Ветерок с большой дороги

        "Переболев учительской указкой - имеешь шанс          
                из были сделать сказку!"




Глава I. ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ АВРАЛИЯ МАКЕДОНЫЧА

МОРАЛЬНЫЙ ТРОЕЧНИК

      Перестроечная волна настигла Авралия Македоныча Покусаева в небольшой конторе райотдела народного образования. Их многочисленный и разношерстный коллектив занимался разработкой методических пособий для нашего среднего образования. Такие конторы были, как правило, прибежищем людей мелкого полета, по которым родная школа прошлась тяжелым катком. Тут Авралий и ему подобные имели шанс хоть как-то отыграться на ненавистных учителях.
     Молодой Аврик Покусаев был ярчайшим представителем этой категории школяров, которого учителя за уши проволокли по всем обязательным программам, сопровождая этот нелегкий путь до крайности обидными для него эпитетами, вроде: «древесина познания, пень стоеросовый или олух царя небесного!..» Когда после восьми лет этого бурлачества силы обеих сторон иссякли, педсовет единогласно принятым решением выдал А.М. Покусаеву свидетельство о неполном среднем образовании и с нескрываемым облегчением пожелал ему счастливого пути!
       Тут надо внести ясность в происхождение экстравагантного имени нашего героя, так как Авралием он был не всегда. Его дед и папаша, страстные поклонники древнеримской истории, награждали своих отпрысков звучными именами той незабвенной эпохи. Вот и Авралий поначалу был записан как Аврелий, но при получении паспорта тезка римского императора с ужасом обнаружил чудовищную описку паспортистки-недоучки, для которой слово «аврал» было неизмеримо ближе всего культурного наследия человечества! Спорить с паспортным столом было бесполезно, и бывший Аврелий, в отличие от родителей, потихоньку смирился с превратностью судьбы. Главным для него на тот момент было долгожданное прощание со школой, отставшей от него как вериги, снятые с римского раба.
      Поначалу обилие свободы подействовало на бывшего школяра опьяняюще, зато родители, поняв, что школа с воспитательной ролью не справилась, принялись советовать сынуле наконец-то стать Человеком в заводском коллективе. Но образовательного уровня Покусаева хватало лишь на выметание стружек из заводских цехов, а это уже был бы настоящий семейный позор, которого его сердобольная мамаша грозилась не пережить. Семейный совет предложил Аврику временно поработать на почте, продолжая постигать облегченный вариант десятилетки в вечерней школе. В конце концов почтальоны тоже люди, а престиж наверстается поступлением в приличный институт.
       Районная почта встретила молодого энергичного бегунка восторженно. Еще бы не ликовать, когда весь подвижной состав почтальонов состоял из шестидесятилетних тети Зины да тети Клавдии, каждое утро проклинавших крутые лестницы и тяжеленные сумки. А разноска пенсий превращалась для них в сплошное хождение по мукам. Все знают, что прожить на пенсию трудно, но вот насколько трудно – тут уж тебя жильцы загрузят по полной программе!
       И превращаются несчастные почтальонши в этакую мобильную исповедальню для своей престарелой паствы, еле переставляя одеревеневшие ноги к концу дня. Авралий активно включился в трудовой процесс, разнося безликие газеты и редкие письма по этажам, понемногу знакомясь с соседями. Если кто-то из стариков просил расторопного парнишку сгонять в булочную, он не отказывался, но в награду выпрашивал пустые бутылки, став завсегдатаем ближайшего приемного пункта стеклотары. Особенно полюбилось Авралию разносить телеграммы: за хорошие новости ему обязательно совали или трояк или, на худой конец, горсть дешевых конфет. Но все это были редкие эпизоды на фоне отупляюще-серых буден.
    Приближался праздник Советской Армии, а это означало, что Авралию придется гонять по этажам с сотней разноцветных, стандартного содержания поздравительных открыток от всевозможных Ваней, Петей и Колей, сослуживцев, родни всех колен, однополчан и тому подобное. И тут в Авралиеву голову постучалась идея, на которой можно было бы и подзаработать. Составив для себя на черновике солидный список ветеранов, которых он каждое утро обносил газетами, Авралий стащил из шкафа на почте большую пачку телеграфных бланков с надписью: «Правительственная», валявшихся годами невостребованными, а также прихватил старый металлический штемпель для сургуча, которым пломбировали посылки.
      Притащив все это домой, он заперся в своей комнатке и до трех часов ночи строчил на пишущей машинке под копирку поздравительные тексты, фамилии и адреса своих подопечных. Ниже следовала подпись поздравителя:
«Министр обороны
Маршал Советского Союза –
Р.Я. Малиновский».
Текст нарезался узкими полосками, клеился на бланки, а довершал это художество отчетливый шлепок медного штемпеля, который Авралий натирал черным гуталином.
     Наутро произведенный поздравительный эффект превзошел все его мыслимые ожидания: старики хватались за сердце, потом за голову, потом судорожно искали, на что бы присесть, дабы не упасть! А потом в авралиевы карманы сыпались червонцы от растроганных столь высоким вниманием дедуль…Уже к полудню все старые вояки квартала ходили именинниками, а сам поздравитель, хихикая и потирая руки, строил грандиозные планы на будущее.
         Раскрылась афера до обидного быстро. Авралий не учел масштаба произведенного эффекта: его стариков просто распирало поделиться гордостью за маршальские поздравления с друзьями, живущими в других концах города. И толпы обделенных верховной лаской однополчан рванули на свои почтовые отделения, требуя зажатых телеграмм!.. Вразумительно объяснить, почему министр обороны из всего Советского Союза для поздравлений выбрал один конкретный квартал, никто так и не смог, зато на авралиевой почте сразу распознали и грубый «самопал» и ушлого поздравителя. По завершении праздника, младший почтальон Покусаев с треском был уволен из славного коллектива почтарей по грозной статье.
     Но Авралий находился в начале своей трудовой карьеры, и на это досадное обстоятельство решил глубоко начхать. В гораздо большей степени беспокоила его надвигающаяся перспектива армейского призыва. Чтобы не загреметь в «несокрушимую и легендарную», ему надо было ориентироваться на институт, имеющий военную кафедру. Реально оценивая свои шансы, он понимал, что поступить в более или менее солидный вуз было для него практически невозможно. И чем ближе к выпускным экзаменам на аттестат зрелости, тем более отчетливо маячила перед ним армейская казарма и запах кирзовых сапог!.. Надо было шевелить мозгами, особенно теми их отделами, что отвечали за самосохранение. Единственный способ легально откосить от призыва – это представить веские доказательства хилого здоровья. Но, разглядывая свое упитанное розовощекое отражение в зеркале, Авралий понимал, что задача будет не из простых. Целая неделя у него ушла на обдумывание плана выхода из житейского кризиса, и однажды ночью на него снизошло...
     Записавшись в поликлинику, Покусаев пришел на прием к участковому терапевту, жалуясь на общее недомогание, жалобно покашливая и шмыгая носом. Врач долго его выслушивала, простукивала и заглядывала в глотку, пока не вынесла естественного приговора:
– Да вы здоровы, молодой человек, просто перезанимались. Наверное, в институт готовитесь?
– Еще как готовлюсь! – честно признался Покусаев.
Врач выписала, на всякий случай, направления на анализы и отошла к умывальнику. Авралию этого только и было надо. Быстрым движением он схватил свою медицинскую книжку, а также одну из растрепанных книжек, стопкой лежавших на докторском столе, и сунул их себе под свитер.
Зайдя потом в туалет, он обнаружил, что вторая книжка принадлежала ветерану войны с обострившейся фронтовой контузией. Выдрав из нее последнюю треть, он аккуратно вклеил ее в свою медкнижку припасенным заранее клеем. Потом деловой походкой подошел к кабинету, принимающему анализы, и стал ждать. Наконец к кабинету подошел какой-то старичок болезненной наружности и поставил свою банку с анализом мочи в лоток. После его ухода Авралий прикрепил свое направление на банку старика и удалился, подкинув обе книжки в регистратуру. Именно эти «коррективы здоровья» и позволили ушлому призывнику в дальнейшем получить «белый билет» взамен призывной повестки, что дало ему все основания без особого напряга зачислиться в педагогический институт на заочное отделение…
         И вот канули в небытие долгие, унылые года, но обшарпанный «поплавок» на засаленном лацкане пиджака согревал душу Авралию, не давая и особо взлететь, но, что самое главное, страхуя от житейских передряг все эти долгие годы.

ПРИКУС КАПИТАЛИЗМА

       Вот так и оказался Авралий Македоныч на деревянном казенном стуле районной конторы народного образования, на коем и просидел до шестидесяти годков. Регулярно получаемая скромная зарплата сформировала среднестатистическую по Союзу личность во всех ее проявлениях: от меню завтрака до цвета пальто, от ежедневной ненавистной автобусной давки до формы субботнего снятия стресса в провонявшей забегаловке.
Личная жизнь Македоныча тоже не сложилась, а посему широкий набор холостяцких привычек с годами становился для него все дороже, став образом жизни, въевшись в обмен веществ...
    Перестройка начала долбить в дверь покусаевской размеренной жизни, когда ему оставалось чуть-чуть до пенсии. Что творилось кругом – понять он не мог и чертовски этого боялся. Глядя с тротуара на широкие уличные манифестации под дерзкими лозунгами, Авралий Македоныч внутренне трепетал. Его самого подмывало сделать всего лишь шаг вперед и примкнуть к этому братству одухотворенных людей, но что-то непреодолимое, похожее на инстинкт самосохранения, держало его на поводке. Мерзкий внутренний голос из-под мозжечка нашептывал ему: «Стоять! Не дури, засекут – с работы вылетишь, пенсию хрен дадут!..» Колонны демонстрантов скрывались за поворотом, а Македоныч, выйдя на середину мостовой, долго глядел им вслед. Потом шел в знакомую до отвращения забегаловку, где за кружкой жидкого пива что-то задумчиво перебирал в памяти, как в старом комоде, из своей безликой жизни.
       Ветер перемен задувал и сюда. Его пивнушка теперь превратилась в клуб по интересам: не сказать, чтобы пьяных драк стало меньше, зато в их подоплеке теперь преобладала яркая матерно-выраженная политическая окраска. Когда страсти за его столиком накалялись, Авралий, не встревая в диспуты, молча брал свою кружку с пивом и отходил к другой компании. Но жизнь брала свое, надо было определяться. Вокруг стали появляться сытые и обеспеченные, о житейских благах взахлеб трубили со всех экранов и рекламных афиш.
     Авралий долго цедил свое пиво, устремляя затуманенный взор в грязное окно. Ползущая капитализация пугала и манила одновременно, но перспектива до конца дней остаться завсегдатаем этой рыгаловки подстегивала сознание. Да, надо было определяться… Рекламируемая по всем каналам возможность быстро разбогатеть зудела в его мозгу, как у начинающего картежника. А поскольку внутренний голос благоразумно заткнулся, переложив всю ответственность на хозяина, Авралий Македоныч, после мучительных колебаний, откликнулся на призыв Лени Голубкова…
      Наконец-то и в его просторной квартире, в тайнике за обшарпанным зеркалом появилась куча нарядных бумажек, обещавших ему безбедную халявную старость! А потом наступил знаменательный день, когда Македоныч в содружестве с тысячами единомышленников влился-таки в толпу манифестантов, потрясая самодельным транспарантом, на одной стороне которого было написано: «ДОЛОЙ БАНДИТСКИЙ КАПИТАЛИЗМ!», а на другой: «ВЕРНИТЕ НАШИ ДЕНЬГИ, ССУКИ!!»
     Но государство внимало стонам своих обанкротившихся рантье с холодным равнодушием истукана. Авралий Македоныч, получив свою такую вожделенную пенсию, вскоре убедился, что набор продуктов, купленных на нее, едва покрывает дно потребительской корзины. Необходимо было подрабатывать и он, обложившись рекламными изданиями, принял наконец приглашение одной фирмы, обещавшей приличный заработок с работой на дому.
В назначенный день генеральный менеджер этой компании собрал всех желающих подработать на огороженном под застройку пустыре. Собралось около сотни таких же, как Авралий, добровольцев. С каждым был заключен официальный договор на солидном бланке с печатью.
    Работа оказалась действительно простой: надо было всего-то склеить в одну ленту многочисленные пластмассовые пластинки, но за комплектующие надо было внести страховой задаток. Фирма извинилась, что вынуждена на это пойти, так как материал ценный, государственный. Зато потом оплата труда значительно перекроет эти маленькие издержки! Минимальная партия сырья госзаказа – мешок пластинок. Македоныч, предвкушая хорошую прибыль, не стал мелочиться и взял в работу три мешка, ухлопав на это всю пенсию.
        Еле дотащив поклажу до дома, он тут же включился в производственный процесс, и уже через неделю работа была закончена. Теперь по всей его квартире извивались, как корабельные снасти, длинные пластиковые ленты...
Долго Македоныч названивал в фирму-работодательницу, желая обрадовать их досрочным выполнением задания. Телефон молчал. Чуя недоброе, наш герой поспешил на прежний сборный пункт. А там уже бушевала разъяренная толпа таких же, как он, стахановцев, которым новорусский менеджмент по баснословным ценам впарил отходы фабрики пластмассовой фурнитуры…Проклиная все и вся, Авралий Македоныч с огромным трудом выволок из квартиры рукотворные гирлянды на свалку, решив, что больше его на мякине не проведешь!

