Жизнь и вера. Пять концов Земли

        Христианам
        Магометанину
        Иудею
        Буддисту
        Космополиту

          Христианам

Повинуйтесь власти предержащим,
Помня, что Господь – всему Глава.
За Христианином настоящим
Здешние не числятся права.

Мы в миру и в брани – те же люди,
Но свобод не ищем нищету:
Делаем, что должно; будь что будет! –
Пригвоздят – не больше, чем к кресту.

Не для нас – безлико растворяться
В дебрях политических истом,
Нам одно лишь право – оставаться
Даже в смерти с Господом Христом.

Нам второе, Вечное Гражданство –
Град Небесный Иерусалим.
Мы за их земное окаянство
Власти предержащих не хулим.

Подвигу не свойствен злобный ропот,
И Любви не сродственна хула.
Нас земной испытывает опыт:
Золото душа, или зола;

Узкий путь ведёт к воротам рая.
Святость не вступает в свары грязь,
С миром всякий день благословляя,
И о всех безропотно молясь.

На вершине полиса, внизу ли,
Всяк из нас, работен или праздн,
Эллину надменному – безумье,
Иудею гордому – соблазн.

Пусть в эпоху гневных революций,
Совести утраты, смены вех,
Нашему смиренью посмеются –
Вечность Рая отрицает смех.

          Магометанину

Мир тебе, свидетель Магомета,
Правоверный в Аврааме брат!
Жить с тобою на одной планете
Лишь Ислам не знающий не рад!

Но когда ты сам Ислам не знаешь,
Низводя к возмездию Коран,
Жизнь твоя – не день, но ночь мясная
Весь священный месяц рамадан!

Жизнь твою воинственною скверной
Заживо сжигает серный ад;
Кто тебе сказал, о маловерный,
Что убить неверного – джихад?

Умножай умму, детей рождая,
Этот путь, поверь, совсем не плох!
Пусть решает, кто достоин Рая,
Не булат – Всемилостивый Бог!

Разве, воин, ты сильней Аллаха?
Разве может звёзды в небе счесть?
Пусть решает сура, а не плаха,
Кто войдёт с почтением в мечеть.

Жертва палача, а не героя –
Женщина, ребёнок и старик;
В стыд тому заклятие пустое
На словах о том, что Бог Велик!

Выслушай и заповедь другую.
Будь в молитве, в хадже и в бою –
Не за прелесть волооких гурий, -
Чтобы со святыми быть в Раю!

Будь же щедр в вине и мирен в хлебе,
Гость да будет – всякий пилигрим,
Чтоб тебя как сына принял в небе
Праотец народов Ибрагим.

          Иудею

Слово «страха ради иудейска»
Удержал под спудом масорет.
Исказить Писание – злодейство,
Равного подлога в мире нет.

Тронутый рассудком в древних списках
«Алмою» - «бетула» заменил,
И звезда Давида с обелисков
Не согреет холода могил.

К вам придёт раввин, и, тайну зная,
Если ждёт болящего шеол,
Слабой индульгенцией для Рая
На ухо прошепчет: «Он пришёл!»

Он пришёл к Израилю, не к «гоям»,
Что приспели в Храм со всех сторон,
Но о том известие благое
Осмеял хулой Синедрион.

Ждут царя с богатыми дарами,
Кто земному подведёт итог –
Не висящим на кресте, но в храме
Гордо восседающим, как бог.

Позабыв душою охладелой,
Отчего не римляне, но Сам
Бог не попускает иудеям
На руинах строить третий храм.

В бронетанке на бесшумных шинах,
Скрипкою затишье бередя,
Ждёт солдатик, что придёт Машиах,
Видя в нём полковника-вождя;

Гордостью исполнен невместимой,
Что его благословила мать
Как Самсон отважный, филистимлян
Челюстью ослиной избивать.

          Буддисту

Благостный, оранжевый и лысый,
Ни любви не ценишь, ни семьи,
Человека ты ровняешь с крысой
В этой жизни и в небытии.

Крысе меньше свойственно страданье,
Оттого и смотрится она
Совершенной тварью мирозданья,
Ну а человеку – грош цена.

Знаешь ты: страдание не в ране,
Но на самом острие клинка,
И стремишься избежать в нирване
Близости лжеца и простака.

За тебя творит молитвы ветер,
Барабаны с мантрами крутя.
Ты живёшь мертвее лунной тверди,
Отвергая собственное «Я».

Простотой еды и одеянья
Ты велик, но путь ничтожен твой:
Оправдать любое злодеянье
Перевоплощений чередой.

Жалко равнодушное бесстрастье,
В опыты бездумия уход.
Утонуть в безличном – это счастье
Вечного забвения невзгод,

Но себя в нирване не утопишь,
Как от мира к небу ни плыви;
Разве в равнодушии накопишь
Светлые сокровища любви?

Для того ли на пороге храма,
Выходя душой из берегов,
Молится в Тибете главный лама
О жестокой смерти для врагов?

          Космополиту

Вот до чего доводят грехи.
Реки истории обмелели.
Дикого Запада пастухи
Витязей Царской Руси милее.

Поговорим об этом с тобой?
Кто он по духу, а не по крови –
Пик идеала, бойкий ковбой,
Кольты крутящий «мальчик коровий»?

Разве из тех, кто Русь собирал,
И укреплял границы России –
Твой неприкаянный идеал,
Богоподобье в западном стиле?

Он ли мудрел, уделы деля,
Он ли стоял на Угре и Калке,
Он ли поляков гнал из Кремля,
Он ли познал, как французы жалки

При отступленьи, в русских снегах –
Слава двунадесяти языков;
Он ли солёным потом рубах
Цвёл в начинаньях Царских великих?

Нет, этот идол – просто пастух,
Бьющий индейцев и пьющий виски,
Грубо целующий потаскух
На половице, от крови склизкой.

Что мы забыли в прериях тех?
Виды экзотики? Щёкот нервов?
Коловращенье грязных утех
В тёмных гостиницах и тавернах?

Этот кумир – себе на уме;
Им увлекаясь, старым и юным –
Вечно стоять в бизоньем дерьме
Возле открытой двери салуна.