на грани

меж детством и попыткой повзрослеть.
А у гвардейцев – Каюзак с Жюссаком»…
Рука Атоса висла впрямь, как плеть,
что было крайне нездоровым знаком.

– Уж лучше всё же драться на износ
  и тут остаться,  кровью  истекая,
  чем к де Тревилю мне, – сказал Портос, –
  явиться трусом! Знать  судьбА  такая!

С банальным кличем: «Так твою растак»! –
к Атосу устремился Каюзак,
когда друг другу все внушили нежно,
что столкновенье с кровью неизбежно.

Атос держался несколько минут
огромным напряженьем силы воли.
Он быстро понял: на дуэли мрут
не только неумелые без форы.

Красавца Арамиса предпочли
два ушлых живодёра. Не в охрану
напрашивались сразу даже три,
но де Жюссак достался д'Артаньяну.
 
Гвардейский лидер каждый год диплом
в турнире завоёвывал не всуе,
но Шарль информативно был нулём
и принял бой, нисколько не пасуя.

Успехи де Жюссака прошлых лет
нисколечко юнца не волновали. 
Шарль  свой  продемонстрировал балет
гвардейцу, прошипевшему: – Едва ли

   мне  жАль  тебя, малыш! Сам виноват,
   избрав стезю Атоса-отморозка!..
Шарль, прыгнув, сделав в воздухе шпагат,
достал врага ногою в ухо хлёстко,

когда противник взор отвёл на миг,
чтоб глянуть на своих, как умный тактик.
Опешил враг, но духом не поник –
лишь взор свёл в одну точку, как лунатик.

– Ну, всё! – сказал он. – Будешь ты без ног!
   Считай, что ты  отпрЫгался,  кузнечик!
   Одну мне плюху дать ты как-то смог,
   но скоро прыгать вОвсе будет нечем.

Враг ринулся стремительно, как бык.
Быков Шарль понимал не понаслышке
и, в сторону уйдя без закавык,
врагу в зад дал пинка, что было слишком!

Жюссак едва не вылетел в кусты –
пик  трудностей  для самооправданья!
Не вдруг утратив самообладанье,
в аффекте даже выкрикнув: «Пусти»! –

камзолом зацепившись за шиповник,
вожак вращал глазами: где виновник
несносного позора? Где двойник
того, кого  убИл  он? Нет?! Промашка?!
Что ж, неплохая гибкость и растяжка

в юнце! Жюссак к такому не привык.
Иль юноша – сам дьявол? Или бык
из лидера гвардейцев никудышный!
Победа будет трудной, но престижной!

А д'Артаньян успел за краткий миг
глазами прогуляться по арене:
пред явными сторонниками лени
он был один такой тут озорник.

Жюссак вернулся в бой, но не порожний –
нагружен был шипами и листвой.
Атаку стал вести он осторожней.
В защите отбивался сам не свой.   

Кто б мог себе позволить стать небрежным?!
Шарль и гвардеец оба взмокли, ног
своих уже не чуя в темпе прежнем.
Однако то, что было неизбежным,
случилось: напоровшись на клинок,

гроза Парижа рухнул от укола,
опасного для жизни. Наповал
сразил юнец, успев искру укора
прочесть в глазах сомлевшего. Финал,

однако, был пока не очевиден
для всех, ещё стоящих на ногах.
Хотя сомкнул навеки очи лидер,
гвардейцы собирались в пух и прах

врага разбить с минуты на минуту…
Портос, найдя в противнике зануду,
принял в бою его занудный стиль,
но промаха врага не упустил…

Своим неугомонным оппонентам
их участь Арамис озвучил вслух:
как минимум, мол, каждый импотентом
останется, коль не испустит дух.

Проворный Арамис, фехтуя с блеском,
им намекнул, что скоро уж ему
совсем и фехтовАть-то станет не с кем.
Смерть быстро он накаркал одному,

а с нервами оставшегося   шуткой
расправился покруче, чем клинком…
Атос был с пораженьем незнаком,
но боль от раны стала прямо жуткой.

Победно Шарль окинул всех и вся.
гвардеец, уступая Арамису,
хвостом вилял порою как лиса,
но выродился в загнанную крысу:

оставшийся противник был весьма
умением врага обескуражен,
и был гвардейский дух его заряжен
мечтой не загулять тут допоздна…

Шарль взором полководца и завхоза
вникал в ход стычки и в её размах.
Безмолвное отчаянье Атоса
заметил д'Артаньян в его глазах.
 