ЖИЛИЩНАЯ ИНИЦИАТИВА

Народная мудрость гласит: если телефон молчит, значит у твоих родственников все нормально. Но у новоиспеченного пенсионера Авралия Македоныча Покусаева телефон звонил, не переставая. Родственники и не догадывались, что на целый месяц покусаевская квартира превратилась в сборочный цех: не желая выходить из ритма, новорусский сдельщик отключил телефон и вкалывал, как Чаплин на конвейере…
Первым делом родня интересовалось здоровьем своего одиноко проживающего сородича, обитавшего в отдельной шестикомнатной квартире в центре Москвы с двумя кухнями и двумя туалетами. Но все это заманчивое великолепие таковым было только на словах. В действительности его двухсотметровая квартира была в прошлом густонаселенной коммуналкой, в которой Македонычу официально принадлежала лишь одна комната, но сейчас он проживал фактически во всех сразу.
Дом подлежал сносу по всем параметрам, и в него не велено было никого вселять. Так что за пятьдесят лет из всех обитателей квартиры он остался последним могиканином. Кто поумирал, царствие им небесное – о покойниках либо хорошо, либо ничего, так что закроем эту тему. Кто разъехался одному Господу известными неисповедимыми путями, а кто просто женился на невесте с отдельной жилплощадью, чтобы свалить из коммунального рая хоть к черту на рога…
Но Авралий Македоныч, стоически приспособившись к одиночному существованию, с каждым днем убеждался, насколько прекрасна жизнь, когда ты хозяин своей судьбы, свободного времени и образа жизни! Никто не стоит над душой, не доказывает тебе поминутно, что ты не то одел, не то ешь, не тем лечишься, не гасишь свет в уборной, не то смотришь по «ящику», не на то тратишь пенсию – и что ты вааще черт безрукий!…
И все было бы прекрасно, если бы не эти участившиеся звонки родственничков с навязчивыми предложениями обженить одинокого неухоженного Македоныча на одной из своих лучших подруг с последующей пропиской на его территории и отдельной квартирой в грядущем.
Что только не предпринимал наш герой, доведенный до отчаяния гипертрофированной заботой о своем благе! Поначалу он обзавелся определителем телефонного номера и вычислял родню, не снимая трубки. Но его быстро раскусили и стали названивать от подруг, от соседей и с работы.Потом Авралий купил автоответчик, на который наговорил исчерпывающую информацию из медицинской книжки с результатами анализов в надежде, что это остановит телефонные расспросы любвеобильной родни, но процесс, против ожидания, пошел в другом направлении.
На Македоныча обрушился шквал звонковых предложений обзавестись будущей спутницей жизни … с медицинским образованием! После этого на автоответчике появился солидный вступительный текст, где бодрый голос Авралия сообщал, что мол, приятно слышать, у него все отлично, рад бы подойти, но в данный момент он, к сожалению, в фитнес-центре, потом у него сеанс массажа, кабинет релаксации, сауна, а под вечер – йоготерапия... На какое-то время наступило затишье, но потом противной стороной была разработана новая тактика. Македоныча стали отлавливать на выходе из квартиры, пасти на улице, делая умильно-удивленные глаза:
– Какая встреча, Аврик! Вот, познакомься..!
И как-то в один из вечеров сидел Авралий Македоныч с приятелем Модестом Геворкяном за кружкой пива, жалуясь на обострение житейского благополучия. И тут Модя подкинул неплохую идею:
– А давай-ка разошлем твоим по фотокарточке, где бы ты был изображен с супругой! Мол, спасибо, дорогие родственники, я внял вашим мольбам, и теперь у меня все окончательно хорошо!..
В качестве фотоподруги была приглашена сеструха Модеста Клеопатра, имевшая взрослую дочь, и периодически приезжавшая к брату из Вологды погостить, а заодно распродать брикеты масла, мешок творогу да бидон местной сметаны. Фотографии были очень убедительные: вот молодые за столом с фужерами в руках, вот они на кухне в халатах стряпают пельмени, вот они в бассейне, на детской площадке и т.д. и т.п. Для родни это был удар ниже пояса, и они наконец отстали! Македоныч был счастлив – свобода восторжествовала!..
       Но в состоянии безмятежного веселья он пребывал недолго. Как-то поутру хмурая почтальонша всучила ему под роспись повестку, согласно которой Покусаев А.М. вызывался на судебный процесс о признании отцовства дочери из Вологды. Авралий Македоныч сразу понял, откуда растут уши, и бросился разыскивать своего отъявленного приятеля Модеста с его нахрапистой сестрицей. Минут десять долбил новоявленный папаша в дверь модестовой квартиры, пока наконец оттуда не донесся простуженный голос Клеопатры, сообщивший ему, что говорить им не о чем, все подробности в суде, кобель он разъэтакий!
        Судья – грозная женщина с исполкомовской выправкой, даже не стала слушать робкое блеяние обескураженного Авралия Македоныча и, грозно потрясая фотографиями улыбающегося потерпевшего на фоне радостного ведения совместного хозяйства, вынесла приговор: признать гражданский брак из «де-факто» в «де-юре» с отягчающим обстоятельством в форме отцовства и потеснением в жилищных правах!..
И теперь Македоныч снова живет в одной комнате коммунальной квартиры, чаще поддает с Модестом уже по-родственному, а в огромной его квартире поселились Модестова сеструха, которую Авралий про себя стал называть Клеопадлой, ее громогласная халда-мамаша и упитанная дочка Анжелка. В их новом огромном холодильнике горы вологодской снеди, а свои любимые пельмени Македоныч продолжал употреблять всё в том же гордом одиночестве на закопченной кухне.

ВЕЛИКАЯ ПЕРЕПИСЬ
«МАЛЫХ НАРОДОВ»

Сидел раз Авралий Македоныч на одной из своих кухонь и пил растворимый кофе с напудренными пончиками, слушая любимую радиостанцию «Маяк». Говорили о надвигающейся общероссийской кампании по переписи населения. Будучи трезвым почти во всех отношениях обывателем, читающим и смотрящим криминальные хроники, он живо себе представил ситуацию, когда под видом переписчиков в его огромную квартиру вламываются грабители!
И хоть воровать-то у него было абсолютно нечего, за исключением бесчисленного тряпья его вологодской родни, именно это обстоятельство могло подействовать на псевдопереписчиков как раздражающий фактор, и не сносить тогда Македонычу головы!
В состоянии душевного смятения и с пончиком во рту застал его резкий дверной звонок. Чуть не подавившись от неожиданности, Авралий на цыпочках подкрался к входной двери и, затаив дыхание, глянул в глазок. В окуляре на него смотрела искаженная до неузнаваемости дверной оптикой физиономия их бессменного домоуправа Соломона Альтмана. Отодвинув тяжелый кованый засов и щелкнув двумя замками, Македоныч открыл дверь.
        – Мое почтение, слухайте сюда, шоб вы знали! – скороговоркой запыхавшегося одессита произнес Альтман.
– Как здоровье, дети, хотя – кому сейчас хорошо? Мне уже сообщают, что радио вы-таки слушаете регулярно. Ваши соседи его слышат через стенку, когда им этого не надо!
Авралий тупо молчал, желая поскорее избавиться от непрошенного начальства.
– И, значит, за перепись вы таки уже знаете? – донимал его Соломон.
– Из нашей Управы пришло указание подключить на этот кошмар своих людей. Им нужна информация, а я должен обеспечить открывание ваших собственных дверей, э?!
– Чужим наши люди разве откроют? Да я вас умоляю! А пойдешь с участковым – потребуют санкцию прокурора на вход в жилище! Вам это надо?
– Мне это не надо, – парировал Авралий Македоныч, но Соломона это не сбило.
        – Так что, подключайся, – деловым тоном продолжал он, – вот тебе список квартир, не теряй связь с народом, заодно и заработаешь, шоб я так жил! Шолом!
Сунув оторопевшему Македонычу бумажный свиток, Соломон Альтман помчался мобилизовывать свою общественность дальше.Уверенность Альтмана в том, что наши открывают только своим, оказалось чистейшим блефом. После шестой обойденной квартиры Авралий Македоныч уверовал, что наши люди не откроют и родной матери без предъявления паспорта! А в седьмой по счету квартире ему хоть и открыли, впустив в переднюю, но по бокам его тут же встали два здоровенных мужика в тельниках и начали всероссийскую перепись населения именно с него: кто, откуда, зачем шастает по этажам, чего вынюхивает и на кого работает!!..
Кубарем слетев без лифта с шестого этажа и отдышавшись на детской площадке, Македоныч окончательно убедился в бесперспективности общегосударственного благого начинания. Но, представив, какими словами его будет распинать перед домкомом Соломон Альтман за развал порученного дела, Македоныч тихо заскулил. Из этой прострации его вывел дружный визг вышедшей на прогулку малышовой группы расположенного в этом же дворе детсадика.
И тут его осенило: вот он, незамутненный предрассудками и житейским недоверием источник информации в натуральном исполнении! Не даром говорят классики: устами младенца глаголет истина! Отряхнув помятый после встречи с родителями будущих информаторов костюм, Македоныч надвинул шляпу, расправил плечи и с увесистой папкой под мышкой вошел в калитку детсада.
На вопрос няньки:
– Вы за кем? – Македоныч махнул бывшим служебным удостоверением и важно, нараспев изрёк как пароль:
– «Г о р о н о!»
       Няньку как ветром сдуло, а через минуту вместо неё примчалась раскрасневшаяся заведующая. Авралий Македоныч поздравил руководство детского учреждения с началом всероссийской переписи населения, попросил отдельный кабинет и списки личного состава.
Сравнив принесенные данные со своими пофамильно, Македоныч еще раз убедился, что попал по назначению: все отпрыски означенных к переписи в его реестре присутствовали в детсаду и готовились к даче показаний, шумно галдя в коридоре. Македоныч привлек в помощницы шуструю няньку и начал выкрикивать интересующие его фамилии.
Первой нянька отловила розовощекую Машу Канарейкину. Авралий Македоныч стал быстро записывать за Машей фамилии и имена родственников, проживающих в одной с ней квартире, но их оказалось подозрительно много для малогабаритного жилья. Позже, вписывая профессии перечисленных родственников, выяснилось, что половина из них работает кошкой, собакой, попугаем и хомячком… Пришлось дальнейшую беседу предварять поясняющими вопросами. Зато Машин папа, как выяснилось, работает шофером на большой качающейся машине, так что, придя домой, папа продолжает качаться и ронять стулья! А мамочка продает в магазине вкусные вкусности, а что не успеет продать – приносит домой в тяжелой сумке!..
Поблагодарив Машу за исчерпывающую информацию, Авралий Македоныч пригласил Гришу Сидорчука. Отметя сразу всех четвероногих, выяснили, что один Гришин папа работает командировщиком, уезжая на неделю.
Зато их сосед Витюнчик, появляясь сразу же после отъезда папани, очень любит спать днём, а мама ему перед сном читает сказки. Кроме этого основного занятия, Гришина мама работает покупателем сумочек, кофточек, туфелек, новых причесок и маникюров…
Не давая себе времени на осмысление получаемой информации, находясь в экстремальных условиях, Македоныч пригласил очередную собеседницу – Оленьку Машерову. Как удалось установить, папа Оли что-то крутит рулеткой и меряет …бабки! Ведь дома их, как говорит папа, немеряно!.. Зарплату приносит нерегулярно, порой даже уносит её обратно после грубых напоминаний чужих дядь! Олина мама трудится над картами, но не над географическими, а такими маленькими, с картинками, раскладывая их перед чужими тётями, а те ей за это дают денежки. И Оля, когда вырастет, тоже будет их раскладывать за деньги и купит себе куклу Барби!..
Уже где-то через час у Авралия Македоныча кончилась толстая амбарная книга, припасенная им как черновик для переписных листов, а поток интервьюируемых отпрысков не иссякал.
Информация в живом и доходчивом виде из младенческих уст била фонтаном. Македоныч покрылся испариной, в носу у него свербило, а уши горели. Он и представить себе не мог, в каком интереснейшем доме ему посчастливилось жить! А ведь он считал своих соседей серыми убогими существами, от которых лишь грязь в подъездах, псиная вонь в лифте, да вывинченные лампочки…
Из этих размышлений о превратностях бытия его вывел писклявый голосок очередного субъекта, фамилия которого показалась ему до боли знакомой.
– Как, говоришь, тебя зовут?
– Софочка Альтман! – громче представилась пухленькая брюнетка с завитушками на лбу. Авралий заёрзал на стуле и отёр рукавом взопревший лоб.
Из дальнейших расспросов удалось установить, что Софочкин папа уехал в Тельнавив, где пальмы, песок и от жары даже море померло! Но, по словам мамы Баси, там все равно лучше и, когда папа там получит квартиру, они все к нему переедут.
– И дедушка Соломон? – с надеждой поинтересовался Авралий Македоныч.
– Нет – призналась Софа, – дедушка говорит, что здесь он пахан, а там надо быть пахарем, потом тута он весь двор обыгрывает в шахматы по червонцу, а в Тельнавиве он разорится! И еще он сказал, что где он там найдет столько старых козлов, чтобы чинить им заводные часики!?..
– Дядя, дядя, а где у козлов часики? – поинтересовалась Софочка.
– Дедушка говорит, что это не моего ума дело, противный!..
Закончив перепись «малых народов» только к вечеру, Македоныч ошалело ввалился в свои хоромы, залпом принял стакан перцовочки и с полчаса тупо сидел с исписанной амбарной книгой на коленях, не зная, что делать с неожиданно свалившимися на него откровениями.
Но обстоятельства раскрутились живее и более неожиданным образом, нежели предполагал сам переписчик.
Из прострации его вывели громкие удары в дверь тупыми тяжелыми предметами, предположительно ногами. Звонки, стук и крики за дверью нарастали. По угрозам в свой адрес Македоныч сразу признал соседей по дому и открывать благоразумно не торопился. Из беснующейся толпы громче всех выделялся пронзительный голос Соломона Альтмана, обещавшего инициативному переписчику все кары небесные от суда в защиту прав человека в Страсбурге до суда Линча в его собственном подъезде!!
Упоминание о судах Авралию Македонычу понравилось, о чем он не преминул поделиться с разбушевавшимися соседями. После этого демарша гомон за дверью моментально стих и дальнейшие переговоры вошли в более конструктивное русло. Македоныч, начитавшийся в своё время знаменитого Плевако, почувствовал себя королем положения и стал через дверь диктовать условия мирного договора. Моральный ущерб от ненормативных эпитетов в свой адрес, так поколебавших его веру в человечность, Македоныч оценил в две тысячи  целковых с каждого плюс по пятисотке за соответствующие разделы рукописи. Авралий велел присмиревшим истцам выстроиться в очередь и голосом судебного исполнителя стал выкрикивать фамилии. Деньги в квартиру Македоныч велел совать через щель в двери, пропиленную им собственноручно для почтовой корреспонденции, так как его почтовый ящик периодически взламывался малолетками постарше. В ответ каждый плательщик получал вырванную страницу из амбарной книги.
        Последним к заветной дверной щели подошел Соломон Альтман и стал просить его сначала показать ему текст. Авралиий сурово произнес, что эти штучки у него не пройдут, но он может пойти навстречу Соломону и зачитать рукопись во всеуслышанье! Соломон, более не торгуясь, судорожно просунул деньги сквозь дверь, получил бумаги и громко пообещал, что «будь он проклят, если еще раз доверит какое-нибудь ответственное дело в руки проходимца!»
А Македоныч, пересчитывая неожиданное богатство, размышлял про себя: какое же всё-таки журналистика опасное, но прибыльное ремесло!..
      


