Наилучший способ обучения это сравнение

успешной работы и не успешной.
Один случай - это вот:

Я же напишу о другом.

Женщина тридцатипятилетнего возраста начала лечение в нашей группе, когда развалился её брак. Её манера (держаться в тени) была направлена на получение принятия от других участников. Она любила их. Когда она говорила о проблемах своих детей или своей работы, то она всегда находила высказывания членов группы очень полезными. Другие участники, в свою очередь, очень ценили её чувствительность и беспокойство о них.

Когда прошло около года, она обнаружила большое уплотнение у себя в груди. Оказалось, что это рак. Она была убита этим известием. Однако были участники, которые сплотились с ней, чтобы поддержать. Они, казалось, забросили все другие темы, чтобы обсуждать специалиста, к которому она обратилась, больницу, в которую она должна была лечь, её опасения травматический операции и предстоящей химиотерапии. Они принимали близко к сердцу все её сомнения, ничего не оставляя равнодушным, если это касалось её рака. Кроме того, они потребовали, чтобы она мобилизовала все свои силы. Они мгновенно начинали возражать, когда она начинала высказываться о «сохранении нервов» через пассивное принятие ситуации или о своей зависимости от решения авторитетов.

Её послеоперационный прогноз был весьма посредственен, и была назначена химиотерапия. Всё это сопровождалось физическим истощением и казалось ослабляющим её волю. Участники снова сплотились, чтобы поднять её дух. Например, чтобы помочь ей переносить острое чувство страха, один из членов группы обучал её методам расслабления. Она хорошо научилась пользоваться ими. Вскоре она начала видеть группу как единственную устойчивую силу в своей жизни. Члены группы знали всё; она не знала ничего. Жизнь казалась ей составленной из встреч группы с затаившими дыхание паузами между ними. Она стала глубоко зависимой от них и испытывала глубокую потребность всё делать с их одобрения. Когда они её одобряли, она чувствовала себя любимой и обнадёженной. Она жила в соответствии с их предложениями и под их руководством.

Однако врачи сказали, что злокачественное развитие могло продолжиться, и было намечено дополнительное лечение. Она впала в состояние отчаяния и стала ещё более жадной к советам группы. Но участники испытывали разочарование. Хотя она формально следовала всем их предложениям, она игнорировала дух того, что они говорили. Они начали видеть ее как выполняющую всё для их спокойствия, из вежливости, но не для облегчения своей участи.

Её реакция на их неудовлетворённость застала их врасплох. Вместо того, чтобы как обычно сокрушённо соглашаться, она была оскорблёна. Она противостояла им, члены группы казались ей самодовольными и несправедливыми к ней: ни один из них не имел жизненного опыта стоять лицом к смерти.

С помощью аналитика она начала бороться за большее количество внимания. После каждого враждебного столкновения с кем-либо из участников, она могла вспомнить инциденты из прошлого и как она себя чувствовала во время них, ранее большая часть из этого проходило мимо её внимания.

Она вспомнила, что на протяжении своего брака она часами говорила по телефону со своей матерью, которая играла доминирующую роль в её жизни. Не удивительно, что её муж раздражался по этому поводу и чувствовал пренебрежение к себе. Наконец, он настоял, чтобы она перестала общаться с матерью. Она сделала это с некоторым облегчением, но тут же заменила эти отношения, начав телефонную жизнь со своей няней, которая проживала за три тысячи миль от неё. Ее муж был разъярен и сказал ей, что он оставит ее, если она не прекратит свои доверительные беседы с другими людьми. Чтобы спасти брак она прекратила звонки. Но она не могла перехитрить себя и подчинить себе тревожные компульсивные желания, и брак вскоре распался.

Вспоминая эти инциденты, она поняла, что она имела мало хорошего в жизни – понимание, которое, казалось, должно было углубить её отчаяние. Она жила, разгадывая шарады. Но тут другой участник сказал ей, что она сама была архитектором своей жизни. Она тут же парировала: «Что Вы знаете относительно жизни? Вы никогда не имели мужа или детей!». Когда это выскочило, она почувствовала острую боль вины. Как она могла сказать такую вещь? Она щедро приносила извинения.

Однако члены группы были сделаны из более крепкого материала, чем она ожидала. Один из участников хотел узнать: «Что за ужасную вещь Вы сказали? Разве Вы не можете говорить то, что хотите?». Принятие членами группы её гнева сняло потребность вновь повернуть его на себя, она почувствовала себя свободной их критиковать, и оскорбленные участники чувствовали себя свободными сопротивляться. Когда сессия завершилась, она ощутила себя подбодренной. С этим ободрением на следующих сессиях она швырнула язвительные оскорбления другим членам, и те, кому досталось, не могли заткнуть ей рот. Одна сессия за другой была отмечена резкими перепалками. Один из членов группы с протестом говорил аналитику о "кошечке, превратившейся в тигра". Действительно, казалось, что все ограничения были сломаны. Её дикие высказывания и недостаток контроля над речью изумлял каждого.