И вовремя!  Сквозь грозную усталость
Атос уже подумывал о том,
что в бренном его теле молодом
уж никогда приют не сыщет Старость:

«Мне на себя, ведь я ещё не стар,
не хочется терять у жизни спроса»…
Гасконец эти мысли прочитал
и взъелся на обидчика Атоса.

Атоса взор был так красноречив!
А вслух ему  зазорно  звать подмогу.
Но д'Артаньян к Атосу, слава Богу,
предельно стал и чуток, и учтив.

– Плешивый! Покажи-ка свой торец! –
воззвал юнец к обидчику Aтoca. –
      Да-да,  тебЯ  зову я, удалец!
      Бегом ко мне, коль нет ещё поноса!..

Любой бы, кто в душе к себе имел
остаточную долю уваженья,
при вызове подобном обомлел
и в ярость впал до головокруженья.

Призёр больших турниров, Каюзак
желая подколоть двух зайцев сразу,
скакнул к юнцу стремглав со шпагой в знак
того, что только смЕрть окупит фразу.

– Сопляк, своим длиннющим языком
   себе жизнь укорачиваешь  сАм ты!
   Глотай, пока есть время, депрессанты!
   Я – Каюзак! А ты – мне незнаком…

Когда Атос со вздохом облегченья
позволить смог себе уйти в запас,
гвардеец, как маньяк из заключенья,
возжаждал жертву, словно в первый раз.

Конечно, Каюзак был славный малый,
но в этот день бойцу не повезло:
ему представить было тяжело,
что д'Артаньян – из ряда аномалий.

Атоса впечатлила не слегка
победа паренька над ветераном:
не умер де Жюссак, но тяжко ранен –
был слышен стон его издалека.

Атос, боясь теперь за Каюзака,
наивно поспешившего к юнцу,
залебезил: – Я, друг мой Забияка,
   сАм   руку приложу к его концу!

   Не убивайте, лишь обезоружьте!
   Мне б полминуты – дух  перевести
   и  гОрло  промочить успеть! Вот  сушь-то!
   Забросьте вражью шпагу в те кусты!

Шарль, в пику всем своим начальным планам –
отправить Каюзака в лазарет –
дал Каюзаку ценный лишь совет
с клинком расстаться, как с ненужным хламом.

Нимало удивился Каюзак,
нигде шпаг не терявший даже спьяну:
клинок его, издав прощальный звяк,
завещан был ближайшему бурьяну.

Пока определялся ветеран,
что можно позаимствовать у павших,
Атос передохнул и на таран
немедля устремился: знай, мол, наших!

Едва обзаведясь  другим клинком,
гвардеец уронил его и  сам же
на землю пал от шпажного массажа.
Давнишнего врага червям на корм

Атос отдать хотел, но благородно
приканчивать раздумал принародно:
он преисполнен был благих манер.               
И  тАк  своё огрёб легионер!

Противник Арамиса уж не дрался.
Со шпагою у горла, бел, как мел,
с дерьмом в штанах гвардеец не посмел
сопротивляться далее и сдался.

Противнику Портоса приказал
сдаваться де Жюссак: «Отдай им шпагу»!
Тот сам был рад уйти – прыг-прыг – от свар
и игр со Смертью, но не дашь ведь тягу!
                .         .         .
– …Чем кончилось бы всё, когда б не наш
   нежданный друг с его манерой биться!
   А кстати, юный друг, каков ваш стаж?
   Вы   впИсаны   в турнирные таблицы? –

спросил Атос. Дотошно, как педант,
высчитывал он статус лоботряса.
– Ну, что вы, сударь! Я же – дилетант!
   Я больше суетИлся, а не дрался!

– Ха! Завалить такого кабана,
   как де Жюссак, к тому же в одиночку,
   я б мог рискнуть, впрок зная: мне хана!
   А д'Артаньян ведь   мЕньшего  росточку,

   чем я, – признался искренне Портос,
смотря на Шарля противоположно,
тому, что было прежде. Так Христос,
наверно, был гоним сперва безбожно…

Шарль в чём-то кот, а в чём-то был лиса.
– Могу ли я, – заглядывал в глаза
товарищам по крови их спаситель, –
   считать, что каждый мне из вас – учитель,

   а сам я – мушкетёрский ученик?
– О, да! Ты только с виду «чик-чирик»,
   а взять в ученики тебя не стыдно! –
сказал Портос, красуясь колоритно

в толпе Парижа по пути домой.
Вот он как раз при всей свой харизме
и выглядел как истинный герой.
А д'Артаньян был худ, как жертва клизмы…