АВРАЛИЕВЫ «ДРЮЧКИ»…

ХАМ - ЧИСТКА

Заработанного на всероссийской переписи «гонорара» Авралию хватило ненадолго. Его сноровистая вологодская половина на деле оказалась сущей скрягой, у которой и рубля без нервотрепки не выпросишь. К тому же, назойливая телереклама, вызывавшая во всем квартале единовременный выброс ненормативной лексики, делала тем не менее свое черное дело: Македоныч стал критичнее смотреть на свой гардероб, в котором периодически обновлялась только моль… Мысль о дополнительном и приличном заработке назойливо свербила ему в темечко, лишая сна и аппетита.
Наряжаться ходячей сэндвич-рекламой, чтобы подзаработать, Авралий посчитал ниже своего достоинства – таким способом можно было заработать только простуду. Когда же в ближайшем к его дому приемном пункте химчистки заболела приемщица, он решил устроится на время, чтобы реже бывать в обществе новоявленных родственничков.
Работенка не пыльная, народу мало, но и зарплата мизерная. То ли аккуратней носить стали, а может, пачкающих обстоятельств поубавилось, размышлял он: вон как везде чистенько да прилизано, не то, что при «совке»!
А поскольку его заработок напрямую зависел от числа испачкавшихся, он решил этот процесс подстегнуть. До ночи сидел Авралий Македоныч в своей коммуналке, тщательно вырезая из картонки трафарет. На следующий день, выйдя из дому пораньше, он принялся малевать по трафарету нижнюю часть входных дверей магазинов масляной краской. Итогом его усердия была безобидная надпись: « ГОСПОДА! ИМЕЙТЕ СОВЕСТЬ– ВЫТИРАЙТЕ НОГИ! »
Краска сохла больше суток, и за это время ее полностью затерли своими подолами и брюками добропорядочные господа.
Наутро в приемный пункт Авралия Македоныча выстроилась огромная толпа пострадавших. За один день был реализован квартальный план, а инициативный приемщик получил свою иудину прогрессивку…
Прекрасно сознавая, что подобные фокусы дают только одноразовый эффект и, появись он на следующий день с трафаретом под дверью магазина, не миновать ему битой морды, Авралий, ободренный первым успехом, стал помышлять о продолжении банкета…

МЕБЕЛЬНЫЙ ИМПРЕССИОНИСТ

Как-то, слоняясь по рынку, он увидел молодого человека, развесившего на стенке торгового павильона фотографии предлагаемых к продаже образцов мебели. Поинтересовался, как идут дела, на что парень с нескрываемым восторгом отметил, что торговля по фабричным образцам и по ценам производителя – очень выгодный бизнес! Народ предпочитает иметь дело с распространителями, а не покупать залежалую дорогую продукцию из мебельных магазинов.
– А фотографии вашей мебели в точности совпадают с реальной продукцией? – лениво поинтересовался Авралий.
– Ну, раньше фотографировали дешевой «мыльницей», поэтому цвета на фотках иногда не совпадали. Клиенты возмущались, когда им привозили синюю обивку заместо зеленой, но смирялись – не везти же фуру с мебелью обратно в область менять цвет!..
– И сильно возмущались? – спросил Авралий.
– До того сильно, что приходилось делать им скидку за цветовые отклонения супротив заказанного, пока не накопили на классный японский фотоаппарат!
У Македоныча стал чесаться кончик носа. Это была верная примета того, что запахло халявой. Взяв у распространителя адрес фирмы, он назавтра отправился устраиваться туда на работу.
Президент мебельной артели оказался таким же молодым парнем, как и его распространитель. Он очень обрадовался, узнав, что такой солидный, внушающий доверие человек будет продавать их продукцию. Но непременным условием своей будущей деятельности солидный Авралий попросил зачем-то отыскать фотографии старого образца, на которых цветовая гамма обивки переходила из синей в желто-зеленую даже в пределах одного дивана… Президент пожал плечами, но возражать не стал.
        На следующий день Авралий Македоныч уже стоял на входе в рынок, зычным голосом приглашая господ покупателей не проходить мимо уникальной коллекции мебели от лучших мировых дизайнеров, милостиво согласившихся развернуть часть своего производства на просторах Подмосковья!
Фотоэкспозиция коллекции была слегка мутновата, о чем и свидетельствовали соответствующие подписи под образцами: «Гарнитур №1. Цвет – недоспелый киви. Гарнитур №2. Цвет – утренний авокадо. Гарнитур №3. Цвет – перезрелый фейхоа в полнолуние»… и тому подобное.
      Авралиева идея была проста, как табурет. Клиент заказывал гарнитур с одной из поэтических обивок, но Македоныч привозил им на огромной фуре мебель такого отвратно-поносного колера, что прибалдевшие покупатели хватались за сердце, теряя дар речи. Инцидент решался на месте: 50 баксов за напрасный прогон мебелевоза шибко-утонченным ценителям гобеленовых обивок, которые «сами не знают чего хочут!..»
Авралий получал свой навар, а клиент наутро свой заказ, уже отложенный для него с вечера…
       Когда через месяц Президенту артели доложили о художествах солидного распространителя, подрывающего реноме фирмы, Македоныча сняли с рейса и приволокли на ковер для разборки. Президент сообщил, что братва у него цивилизованная, морду бить такому раздолбаю, как он, они не будут, но зато этот отвратного цвета гарнитур Македоныч должен у них выкупить для себя лично по утроенной штрафной цене и уматывать к едрене фене!!
        Вот так и оказался в покусаевской московской квартире гарнитур чудовищного цвета – «уже съеденного баклажана с папайей на фоне мокрого асфальта…» Настроение было «фейхуявое», очередной бизнес пролетел мимо денег, но на стремлении их раздобыть эти досадные сбои не отразились.