Один раз, когда её нападение на другого участника было особенно жестким, пришлось вмешаться. Ей было сказано, что она не должна нападать на людей. Это оскорбило её. Кто он такой, чтобы сообщать ей, что говорить? Он попросил, чтобы она перевела вопрос в утверждение. Она велела ему заткнуться. Она будет делать то, что она хочет делать. Ей объяснили, что он то, что хочет он. И в настоящее время есть желание попросить её уйти. Потрясенная, она сидела в тишине. Остальную часть сессии она просидела в молчании. Обеспокоенная, она начала следующую сессию с жалобы. Разве аналитик не знает, что то, что она делала на группе, было полезно для нее? Она стала лучше заботиться о своих детях, чем когда-либо. Она стала убирать свой дом. Действительно, вся её жизнь, казалось, стала лучше держаться в её руках. Если она не сможет быть плохой, как она сможет продолжать работать в группе или даже жить? Аналитик сказал ей, что она может быть любой, какой она захочет, пока придерживается контракта: идентифицируйте свои чувства, выражайте их словами и сообщайте другим, почему имеете их.

Эта структура была слишком трудна для нее. Она проигнорировала его слова и вернулась к мелким жалобам. Она потратила большую часть следующей сессии на ошибку, которая была сделана в ее счете за электричество. Она хотела совет группы о том, как обратиться с этим. Многие высказали свои практические мнения, и она казалась благодарной. Но тогда один из участников спросил, почему она столько внимания уделила тривиальному вопросу. Пока она продолжила говорить относительно этого, группа обнаружила, что ее размышления были обременены концепциями «должен», «должна», «должны». Как прежде, они оказались в конфронтации с её мощным super-ego. Но на сей раз они знали больше о ней. Они атаковали её с вопросами. Кто хотел, чтобы она делала это? Что случилось бы, если бы она отказалась? Каково её собственное предпочтение было бы? Почему она не преследовала его? Они отказывались принимать любое самоуничижающее объяснение для её беспомощности.

В такой атмосфере она быстро вернула себе свободу проявлений и доверие. Теперь, однако, она была гораздо менее боевой и более склонной к сотрудничеству. Впервые она показала свободное от конфликтов любопытство к деталям своего физического состояния. Она посещала конференции здоровья, много читала, пробовала различные нетривиальные подходы в отношении рака.

Скоро она нашла врача, который специализировался по пищевым добавкам. Изучив вместе с ней её медицинскую документацию, он подробно объяснил, как рак развивается и прогрессирует. Он обрисовал ей фактическую картину, показал предметные стёкла и образцы тканей. Они говорили о серьёзности её состояния. Несколько таких бесед помогли ей разгрузить напряжение.

Непосредственное решение состояло в том, чтобы оставить работу, которая оказывала постоянное давление на нее.Сделав это, она позвонила своему бывшему мужу, переехавшему в другой город. Она сказала ему, что она хочет, чтобы он возвратился; что она нуждается в нем. Когда он дрогнул, она решила уехать, чтобы увидеть его. Она провела три дня, убеждая его, что произошли изменения. Он возвратился с испытательным сроком и сделал условие, что он непосредственно посетит группу, чтобы убедиться, что участники знали «истинную историю». Он предполагал, что она могла бы публично проявляться как независимый человек, но дома оставаться беспомощной и чрезмерно нуждающейся. Он был заверен, что группа также знала эти черты в ней и оценил их приглашение вернуться.

Это был критический опыт для их отношений. До этого они были на некоторой дистанции между собой, они обсуждали разногласия главным образом не имевшие отношения к ним. Теперь имелись размолвки, но имелось также множество физической привязанности.

Ей перестало казаться необходимым делать всё одной. С помощью группы она преодолела свои опасения просить мужа о помощи в повседневных хозяйственных работах, типа посещения магазина по пятницам; она рассталась с тремя подругами, которые «больше забирали сил, чем приносили радости». Она присоединилась к новой церкви и стала играть активную роль в художественной программе, проводя класс рисунка. Муж поддерживал её поиск частичной занятости и находил, что это лучше, чем возобновление её отношений с няней. Он также помог ей вырастить и поддерживать независимое отношение к матери.

Она больше не была жертвой отчаянной потребности в других. Если старая пассивность вползала в её разговор, участники тут же быстро обращали на это её внимание.

Она развила стойкую убежденность в успешности лечения. Её энтузиазм был сродни миссионерскому. В больницах, врачебных офисах, везде, где она встречала больных, она убеждала их принимать более оптимистическое настроение. Её живучесть передавалась другим.

В сознании этой пациентки, казалось, была вложена сила, замедляющая прогресс малигнизации. Она избавляла себя от обременительного эмоциональной багажа и устанавливала устойчивые тропы для будущей разгрузки его энергии, и благодаря этому освобождала тело, чтобы мобилизовать оружие против пролиферации неопластического материала. Её гомеостаз восстановил естественный порядок физического функционирования. Это дало способность иммунной системе справляться со злокачественным перерождением. Её медицинский прогноз был изменён от неясного к благополучному.

В приведённом случае каждый шаг в сражении с опухолью был отмечен встречей с её агрессивными импульсами. Всякий раз, когда её гнев, явный или тайный, не находил выражения, её терапевтическое движение останавливалось. Различными путями группа предложила ей корректирующую возможность принести в группу вредоносные отношения, которые она прежде подавляла, отрицала, контейнировала, рационализировала или направляла на себя. Ей разрешили быть «плохой» и при этом не быть наказанной.