Воин Чингиса

Степи полнятся бешеной дрожью копыт,
Встречный ветер поет, как моя тетива...
То рассвет ли, пожар за спиною горит,
Темной кровью пьяна голова.

Мы в великих степях посредине земли
Рождены для невиданных ранее битв!
Что там ждет нас, в неведомой этой дали,
Отчего нас так западный ветер пьянит?

И несемся на яростных диких ветрах,
Как на спинах храпящих крылатых коней -
Им ложится под ноги земля в городах
И селениях между цветущих полей.

Гей, Земли и великого Неба сыны!
Мы живем, лишь пока в этой скачке летим,
И стрелою проходим сквозь сердце страны,
Всею грудью встающей у нас на пути.

И мелькают пески, и поля, и сады,
Красный отсвет пожара на белых стенах,
Берег моря соленого, реки, хребты,
Лик врага с дикой яростью боя в глазах,

Тусклый отблеск клинков и степные костры -
Все слилось в этом бешеном вихре, крутясь!
В запредельную даль, покоряя миры,
Мы рванемся, у края не остановясь...

Но в безбрежье диковинной этой страны
Синих медленных рек и дремучих лесов,
В удивительных людях, что здесь рождены,
Так не схожих с народом ни гор, ни песков,

Что за тайна, подобная тайне небес,
в их невиданно синей бездонности глаз?
Скольких их укрывает неведомый Лес,
Чтоб когда-то,
разверзнувшись,
бросить на нас?

Над разрушенной в прах городскою стеной
Кто-то встал... Тетива задрожала, звеня...
Вот разгадка - впивается в сердце стрелой,
И постигнувший тайну валится с коня.

Как последний шатер, надо мной небеса,
И, склонясь над лежащим в крови и пыли,
Отразились в застывших раскосых глазах
Голубые глаза покоренной земли...

                1992