«ГУСЬ» ХРУСТАЛЬНЫЙ

        Целыми днями бродил Авралий Македоныч по разным торговым точкам, присматриваясь и вникая в сложную динамику классического марксового постулата: товар-деньги-товар.
Наконец, в одном из отделов супермаркета, торговавшего посудой, его внимание привлекла перепалка на повышенных тонах покупателя, разбившего какую-то чашку, и разъяренной продавщицы. Покупатель не хотел платить за свою неловкость, а хозяйка прилавка не желала мириться с убытком. Когда страсти накалились, багровая продавщица схватила гражданина за руку, достала из-под передника милицейский свисток и выдала оглушительную трель.
Тут нужно отметить особо, что свисток действует на подсознание бывших советских людей обезоруживающе. Этот специфический звук парализует волю, как взгляд удава, как приговор инквизиции. После такой милицейской волны разом сникший покупатель судорожно рассчитался за нанесенный государству ущерб и стремглав покинул торговый рай, на ходу суя под язык валидол…
Озарение теплой волной прошлось по авралиевой спине, приятно защекотав в левой ноздре. Что-то фальшиво напевая, он не спеша подошел к фарфоровой секции, криво улыбнулся довольной продавщице и рассыпался в комплиментах, говоря, что оказался невольным свидетелем достойной сцены. Спросив, как идет торговля, услышал невеселую тираду:
– Да какая это к такой-то богу-душу-маме торговля! Посуду щупают, вертют, пальцами щелкают, а чтобы купить – хрен! Берут китайскую шалупонь на подарки, а сами всю жисть с одной кружки пьют! Тьфу, блин, что за люди! Никакой торговли!
Посочувствовав нелегкой судьбе продавщицы, Македоныч поинтересовался насчет брачка, трещин и прочих досадных мелочей, подлежащих списанию.
– Везут черт знает как! – кипятилась продавщица, – снабженец такой же раздолбанный козел, как и его «жигуль»! Четверть товара идет на бой, расход один! Всё, к лету ухожу тряпками торговать!
Авралий наклонился к уху продавщицы и что-то заговорщицки стал ей нашептывать. По мере восприятия информации лицо хозяйки прилавка расплывалось в довольную злорадную гримасу…
На следующий день, сразу за поворотом в главный коридор супермаркета после схода с эскалатора, появился выносной прилавок, конструктивно представлявший собой вертикальную стеклянную этажерку, на которой расположились рекламные образцы фарфоровой продукции Дулевского завода. За ней, слившись со стеной, стоял сам автор коварного замысла – Авралий Македоныч со свистком на шее. Суть затеи состояла в том, что на этажерке красовались не выставочные образцы, а отъявленный брак с трещинами и сколами, но стояла эта композиция так, что не столкнуться с ней, сходя с эскалатора, было практически невозможно.
Буквально через пятнадцать минут после открытия магазина утреннюю тишину коридора нарушил звон разбитого стекла. Сразу после этого раздалась не менее оглушительная трель милицейского свистка. Незадачливый нарушитель спокойствия, тучный мужчина средних лет, белый, как обеденная общепитовская тарелка, стоял посреди фарфорового крошева и, что-то нечленораздельно блея, трясущимися руками компенсировал строгому должностному лицу нанесенный ущерб, плюс издержки за срыв рекламной акции!..
После панического бегства виновника происшествия Авралий Македоныч сгреб совком осколки в приготовленный бак, а затем из-за перегородки выкатил на то же место вторую этажерку с образцами неликвида и стал подстерегать очередную жертву…
К обеду у фарфоровой секции закончился брак и на выкатную экспозицию стали выставлять залежалые пыльные сервизы. Легкость быстрого обогащения опьяняла. Авралий настолько свыкся с ролью хозяина положения, что после каждого инцидента грозно отчитывал незадачливого покупателя, как гаишник на трассе. К окончанию рабочего дня фарфор в секции закончился, а Македоныч только вошел в раж. Поделив навар с довольной продавщицей, он пошел было к выходу, но тут молчавший доселе внутренний голос подленьким фальцетом стал ему нашептывать:
«Куда уходишь, кретин, фишка поперла!!...»
И Авралий, наплевав на бессмертный воровской постулат, что жадность фраеров губит, вернулся к мусорному баку с грудой осколков и стал выкладывать на каркас этажерки наиболее крупные обломки сервизов.
Поскольку «экспонатов» оказалось маловато, он порылся в соседнем баке и выудил оттуда грязные пластиковые одноразовые тарелки – отбросы маленькой кафешки и выставил их на стеклянные полки, вперемешку с остатками фарфора, приговаривая:
       – Цель оправдывает средства, и так схавают!..
Ждать пришлось недолго. За пять минут до закрытия, по остановившемуся уже эскалатору послышался дробный стук башмаков и из-за поворота на Авралиеву ловушку налетел пожилой человек небольшого роста в МЧС-овской куртке. Витиеватые матерные проклятия заглушили звон рассыпавшейся конструкции.
Только Македоныч привычно схватился за свисток, как воздух застрял в его глотке, наподобие пробки в отопительной батарее. Из груды рассыпавшегося мусора вставала перемазанная в кетчупе грозная фигура его домоуправа Соломона Альтмана...
Признав в Авралии своего отъявленного жильца, Соломон стал набирать в легкие воздух, постепенно багровея. Сорвав с остолбеневшего Македоныча свисток, он со знанием дела выдал такую пронзительную руладу, что охрана выскочила даже из подвала! Прижав свою жертву за галстук к стене, Соломон выдал тронную речь главаря блатной разборки:
– Ах, ты чмо болотное! Я вже тебе сейчас пейсы начищу, баклан штопаный! Да за такие подлянки в приличных домах бейцы выдирают с ботвой! Будешь знать, как порадочных людей калечить за бабки!!..
Всего Авралиева дохода едва хватило расплатиться с Соломоном и охранниками, а сам комбинатор, получив от секьюрити увесистый пинок под зад, вылетел из супермаркета по дуге, как Бэтмен. Вдогонку ему неслось соломоново напутствие:
– Попадись только мне еще раз, поц гребаный, – ноги выдерну и докажу, шо так и было!
…Вечерело, рабочий день закончился. Авралий Македоныч, кряхтя и потирая отшибленное седалище, брел домой, угрюмо размышляя о проблемах капитализации страны в целом и превратностях своего врастания в рыночную экономику в частности.

БРАВЫЙ ЖЕСТЯНЩИК

Вместо теплого человеческого сочувствия пострадавшему Авралию Македонычу ехидной вологодской супружницей Клеопадлой было заявлено, что теперь его жизнь потечет по более осмысленному руслу. А для этого обходимо срочно отремонтировать его старенькую «Ниву», чтобы бесперебойно поставлять молочную продукцию ей на рынок.
Перспектива батрачить молоковозом Македонычу показалась унизительной, а вот починить машину захотелось как никогда. В ней он видел единственную оставшуюся у него степень свободы, дававшую пропуск в тихий мирок уединенной рыбалки, и эту свободу он решил отстоять наперекор стихии.
С утра пораньше он выкатил из «ракушки» свою Ниву, с грехом пополам завел и, громыхая подвеской и постреливая глушителем, подъехал к единственному в их квартале автосервису. Здесь он принялся искать спеца, которого удалось бы отвлечь от внутренностей реставрируемых иномарок и заинтересовать реанимацией его рухляди.
Меланхоличный менеджер - бугор в засаленном комбинезоне и золотыми фиксами во рту огорчил Авралия тирадой, что, мол: «совок не лечим – рецепт утерян!» После настойчивых и слезливых стенаний заказчика, бугор, даже не открыв капота его Нивы, процедил сквозь золото:
– Ремонтировать то, на чем вы сюда въехали – для персонала потеря авторитета и квалификации. Ну, так и быть, поставлю на ваш утиль одного прогульщика в наказание. Гоните, уважаемый, двести баксов!
– А скидки пенсионерам? – взмолился Авралий Македоныч, явно не рассчитывавший на такую оглушительную сумму.
– Слухайте сюда, папаша! – снисходительно изрек бугор, – мы недавно запустили жестяной цех, и если приведете хорошего клиента на «мерине» – половину скосим.
– А если двух? – живо поинтересовался Македоныч.
– Еще приплачу! – заявил бугор и отвернулся, дав понять, что разговор окончен.
Несчастный автомобиль укатили куда-то на задворки автосервиса в отстой, а Авралий угрюмо поплелся по оживленным улочкам родного квартала, даже не представляя себе, как уломать владельца крутого «мерседеса» подлечиться в жестяном цеху золотозубого бугра…
Но тут его внимание привлекла уличная автостоянка у тротуара. Обойдя длинный ряд припаркованных машин и тщательно осматривая состояние их кузовов, Македоныч так и не обнаружил ни одного с вмятинами или царапинами. Автомобили, многие из которых весьма дорогих марок, бойко парковались, другие отчаливали. Парковкой командовал дюжий тротуарный амбал в камуфляже, с гаишным жетоном на отвисшем от денег кармане.
Авралий минут десять тупо наблюдал за парковочным процессом, пока не намозолил глаза тротуарному. Презрительно оглядев его задрипанное пальто, верзила изрек:
– Шо, папаша, забыли на каком «мерсе» сегодня припарковалися? Собес за углом, а контора не подает. Вали отседа!..
Македоныч встрепенулся, хотел было обидеться, но вдруг передумал. Его осенила одна идея – как обеспечить занятость кузовного цеха, да заодно отомстить обидчику. Он развернулся и быстро зашагал домой. А под утро только случайные прохожие, да ранние собачники могли видеть странную фигуру человека, что-то чертившего около тротуара на асфальте малярной кистью, пользуясь длинной доской как линейкой.
Солнечным утром уже знакомая нам парковка огласилась сочным отборным матом первых паркующихся. А дело в том, что все предтротуарное пространство было расчерчено под прямым углом желтыми линиями, расстояния между которыми было чуть больше полутора метров. Если учесть, что ширина порядочного «мерса», как правило, шире такого промежутка, то можно представить – что стоит втиснуть его в эту щель! Страсти подогревал тут же вывешенный плакат: «Больше парковок – хороших и разных! Администрация» . На другом плакате той же краской сообщался адрес ближайшего цеха кузовных работ.
Кажется, ни один из владельцев просторных лимузинов не избежал царапин и вмятин при столь ювелирной парковке. Как правило, в инцидент сразу вовлекались еще две машины, стоящие по бокам от свободной парковочной щели. Уже через час в автосервисе к ошарашенному золотозубому бугру выстроилась очередь из породистых иномарок для мелкого кузовного ремонта, а в ближайший травмопункт был доставлен тротуарный амбал с крепко набитой мордой…
Авралий Македоныч, еле отскоблив въедливую желтую краску от рук, заявился в автосервис после полудня. Фиксатый бугор, узнав все подробности этой затеи, дико ржал, как ненормальный, хлопал его по плечу, приговаривая:
       – Ну, блин, улёт! Я угораю!! Будешь у нас внештатным менеджером. С каждой тачки – полсотни баксов твои, а завтра можешь забрать свою «Ниву».
Когда на следующий день Македонычу выкатили его старушку, признал он ее не сразу. Она сверкала и лучилась заморским покрытием с металликом, передний бампер украшал хромированный кенгурятник от фордовского джипа, на крыше появилась дуга с шестью галогенками, а в салоне появились новые велюровые сиденья от BMW.
– Забирай свою лошадь, фирма угощает! – с этими словами бугор передал прибалдевшему Авралию ключи. Мотор непривычно мягко заурчал и машина выкатилась со двора.
– Да, – сказал вслух Македоныч, – жизнь прекрасна, что удивительно! Хорошая мысля душу греет опосля…
Он медленно ехал по знакомым улочкам, начиная осознавать, что житие не обремененного службой пенсионера может протекать совсем не так заунывно, как казалось поначалу… Только сейчас он впервые в жизни чувствовал себя королем положения. Возможность сравнительно легкого заработка будоражила воображение. Моральные издержки данной формы предпринимательства он решил опустить, считая себя защитником обездоленных от засилья новорусского капитализма…
Для начала Авралий стал втихаря наклеивать на дверцы стоящих у тротуаров шикарных автомобилей извещения: «СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА!» Все бы ничего, но лепил он их клеем, разведенным с растворителем, поэтому отдиралось это напоминание только вместе с лаком, краской и грунтовкой. А под дворники стеклоочистителя он подсовывал рекламку все того же автосервиса, который без обеда и выходных готов откликнуться на любые пожелания уважаемых господ-автовладельцев!..
У Авралия Македоныча впервые в жизни появился шикарный бумажник из крокодиловой кожи, набитый валютой! Для него этот атрибут заокеанских буржуев стал реальным приобщением к другой жизни, полной изощренных соблазнов и дорогих искушений.
Первым делом он променял свою любимую «Перцовку» на дорогущее бренди, которое попытался цедить маленькими глоточками, как американский ковбой, из стакана со льдом. На втором глотке он чуть этим льдом не подавился. Выкинув лед, Авралий налил полный стакан и, шумно выдохнув, глушанул залпом, закусив пряной килькой. Потом долго сидел с выражением страдальца, принявшего натощак стакан касторки…
Из автосервиса периодически названивали, деловито сообщая о недогрузке того или иного участка. После авралиевых инициатив кузовной цех вообще открыл филиал, а последнее его «ноу-хау» заставило этот филиал трудиться в две смены.
Новый фокус состоял в том, что на крыши мирно стоящих во дворах иномарок Македоныч принялся сбрасывать тяжелые чушки льда из окон лестничных площадок. Когда на отчаянный вой разбуженной сигнализации на улицу в домашних тапочках выкатывался хозяин машины, Авралий степенно выходил из подъезда, подходил вместе с другими зеваками к пострадавшему, сочувственно охал и цокал языком, глядя на приличную вмятину на крыше, а потом, как бы между прочим, рекомендовал бедолаге сделать на этом месте изящный люк. И он, кстати сказать, даже знает отличных мастеров по этой части!..

ФИНИТА ЛИ КОМЕДИЯ?..

Через месяц Македоныч уже входил в родной автосервис, открывая двери ногой. Бугор первым подходил здороваться и, передавая конвертик с очередным гонораром, сообщал о трудовых успехах коллектива.
Когда же встал шиномонтажный участок, Авралий начал мельтешить с тряпкой около перекрестка за пятьдесят метров до ворот автосервиса, навязывая автовладельцам услугу по протирке лобового стекла. Размазав грязь по стеклу, тем самым временно перекрыв водиле обзор, Македоныч быстро вставлял в протектор переднего ската припасенный гвоздь. Протерев стекло начисто, он получал свой жалкий червонец и злорадно желал своей жертве счастливого пути. Уже через мгновение свист прокола извещал, что счастливый путь водителя закончен и вас приветливо встречает трехметровая вывеска: «ШИНОМОНТАЖ – 24 ЧАСА! НАДУЕМ И ОБУЕМ!»
А после того, как Македоныч нашел в своем сундуке старый охотничий патронташ с десятком патронов от дробовика, изощренное воображение подтолкнуло его к мысли подсовывать их в выхлопные трубы стоящих автомашин, загрузив на родном автосервисе участок по замене глушителей. И вот ясным днем, набив карманы патронами, Авралий отправился на дело. Старые машины его, как и спецов из автосервиса, не интересовали. Но крутые тачки просто так не отстаивали, в них непременно кто-то или дремал, или торговался.
Наконец его внимание привлек огромный черный джип, остановившийся на углу переулка. Шофер, заглушив мотор, выскочил отворять хозяину дверь.
Из огромной двери вывалил тучный бритоголовый великан в светлом кожаном плаще. К нему немедленно подбежали четыре молодые девицы, болтающиеся без дела сутками на перекрестках. По всей видимости, кожаного босса они знали и ждали от него каких-то указаний. Авралий, крадучись, подошел к джипу сзади и быстрым движением затолкал патрон в горячую выхлопную трубу. И буквально через секунду его подхватили за руки два здоровых братка из стоящей сзади машины охраны.
Молча врезав разом сомлевшему Македонычу для знакомства пару апперкотов, парни вытряхнули из его карманов патроны.
        – Ты шо же это, падла, творишь? – вежливо спросил подошедший хозяин джипа, разглядывая вытащенный шофером из глушителя патрон.
– Ты на кого, долбаный вухобит, работаешь?..
Тут Македоныч, трясясь и запинаясь, доложил о взаимовыгодном сотрудничестве с золотозубым бугром из автосервиса. Последовавшая за этим реакция светлокожанного босса и его окружения стала для трясущегося Авралия полной неожиданностью. Компания дико заржала, складываясь пополам и держась за животы...
Как потом выяснилось, весь автосервис с потрохами принадлежал хозяину огромного джипа, и о художествах внештатного менеджера он уже был наслышан.
Но Авралию стало совсем не до смеха, когда из отворившейся дверцы джипа вылезла знакомая до боли фигура его домоуправа Соломона Альтмана, оказавшегося хорошим приятелем бритоголового босса.
– Уж не ты ли, фраер поцаный, налепил на дверцу моего «Москвича» табличку – «стоянка запрещена!», которую мне трое суток весь автосервис не мог отскоблить, а после дверь перекрашивали?! – Да я щас этот патрон в твой глушитель затолкаю и подпалю!! Я тебя предупреждал – не попадайся мне в третий раз?! Держите меня четверо, порешу гада!!!..
– Соломончик, не изводите себя! – встрял в эту перепалку хозяин джипа.
– С террористами надо поступать, как на вашей исторической родине: давайте раздолбаем его жилище!
– Я вас умоляю, у меня там шесть этажей коммуналок! Не хватало мне ещё братской могилы из-за одного придурка! – взмолился Соломон.
– О, кей! Тогда пусть несет выкуп, а для ускорения процесса ставим его на счетчик! – милостиво подытожил босс.
От услышанной суммы отступного в пятьдесят тысяч баксов у Авралия Македоныча обмякли все части тела одновременно. В этом разобранном состоянии он и был доставлен на квартиру, чем поверг в ужас свою бойкую жёнушку с её мамашей. Сопровождавшие Авралия бугаи профессионально обшарили закоулки просторного жилища, вытряхнув все Клеопадлины загашники, о которых Македоныч даже не догадывался. Сказав на прощание, что за побег – расстрел на месте, громилы удалились, прихватив до кучи его навороченную «Ниву».
Клёпка и все ее семейство, бледные, как вологодская сметана, за пять минут лихорадочно собрали все свое барахло и рванули на вокзал. Больше в столице их никогда не видели.
Македоныч, наконец-то оставшись в прежнем одиночестве, отрешенно сидел на кухне. Левой рукой, не глядя, он достал из своего не потревоженного старого загашника за зеркалом бутылку перцовки и, не морщась, оглушил полный стакан...
Позже, успокоившись и рассуждая трезво, Авралий пришел к убеждению, что источник всех его передряг – не кто иной, как этот домоуправишка Соломон Альтман, распоясавшийся старый еврей, нашедший себе блатную крышу!.. Допив бутылку, Македоныч окончательно уверился в своей правоте. Терять ему было уже абсолютно нечего, последний загашник был пуст, и через это базовое обстоятельство у него начала разгораться пролетарская ненависть.
Достав пыльный завалявшийся рулон старых обоев, Авралий на обороте крупно намалевал чернилами транспарант:
       «ДОЛОЙ ИЗРАИЛЬСКОЕ ЗАСИЛИЕ ИЗ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА!!»
      Свернув рулон, Македоныч отправился на Большую Ордынку к посольству Израиля. Там он раскрутил свой транспарант, прицепив его к посольской ограде, и гордо встал в позе Наполеона, скрестив руки на груди. Тут же около Авралия стали крутиться обозленные бабки, тыча тощими кулачками в сторону посольских окон. Потом подошли какие-то панки в цепях и заклепках и стали расписывать из баллончиков стены. А вскоре подъехали и анпиловские ребятки с красными знаменами и матюгальниками. Набежали вездесущие корреспонденты, замелькали вспышки фотокамер, а Македонычу сунули под нос микрофон для формулировки протеста.
       Авралий, опьяненный перцовкой и произведенным эффектом, понес в микрофон такую околесицу, что у него захватило дух от собственной смелости и величия! Суть его выпадов не выходила за рамки сформулированной на обоях идеи, но подавал он ее в цветистом обрамлении лексикона, въевшегося в подсознание за долгие годы посещения пивной…
Манифестация явно удалась, а право разбираться с подъехавшими с часовым опозданием властями по поводу ее санкционированности Македоныч предоставил анпиловцам. Зато вечером, сидя перед телевизором, Авралий чуть не подавился пельменем, увидав в программе «Время» себя самого на фоне орущей красно-кумачовой стихии, гневно бичующего происки израильщины на просторах его многострадальной России!..
      Из оглушенного всем увиденным состояния его вывел резкий телефонный звонок. Плохо соображая, Авралий Македоныч снял трубку и услышал знакомый вальяжный голос хозяина черного джипа.
      – Да ты клевый пиарщик, старик, мне понравилось твое шоу! Я было поверил Соломону, что ты то самое фуфло, которое он из тебя рисует, и что твой потолок – насрать в глушитель порядочному бизнесмену!
       – О, кей, кабалу с тебя замораживаю, посмотрим на твое поведение. Завтра приходи в мой офис в районной Управе, поговорим. Чувствую, у такого пройдохи, как ты, есть задатки политика. Хватит шмонаться по мелочам – пора делать из тебя кандидата в Думу, такие люди мне нужны, шолом!
В трубке послышались гудки, а Македоныч еще долго держал ее около уха…
        Постепенно к нему вернулось ощущение содеянного, но уже не как жест отчаяния припертого к стене неудачника, а как вдохновителя и организатора негодующих народных масс! Авралий подошел к мутному зеркалу, расправил плечи, сделав зверскую мину, и угрожающе выставил кулак. Именно таким он и увидел себя с экрана, где его заметили сегодняшние воротилы, таким его звала на подвиги новая российская реальность!..



Глава II. ВЕЛИКИЕ ПОЧИНЩИКИ

БОЖЬЯ ИСКРА

Родился Изя Копман в небольшой, но шумной еврейской семье, где всем руководила старая бабушка Рахиль. Её громкий, как Иерихонская труба, голос ассоциировался с командой «подъём!» не только для маленькой комнатки в коммуналке, где Изя спал за перегородкой, но ещё и для двух этажей снизу и сверху.
Соседи уже отчаялись бороться с этим стихийным бедствием, подстроив начало своего трудового дня под этот сверхъестественный будильник, ещё ни разу их не подводивший. В основном бабушкины громогласные комментарии вились вокруг вопросов кулинарии. На политику в изиной семье было наложено строгое табу. Малейшие попытки хоть что-то изложить в собственном понимании пресекались бабушкиным окриком посмотреть, не горит ли, мол, на кухне!?.. Эта практика мудрой Рахили во многом способствовала тому обстоятельству, что изина семья в полном составе благополучно дожила до перестройки.
Изя рос неизбалованным смышлёным ребёнком, проявляя зачатки изобретательности с малолетства. Всё началось с ненавистной бабушкиной кашки, которая впихивалась ему по утрам под грозные душетрепещущие описания всяческих бед тем, кто уклонялся от этого полезнейшего из всех возможных продуктов!
И вот тогда в детской изиной головке созрел первый Изящрённый, но Изящный проект!..
Когда за очередным утренним кормлением бабушка ненадолго отлучилась на кухню, Изя отловил сонного рыжего кота Филидора и вымазал его морду кашей, остатки которой торжественно выкинул в окно. После этой экзекуции Филидор остервенело и с нескрываемым отвращением вылизывался больше часа. Бабушке же было доложено, что наглый кот только и ждал, когда бабушка отойдет, чтобы смолоть такую вкусную кашку!..
Незаметно подошли школьные годы, а с ними и новые проблемы. Учился Изя хорошо, схватывая материал, что называется, «на лету», но с той же лёгкостью Изю подмывало привнести в этот процесс что-то своё.
Так, на математике Изя усовершенствовал теорему Пифагора, сделав на глазах обалдевшего учителя из «Пифагоровых штанов» – «Пифагорову футболку с трусами!..» Не решённая до сих пор великая задача века о квадратуре круга была Изей трансформирована в не менее величественную «кубатуру шара». Иными словами, он вознамерился экспериментально определить отношение длины стороны куба к радиусу шара при равных объемах.
Для постановки этого мирового эксперимента Изя попросил весь класс задержаться после уроков, чтобы быть свидетелями его триумфа.
С таинственностью Дэвида Копперфильда Изя достал склеенный из оргстекла куб и положил его на чашу весов. На другую чашу поместил резиновую камеру от футбольного мяча, уравняв начальные веса для чистоты эксперимента маленькими гирьками. Аудитория зачарованно внимала манипуляциям Изи, как на представлении именитого чародея. После этого Изя наполнил куб водой и с помощью насоса стал накачивать воду в резиновую камеру, ожидая того счастливого момента, когда веса сравняются и можно будет замерить раздувшийся диаметр. Когда до счастливого мига оставалось совсем немного, шар не выдержал экстремальной нагрузки и с треском лопнул, окатив потолок, стены и зачарованную аудиторию потоком воды! Эффект довершил подскочивший и опрокинувшийся куб, заливший водой оставшийся неохваченным стихией пол и башмаки обалдевших свидетелей великого эксперимента!..
Уже потом, на родительском собрании, директриса грозно сообщила изиным родителям, что по их одаренному отпрыску плачет не только Нобелевская премия, но и хороший ремень!
Потерпев фиаско на математике, Изя переключил свой экспериментаторский зуд на химию. Там он также попытался несколько подправить классиков, чьи портреты гордо украшали стены химического кабинета, но его первые же попытки были сурово пресечены нервной химичкой, наслышанной о его страсти первооткрывателя от учителя математики.
Однако пытливый Изин ум это обстоятельство не остановило, и он нашел выход.
         Изучая предмет на несколько уроков вперёд, Изя уже представлял, что за чем должно сливаться, нагреваться и выпадать в осадок, чтобы получилось нечто уже всем давно известное. Но вот что будет от слияния тех загадочно-красивых порошков, так и остающихся невостребованными за стёклами кабинетных шкафов, Изя ещё не знал. И, готовясь к очередному уроку химии, Изя втихаря менял этикетки на склянках с реактивами в нужной только ему последовательности, чтобы руками ничего не подозревавшей химички удовлетворять своё ненасытное алхимическое любопытство!
         Поначалу эти эксперименты чужими руками заканчивались лишь выпадением густых осадков неожиданных для устоявшейся теории цветов и консистенций вместо прозрачных, как слеза, растворов. Эти несовпадения с учебником химичка долго не могла внятно осмыслить и относила лишь на просроченность ингредиентов.
      Но когда на очередном уроке, пытаясь получить безобидный раствор хлористого натрия произошёл мощнейший взрыв, разнёсший всю лабораторную установку и закоптивший половину потолка, не говоря уже об перепуганной химичке, которую чуть не хватил Кондратий, Изя утратил интерес к химии, переключив свою кипучую энергию на уроки труда.
На первом же уроке Изе удалось сконструировать табурет с пятью ножками, причем на центральной, выдвижной, можно было вращаться. Но когда на втором занятии Изя сколотил трёхкомнатный скворечник с выгородкой для птичьего умывальника и сортира, преподаватель труда Иван Степаныч запретил Изе даже прикасаться к пиле и рубанку, возложив на него не менее трудовоспитующую обязанность по выметанию стружек из мастерской.
         Однако, Изины исследовательские прорывы в изучаемых дисциплинах оценивались учителями весьма неадекватно. Двойки все настойчивее начали стучаться в его дневник и, чтобы не огорчать родителей, Изя пускался на всевозможные ухищрения.
Единственное, до чего Изя не мог опуститься, но что было распространенным явлением среди его одноклассников, – это поднять руку с ластиком на двойку, начертанную педагогом. Для Изи это было святое!
         Поначалу он вшивал в дневник новые, заполненные расписанием несуществующих уроков страницы, чтобы свежеиспеченная двойка затерялась, как наказание из прошлого. Но потом ему пришла на ум более продвинутая идея: подчистке подвергалось начертанное изиной рукой название урока, получившее столь нелестное признание учителя.
        Так физика, после корректировки, превращалась в физкультуру, биология в рисование, а геометрия – в пение. После такой метаморфозы изины родители в три руки, как Кукрыниксы, делали за Изю рисунки, а его, задавленного непомерной школьной нагрузкой, бабушка Рахиль выталкивали побегать во двор с непременным условием распевать при этом что-нибудь из песен «этих советских композиторов!…»
        Незаметно подошли выпускные экзамены, в которые Изя не преминул напоследок внести свою незабываемую лепту. Изготовление шпаргалок Изя отмел сразу же, так как попасться с ней в присутствии комиссии равносильно неминуемому провалу. Поэтому он привлек к экзаменационному процессу всех своих многочисленных родственников, за исключением бабушки Рахиль, готовившей дома праздничное угощение.
         План был таков: Изя входил в аудиторию, брал экзаменационный билет, затем громко и торжественно зачитывал его содержание. А в это время изин дядя, участковый терапевт, стоял за дверью, прижав коленом к замочной скважине двери фонендоскоп, и быстро записывал за племянником. Затем дядя с лицом заговорщика выбегал на школьный двор. А тут его уже ждала команда оставшихся изиных родственников с рулонами обоев, на которых, по мере их раскручивания, папа малярной кистью быстро писал ответы на экзаменационные вопросы! Изе оставалось лишь лениво скосить глаз в окно, чтобы со второго этажа законспектировать этот поток полезной информации.
        Прелесть этой затеи состояла в том, что сработать она могла только один раз. Изя благополучно получил свой аттестат, но его идея, взятая на вооружение следующим поколением нерадивых учеников, выродилась до абсурда.
Когда через год, на следующих выпускных экзаменах, член комиссии случайно глянул в окно, открывшееся его взору напоминало демократическую манифестацию времен оголтелого плюрализма!.. Двор пестрел самодельными транспарантами. Экзамен был немедленно приостановлен и вызван наряд милиции для разгона несанкционированного митинга! После того, как двор опустел, экзамен был продолжен с небывалым количеством едва натянутых троек!..
         Дальнейшая Изина жизнь складывалась не менее сумбурно и все благодаря его неуемному изобретательскому зуду. После того, как его выгнали последовательно из двух институтов, в каждом из которых за свои выходки он продержался не более трех курсов, Изя посчитал для себя, что два незаконченных высших образования в сумме дают одно целое.
          Ощущая себя в образовательном плане вполне сформировавшимся, Изя рвался доказать это на производстве!Несколько долгих месяцев обивал Изя пороги многочисленных учреждений, офисов и контор, но везде требовались узкие специалисты с опытом работы и беспроблемным пятым пунктом в анкете… Не прекращая поисков постоянного места работы, Изя вынужден был подрабатывать. Для начала он стал популяризировать Гербалайф, прицепив на грудь увесистый жетон с надписью: «Хочешь похудеть? Спроси меня - как!»
       Поскольку Изя был с детства худосочен до чрезвычайности, товар из его рук стал расходиться на «ура». Но особо дотошным постоянным клиентам оказывалось мало лицезрения изиной худобы и они все настойчивее приставали к Изе, как к представителю фирмы, для получения дополнительной информации по приобретению таких же стройных форм.
           Поначалу Изя нес какую-то псевдонаучную галиматью, потом стал прятаться от дотошных клиентов, и, наконец, решил покончить с этим хлопотным бизнесом. Он вспомнил свое безоблачное детство, омрачаемое лишь утренней бабушкиной овсяной кашкой и взялся обессмертить бабулину стряпню… Теперь всем покупателям Гербалайфа в сопроводительной аннотации на двух языках давался рецепт особой фитодобавки на основе овса, способствующей правильному усвоению препарата для отечественных потребителей!
         На какое-то время от Изи отстали, зато главный офис фирмы-распространителя был впоследствии завален гневными рекламациями пострадавших пользователей супер-гербалайфа, обнаруживших вместо похудения обратный эффект! Изю за самодеятельность с треском выгнали из фирмы, а заморское чудо, не без помощи Изи Копмана, было окончательно скомпрометировано.
       …Не в лучшем расположении духа после всего случившегося, сидел Изя у себя во дворе на лавочке, уже в третий раз проигрывая в шахматы дворовому гроссмейстеру – домоуправу Соломону Альтману. Трех червонцев за проигранные партии у Изи не было, и он клятвенно пообещал Соломону вернуть долг чести с первой же получки.
         Соломон Альтман знал Изино семейство очень давно. Предметом его особого воздыхания были праздничные пироги бабушки Рахили. Соломон выслушал нерадостную притчу об изиных мытарствах на ниве трудоустройства и предложил ему попробовать себя на неожиданном для его образовательного уровня поприще.
Должность, освободившаяся недавно в домоуправлении после ухода в декрет и не вернувшейся неповоротливой и горластой Дуськи Хрябченко, называлась техник-смотритель. Эта самая Дуська была навязана Соломону волевым решением вышестоящего руководства и была занята исключительно тем, что целыми днями трепалась по телефону, полируя ногти, отсылая звонящих по всяким житейским проблемам жильцов напрямую к домоуправу.
       Соломон благодарил провидение, отправившее осточертевшую Дуську в декрет, а потому срочно хотел заполнить образовавшуюся вакансию хоть кем-то своим, так как вторую навязанную сверху Дуську Соломон попросту бы прибил!
Изя оживленно принялся расспрашивать о сути новой для него трудовой деятельности, но Соломон только ехидно усмехался, отговариваясь загадочной фразой:
     – Нашему народу главное результат, каким бы путем ты его ни добыл, а казенное сочувствие уместно на похоронах!..


СОЛОМОНОВЫ «ШТУЧКИ»

«ПЕЛЬМЕН-ЛОТО»

         Так и не получив от Соломона Альтмана вразумительного ответа, что есть «техник-смотритель», Изя в уме попытался осмыслить это загадочное словосочетание. К технике у него было самое трепетное отношение. В раннем детстве он с упоением разбирал до винтика игрушки – любопытство в него было заложено с рождения.
     Повзрослев, Изя усовершенствовал утюг, распаяв внутри него начинку от радиоуправляемой машинки, чтобы управлять утюгом на расстоянии, и многое другое. Во всех этих процессах он ощущал себя «техником-конструктором», но чтобы смотреть на технику со стороны, имея для этого …«смотровой» кабинет в домоуправлении, получая неплохую зарплату – подобное не укладывалось в его воспаленном воображении!
        Видя колебания своего будущего коллеги, Соломон его успокоил:
       – Будешь моей правой рукой и постарайся ее не оторвать! Не давай себе погрязнуть в мелочах, возвысься до их первопричины, и ты облагодетельствуешь многих. Но стоит людям отогреться и просохнуть – они о тебе забудут, и это высшая твоя награда как техника-смотрителя, чтоб я так жил!..
        Изя ничего не понял, приняв мудрое соломоново напутствие на веру. После этого спича Соломон Альтман посчитал их деловой тандем в принципе состоявшимся и пригласил Изю к себе на ужин обмыть историческое назначение и закусить, чем Бог послал.
        Соломоново семейство, разместившееся в трех небольших комнатах панельного дома, состояло из его пышнотелой жены Симы и дочери Баси с малолетней детсадовкой Софочкой. Соломон пропустил Изю в узкую прихожую, где Софочка вместо «Здрасьте» с деловым видом подала Изе стоптанные гостевые тапки. Затем она показала Изе ванную комнату, а ее мама Бася принесла ему полотенце с затейливо вышитой надписью: «Незваный гость – лучше татарина!»
         В большой комнате, как, видимо, и во всех остальных, царил такой беспорядок, что Изя только диву давался, как они во всем этом ориентируются… После первой же рюмки домашней настойки и великолепной селедочки под шубой, Изя почувствовал необычайную легкость во всем теле: отпустило внутреннее напряжение, сковывавшее его в течение последних недель житейской неустроенности. Он осоловело смотрел в эти доброжелательные милые лица и краем сознания ощущал, что его жизнь начинает выгребать на более устойчивый фарватер.
        После второй рюмки Изя поинтересовался у Баси, где ее муж, на что она загадочно ответила, что у него все хорошо, посчитав на этом тему исчерпанной. Зато от Изи даже не требовалось хоть что-то о себе рассказывать: весь дом и так в подробностях знал обо всем и обо всех – и то, что изины родители в разводе, у каждого своя семья, а Изя один проживает в комнатке коммунальной квартиры, стоя в безнадежной очереди на улучшение…
       Сима подала на стол большую миску с пельменями, предложив каждому облагораживать их, кто чем привык: уксусом, сметаной, маслом или «этим кетчупом, если кому плевать на свой желудок!..»
        Соломон, накладывая каждому в тарелки, подмигнул Изе и торжественно произнес:
               – Играют все!
       После чего раздал каждому из сидящих за столом картонные карточки от лото. Изя ждал, когда начнут доставать из мешочка фишки, но их не было. Вместо этого Соломон предложил Изе начинать, указав на его тарелку.
      Ничего не понимая, Изя отправил пельмень в рот, и чуть не сломал зуб обо что-то твердое. В совершенном конфузе он достал изо рта эту самую фишку от лото, на что семейство отреагировало абсолютно спокойно, поинтересовавшись исключительно номером экстравагантной пельменной начинки.  Соломон, ехидно смеясь, успокоил Изю, сказав, что это их семейное развлечение за вечерним столом, которое он придумал сам, называется «пельмен-лото». Просто у Софки с детства был плохой аппетит, и хитроумный дедушка придумал способ объединить полезное с приятным. Проголодавшийся Изя включился в игру так увлеченно, что к концу ужина и не заметил, как с непривычки объелся, хотя партия продолжалась.
     Остатки Изиных пельменей Софочка тут же перегрузила в свою тарелку и через пять минут была торжественно объявлена победительницей пельменного марафона!
          Потом все пили душистый жасминовый чай с печеньем. Софочка подсела к Изе с картонной шахматной доской, предложив сыграть его печеньем с ней в шашки, на что он опрометчиво согласился, оставшись в конце партии с одним печеньем, зато довольная Софочка с остальными.
       «Дедушкина школа», усмехнулся про себя Изя и стал недоверчиво, по миллиметру откусывать от своего печенья. Тут Софочка его успокоила, сказав, что сюрпризы закончились и можно кушать смело.
       – Ну, как тебе моя затея с пельменями? – спросил его Соломон после ужина.
       – Оригинально, – восхитился Изя. – А как поступаете с проглоченными фишками?
       – Прецедента не было, я боялся ты будешь первым и припас на десерт касторку! – съязвил Соломон.
       Они вышли на балкон, присели на сломанную стиральную машину, в которой Соломон хранил картошку. Изя почесал нос и задумчиво произнес:
        – Однако, хотел бы взглянул на ваше новшество шире. Почему бы в нашей районной столовой в обед не организовать пельменное казино? Допустим, все желающие игроки оплачивают по порции пельменей, в которых закатаны пластиковые номера, а шеф-повар периодически крутит рулетку. Кто первым наберет наибольшее число совпавших номеров – освобождается от уплаты за пельменные порции плюс Джек-пот – бутылка водки!
     – Мне сдается, Соломон, за вашими пельменями будет ажиотаж, а столовая на них озолотится!
     – Я думаю, мы сработаемся, – уверенно произнес Соломон.


                СЕКС-ИНФОРМ

         Шел уже десятый час вечера, когда Изя, довольный и разомлевший, засобирался домой. Соломон пошел его провожать.
Они медленно и молча шли по тихой улочке их родного квартала. О предстоящей работе говорить не хотелось: наверняка Соломон отделался бы очередным глубокомыслием, на осмысление которого у Изи просто не было сил. Его переполнял набор сегодняшних впечатлений, а домашняя настойка приятно укачивала.
       Но тут Изя обратил внимание на молодых девиц с красными фонариками в руках, лениво топчущихся на перекрестках. Что удивительно, Соломон многих из них знал, окликал по имени, а те с ним почтительно здоровались. Предваряя недоуменные Изины расспросы, Соломон рассказал, что выбил в Управе разрешение на ряд смелых экспериментов, удешевляющих в конечном итоге эксплуатационные расходы его домоуправления. И вот то, что они сейчас видят – один из этих экспериментов. Молодые девицы, как, видимо, правильно догадался его юный друг, настоящие путаны – ни одной иногородней, и все с мед. книжками санэпиднадзора, какие требуют с продавщиц. А что до красных фонариков, то по ним легко издали контролировать наличие субъектов эксперимента на рабочих местах, а у потенциальных клиентов уже не будет сомнений насчет профессионального уклона данного товарища.
            Для пользования путаной необходимо приобрести пластиковую карточку наподобие таксофонной в специальных киосках за 50, 100 или 500 баксов, в зависимости от времени и набора услуг. По количеству карточек, предъявленных путаной в домоуправление, ей начисляется зарплата, а за сверхплановые – премиальные. Под «дом свиданий» временно приспособили здание бывшего райкома партии, а его огромный конференц-зал – под ночное варьете…
          Еще одна немаловажная деталь, вменённая в обязанность барышне, ждущей клиентов на конкретном пересечении улиц и переулков, – быть информатором заблудившимся шоферам, водителям скорой помощи и разных ремонтных служб. Статистика показывает, что названия ближайшего переулка не знает, как правило, даже проживающий рядом с ним человек, а подобный информ-сервис в любое время суток просто находка! Ну, а за особую плату путана предоставит вам возможность воспользоваться ее сотовым телефоном, сама первая сообщит о возникшем пожаре на ее территории, о случаях невывоза мусора и других правонарушениях!..
         – Если эксперимент даст хорошие результаты по нашему кварталу, – размечтался Соломон, – Управа выйдет с ним в Мэрию, а дальше в Думу!
            – Ты только представь, Изя, – говорил Соломон, размахивая руками, – какая панорама красных огоньков откроется на Москву с Воробьевых гор! Какая эффектная круглогодичная городская иллюминация – и никаких затрат, одна выгода!..
Соломона понесло, как Остапа Бендера – глаза его горели, он не на шутку увлекся. Наконец, заметив, что они уже полчаса стоят около Изиного подъезда, Соломон пожелал новому коллеге спокойной ночи и добавил:
      – Изя, завтра тебя ждет еще много сюрпризов! А пока моему экспериментаторству благоволят свыше, такой человек, как ты, будет в моей конторе как раз ко двору. И попробуй не оправдать таки моих надежд, мерзавец!.. Ну, не проспи на работу! Шолом!


                «СУЧИЙ АРЫК»

       Ровно в восемь утра Изя, вырядившись по такому случаю в новый кремовый плащ и кожаные надраенные туфли, уже стоял перед кабинетом Домоуправа. Вежливо постучав, как откашлявшись, Изя нажал на ручку, но дверь оказалась заперта. Проходившая мимо уборщица хрипло заметила, что «ентот оглашенный во дворе дають инструхтаж!..»
        Обогнув дом, Изя вышел во двор, где на детской площадке в одну шеренгу выстроились сантехники, монтеры, маляры и прочие дежурные специалисты домоуправления, а перед ними, выпятив брюхо, степенно дефилировал Соломон, давая последние напутствия подчиненным перед трудовой вахтой.
      Отправив мастеров по заявкам, Соломон повел Изю к себе в кабинет. Переступив порог управдомовского кабинета, Изя встал как вкопанный, не в силах выдавить из себя ничего членораздельного. Больше половины маленького кабинета занимал чудовищный письменный стол с фортепьянными ножками и бронзовой чернильницей в виде тачанки. Под столом лежало несколько пузатых мешков с загадочной надписью: «Семечки зимние».         Поверхность стола была завалена папками, рулонами чертежей, ящиками с гайками, болтами и железяками неизвестного назначения. В углу стола красовался раритетный железный арифмометр «Феликс» на постаменте из силикатного кирпича...  Позади огромного стола еле виднелся скромный конторский стул с дерматиновым седалищем, за которым по нынешней чиновничьей моде торчали два полуразвернутых флага: российский триколор и старое, побитое молью пунцово-бархатное профсоюзное знамя с кистями и бахромой.
       По центру этого совдеповского полотнища на профиль Ильича был живой ниткой пришит тряпочный профиль человека, до боли смахивающего на самого Соломона… А под фабрично вышитой надписью: «Вперед к победе коммунизма!» была вышита самодельная приписка: «И чтоб я так жил!..»
       – Ну шо, впечатляет? – поинтересовался Соломон.
       – Нет слов, одни буквы! – ответил прибалдевший Изя.
       – Не бери в голову за беспорядок, у меня тут все совещания – мозговой штурм. То есть, я штурмую, они отбиваются, пленных не беру, сами разбегаются. Выживают единомышленники!
       – Соломон, если не секрет, а почему семечки зимние? Разводите морозоустойчивые сорта?
       – Таки нет! Я что, похож на этого сумасброда Мичурина? Мне бы его заботы! Просто боремся зимой с наледью. Мобилизуем молодежь и пенсионеров в зимний период, когда чертовски скользко, продавать на каждом углу стаканами семечки. Заплеванные шелухой тротуары прекрасно предохраняют от падения на раскатанном льду и не забивают водосточную канализацию, как этот идиотский песок!
         Порывшись в груде папок, Соломон достал одну с надписью: «О/К».
       – Пиши заявление, инструктаж ты уже слышал, и пошли – покажу наш околоток. Но, я тебя умоляю, сними этот балахон – не раздражай население. Наши люди больше верят человеку в спецовке, даже наверху это давно поняли, а ты еще не въехал! Надевай брезентовую куртку, каску и народ пойдет за тобой хоть в преисподнюю, что бы ты им по пути не наплел!..
      Надев МЧС-овскую спецовку размером с чехол от Жигулей, Изя поспешил за Соломоном осматривать свои подведомственные территории. День был чудесный, так и располагая к неспешному отдыху, но все были при деле. На еще не распустившихся кустах шумно горланили колонии деловитых воробьев, выговаривая своим новоиспеченным отпрыскам не переть больше положенного…
      Народ спешил на работу, дворники гоняли мусор слева направо, а верхолазы отчищали памятники от следов голубиного присутствия.
        Изя тут же предложил Соломону идею: после очистки памятников надевать им на голову парики с развевающимися на ветру волосами. Это придаст изваяниям более естественный облик и, что самое главное, будет отпугивать пернатых! А в головы памятникам лысых субъектов вставлять эксцентрик с электромоторчиком, позволяющий им периодически вибрировать для тех же целей!
        Соломон внимательно посмотрел на Изю, достал толстый блокнот и быстро записал эту неплохую мысль. Вариант с конными статуями Соломон домыслил сам: вставлять им хвосты из натурального конского волоса. Это не только ввергнет голубей в панику, но привлечет к новшеству толпы туристов! А Изя, в свою очередь, предложил вмонтировать в лошадиную морду матюгальник с магнитофоном, рассказывающий об истории сооружения, что позволило бы сэкономить на экскурсоводах. Соломон обещал подумать.
      Потом им на глаза попалась разношерстная группа людей, по всей видимости, семья, которая остервенело счищала следы хулиганской писанины со стены дома. Соломон с гордостью пояснил, что нашел способ адресной борьбы с этим пороком, изучив почерки всех балбесов на своей территории. Все они у него в картотеке, и теперь авторство очередных граффити определяется без труда. В качестве гонорара все родственники автора уличного безобразия приглашается на повинные работы по оттиранию этого шедевра. Теперь эти «муки от творчества» стали делом семейным, а у домоуправления одной головной болью меньше!
       Когда они вошли в парк, Изя обратил внимание на узкую канаву-желоб, выложенную кирпичом, поверх которой была положена решетка. Над канавкой красовалась табличка: «Сучий арык» с припиской: «Только для членов клуба!»
       Дальний конец канавы уходил в канализационный люк, а над ближним ко входу возвышался пожарный гидрант. Соломон пояснил, что эти неорганизованные собачники уже достали всех: в парк нельзя было войти, чтобы не вляпаться в собачье дерьмо! Сколько ни увещевай собаколюбов табличками: «Убирайте за своими сучками!» – ни в какую! Собак выдрессировать легче, чем их хозяев! Пришлось организовать Клуб цивилизованного собачника с выдачей членских карточек, на которых хозяин сфотографирован со своим питомцем. Ежеквартально собираем членские взносы, карточка прикалывается на груди и только по ней пускают в парк выгуливать псину. А на вырученные средства построили вот этот канализационный желоб, вдоль которого собаки с удовольствием прогуливаются. Результаты собачьей радости смываются по окончании выгула брандспойтом!
      – И, что характерно, все довольны! – возбужденно говорил Соломон. – Что делается с людьми! Никакой самоорганизации общества! Все ждут направляющего и вдохновляющего пинка под зад! Ну, ничего, главное – не бросаться веслами. В любом случае мы с тобой останемся в истории, даже если в нее вляпаемся! И шоб я так жил!..

      

                КОПИ СОЛОМОНА

      Наши герои в отличном расположении духа шли по своему кварталу. Соломон все чаще доставал свой блокнот, записывая за Изей, который просто фонтанировал идеями. За всю жизнь Изя не видел более благодарного слушателя, чем Соломон…
       У свежевырытого котлована под будущую застройку Изино внимание привлекла толпа народа, над которой раздавался металлический грохот.
     – Приготовься, за такое зрелище уже надо брать деньги, шоб я пропал, такого ты нигде не увидишь! – сказал Соломон, загадочно улыбаясь.
     Они подошли ближе, и тут Изиному взору открылась картина, напоминающая сцену из театра абсурда. Вокруг котлована были понатыканы сваи, на которые прораб периодически, по мере их забивания, надевал металлический бюст какого-то деятеля, а выстроившаяся в живую очередь толпа поочередно от души колотила по нему кувалдой!..
      – Во, и никакого дорогостоящего копра! – восхищенно произнес Соломон. – В нашем народе энтузиазма хоть отбавляй, надо только его грамотно разбудить!
      – А чей это бюст? – поинтересовался Изя.
      – Поначалу был всероссийский «любимец» Мавроди, мы на нем три котлована освоили, народ с вечера записывался. За десять минут молотильни каждый желающий платит стольник! Я тебе клянусь, долбали с таким рвением, что кувалду приходилось отнимать силой! Потом заказали из той же титановой стали бюст Чубайса, и у народа открылось второе дыхание. Сейчас обрабатываем сваи бюстом тети Аси из рекламы и пока идем с опережением графика, народ выкладывается до самозабвения!..
      – Энтузиазм – это страшная сила, – зачарованно произнес Изя, – разбудить его легко, а как загнать разбушевавшуюся стихию обратно?!
     – А после такой битвы у меня всегда наготове выездной буфет с халявной выпивкой, фуршетом и гармонью! – успокоил его Соломон.
     – Такая халява дорого стоит! – засомневался Изя.
     – Спокуха, мой юный друг! На котловане прораб все это фотографирует, а мы потом фамилии этих передовиков на фоне исторических моментов завинчиваем в капсулу и зарываем в фундамент для назидания потомкам! Хочешь увековечиться – плати ещё стольник, вот халяву и компенсируем!
     – Думаю, потомки этого никогда не поймут, но масштаб навороченного оценят! – веско добавил Изя, и они зашагали дальше.


                «РУМ - СЕРВИС»


     Благополучно покинув беснующийся котлован, Соломон с Изей подошли к панельной девятиэтажке, типовому сооружению, из коих квартал, собственно, и состоял. Уже на подходе к дому им встретилась внушительная раскопанная траншея, внутри которой деловито копошились работяги, что-то вычерпывая, сваривая и матерясь.
      – Что, очередная авария? – поинтересовался Изя.
      – Да нет, делаем профилактику канализации! – с гордостью сообщил Соломон.
      – А жильцам, стало быть, рекомендовано бегать в «сучий арык»? – ехидно предположил Изя.
      – За такую рекомендацию меня самого спустили бы в этот арык, – парировал Соломон, – но мы и тут пошли своим путем!    Айда в дом!
      Подойдя к двери подъезда, Изя не увидел знакомого замка с кнопками домофона. Вместо него в центре двери красовалась одна единственная кнопка и микрофоннная панелька с надписью: «Поговорим?..»
      Соломон нажал кнопку, микрофон простуженно хрюкнул и недовольно спросил: – «НУ-У»?!
      – Баранки гну! Открывай, старая, начальство идет! – рявкнул Соломон.
     Микрофон суетливо запричитал:
     – «ОЙ, БАТЮШКИ, НЕ РАЗГЛЯДЕЛА!..» Дверь щелкнула и они вошли.
     – Что это было? – спросил Изя, – вневедомственная охрана с видеокамерой?
     – Очень даже ведомственная. Авдотья-привратница, ведает обо всем и обо всех, приврать тоже любит. Живет на первом этаже, а видеообзор ведет из окна. Только окно, наверное, давно не мыла! Вот, сделаем ей выгородку при входе, поставим видеокамеру, электрочайник, турникет – тогда оформим консьержкой, а сейчас у нее только кнопка от замка, микрофон да кресло перед окном. Упрощенный вариант, зато работает!
     – Кстати, о канализации, – продолжил прерванную мысль Соломон, – Стояк отключен, а народ спокоен! Это тебе не парадокс?! Вызывай грузовой лифт.
       Изя нажал лифтовую кнопку, дверца отъехала. Он зашел первым и остолбенел: в углу лифтовой кабины стояла голубая уличная туалетная кабинка и благоухала всеми сортами мыла «Дуру» сразу!
      – Э?! – сказал Соломон, показывая на это голубое чудо двумя руками, – а стоимость ее амортизации включаем в оплату коммунальных услуг, взамен канализации, по графе: «рум-сервис!»
      – А когда отключат горячую воду – выставите в лифт ванну? – наивно предположил Изя.
      – Да ни Боже мой! – возразил Соломон, – мыться всему подъезду в одной ванне пошло, даже не платя за водоснабжение! Мы тут при автоматизированной прачечной открыли платные душевые кабинки. Пришел стирать белье – можешь помыться сам. Это гигиеничнее, чем огромные общие бани, но в отличие от римских терм, в наших обычно обсуждают: кто чью шайку спер!..
      – Да, кататься по этажам в голубой кабинке – это оригинально! – приходя в себя заметил Изя, – следующим этапом вы пристегнете ее к троллейбусу?
      – Скорее, запустим тот самый «синий троллейбус» № «М» и «Ж» малой скоростью, шоб не уделывали подворотни! – парировал Соломон.
      – Однако, мою идею с кабинкой в лифте все поддержали на «ура», особенно радовались собачники! Их псы моментально сориентировались: когда на улице дождь, а кабинка-таки рядом, они и стали ее главными пользователями!..
       Друзья походили по этажам, осмотрели окна. Соломон даже заглянул в мусоропровод, гаркнув в него: «У-у-гу-гу-гууу!!!!!!» Потом приложил к нему ухо и по вернувшемуся эху: «Гэ-гэ-гэээ!!» – сделал заключение:
     – Чистить пора!
    По железному трапу они вскарабкались на чердак, распугав тучу голубей, проверили отсутствие протечек с крыши, работу вентиляции. Спускаясь, как почтальоны, сверху вниз пешком, проверили состояние электрики на этажных щитках, наличие лампочек и спустились в вестибюль. Здесь их уже ждала стоящая навытяжку Авдотья, без пяти минут консьержка.
     – Показывай журнал с заявками жильцов, – со старшинскими интонациями сказал Соломон. – Все выполнено? Тогда свободна, да протри видеообзор!
     Они вышли из дома и пошли обратно к конторе.
     – Вот это, Изя, и есть твоя работа – смотреть за исправностью коммунальной техники. Недосмотрел – начинается аврал со всеми втекающими и вытекающими последствиями! Тебе оно надо? И ты мне теперь скажи: почему у нас такое мощное министерство по чрезвычайным ситуациям? Да потому, блин, что мы всегда экономили на техниках-смотрителях! Так пусть в нашем квартале, где я сам себе Президент, все будет по-другому, то есть, по уму!
      – И я тебя умоляю, чтобы отделаться покраской одного подъезда, не надо запрашивать половину бюджета страны! Здесь резервов зарыто – тьма! Хочешь сделать людям житьё хотя бы на три звездочки, чего они давно заслужили? Тогда выходи к ним, как гостиничный портье, приучай их к комфорту. Они вже тебя наняли за свои бабки – отработай!
    – Но их же много, а проблем ежедневно куча! – не понял Изя.
    – А потому и куча, что не отмахивайся и не халтурь! Делай один раз, но капитально. Закрой проблему, а не прикрой!
Соломон немного посопел и выдал очередной афоризм:
    – Запомни главное: чтобы не схлопотать клистир – держи руку на пульсе! Когда от техника-смотрителя приятно пахнет, значит все работает, как часы, я имею за «Роллекс». Это я тебе говорю, понял?!
    Когда назавтра Изя появился в соломоновом кабинете, тот вручил ему связку ключей от складов и сейфов, а также огромные папки с деловой документацией.
    – Ну, теперь, наконец, мне есть на кого оставить свое хозяйство. Меня давно выгоняют в отпуск, погреться под пальмами, попить «кьянти» и отдохнуть от наших проблем. Вернусь месяца через два, к майским праздникам, и постарайся мне их не изгадить! Таки понял?
     На этот раз Изя все понял, что и подтвердил новым для себя выражением:
     – Шоб и я так жил!..
     – А на это ты еще не наработал, – похлопал его по плечу Соломон, – дерзай!..


          Глава 3.    ФОНТАН ИЗЯБРЕТЕНИЙ


ТАИНСТВЕННЫЙ СПОНСОР

       Провожая Соломона до аэропорта, Изя не переставал записывать за ним последние наставления: на кого опираться в Управе, кого лучше избегать, где и через кого заказывать материалы и работяг, как привлекать спонсоров и составлять отчеты.
       Когда же объявили посадку в самолет, Соломон прервал «дозволенные речи», велел Изе захлопнуть исписанный блокнот и грустным тоном спросил:
    – Ты любишь мацу? Я привезу на твою долю. Если справишься –
закусим ей коньяк, нет – передам тебе в камеру! Мне не звони, не отравляй заслуженный отдых, выгребай сам. Желаю удачи. Лэхайм!
      Самолет взмыл под облака, а у Изи в животе было ощущение, будто это он проваливается в воздушную яму. Всю дорогу из аэропорта он перечитывал Соломоновы указания, тягостно осознавая, в какую же авантюру он ввязался. Но отступать было уже поздно: мосты сожжены, а подвести Соломона – это надо быть свиньей!
      Уже дома, напившись зеленого чаю для просветления мозгов, Изя до трех часов ночи составлял почти шахматную комбинацию по расстановке приоритетов и схем взаимодействия во всех эшелонах и тамбурах местной власти.
      Утром, плохо проспавшийся, но с четкой программой действий, Изя отутюжил старые брюки, надел стоптанные лакированные штиблеты, а вместо пиджака напялил яркую МЧС-овскую куртку, подарок Соломона. Увидев себя в зеркале, он скривился, как от зубной боли, вздохнул, взял толстую папку со своими наработками и бодрой походкой отправился к спонсорам, периодически повторяя:
      – Господи! И что с этого будет?!..
    В конце переулка Изя остановился, чтобы спросить у одиноко стоящей девушки, как лучше пройти в районную Управу. Девушка вприщур долго рассматривала Изю, словно в чем-то сомневаясь, потом глаза ее весело расширились и она рассмеялась:
     – Ой! Да вы же Соломона приятель! Я недавно вас вдвоем видела! И как он долетел?
      Такая осведомленность поразила бы кого угодно, но Изя сразу врубился, что это за девица, поблагодарив за внимание к его боссу. Узнав, что Изя остался Соломоновым «ИО» и у него куча проблем, девица быстро достала мобильник, с кем-то переговорила и довольным голосом резюмировала:
      – И ты собирался с этим идти в Управу? Настоящая Управа сейчас к нам подъедет, мальчик!
      Не прошло и пяти минут, как около них мягко затормозил чудовищный черный джип. Дверь распахнулась, а дюжий секьюрити пригласили Изю войти. Почти не сгибаясь, он прошел в салон и опустился в светлое кожаное кресло. Внутри салона сидел бритоголовый огромного роста толстяк в таком же светлом кожаном плаще, воспринимаясь как атрибут роскошного интерьера. Пухлой рукой с перстнями он держал сигару, другой похлопал Изю по плечу и сообщил:
     – Не люблю слово «проблемы»! Считай, что их уже нет. Соломон говорил, что ты его родственник и просил поддержать на форс-мажоре. Не знаю, зачем ты пошел в Управу – видимо, это очередная Соломонова хохма, поскольку тебя оттуда все равно направили бы ко мне.
     – Что они без меня могут, когда все экспериментаторство в районе осуществляется на наши бабки!..
      Шеф открыл мини-бар, разлил в хрустальные рюмки коньяк «Хенесси» и предложил глубокомысленный тост:
      – За прекрасное – «NO-PROBLEM!»
     Изя впервые в жизни попробовал настоящего напитка и для себя понял – какой же дрянью он довольствовался до сего дня на праздничных застольях! Машина плавно тронулась, а у Изи возникло то же ощущение, что и у Золушки, едущей на бал в волшебной карете! Но в отличие от нее Изя больше беспокоился за свою голову, чем за туфлю!..
      Но коньяк делал свое дело, будущий реформатор плавно покачивался на подушках волшебного джипа и плевать хотел на Золушкины проблемы. В его одурманенном мозгу воздушные замки прожектов стали обретать все более зримые очертания. Он раскрыл портфель и с удовольствием начал посвящать кожаного благодетеля в свои грандиозные планы.


                ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛОМОНА


     Два месяца Соломонова отпуска пролетели для Изи совершенно незаметно. Его суматошные будни прерывались только беспокойным сном, но даже во сне он, как дворовый пес, куда-то несся, вежливо матерясь и суча пятками по простыням. Как выяснилось в дальнейшем, его щедрый меценат из джипа курировал еще и туристический бизнес, а потому все экстравагантные изины задумки приветствовал, видя в них идеальный способ привлечения туристов.
       Майские праздники были на носу, и вся Изина команда, работая в штурмовом режиме, обещала именно к этой, назначенной Соломоном отчетной дате, выдать результат. Как впоследствии выяснил Изя, у Соломона напрочь отсутствовала трогательная ностальгия по большевистским маевкам. На Первомай приходился день его рождения, так что Изя с остервенением готовил Соломону грандиозные по масштабам подарки.
       Ровно в полдень Изя подкатил к аэропорту Шереметьево встречать отдохнувшего босса. Наконец появился загорелый Соломон в канареечной гавайке навыпуск и в широкополой мексиканской шляпе.
      – Шолом! – заорал он прямо от таможенного контроля, – наши люди и без конвоя – я был в тебе уверен! Что-то ты похудел, но подчиненным это где-то даже идет. Вижу, что ты не парил боки, жду подробностей!
      – Своим я телеграфировал, чтобы таки ждали дома: не дадут поговорить – ведь у них вже всегда новостей больше, даже если ты прилетишь с Марса! Идем ловить багаж, чтоб он пропал!..
      Багаж Соломона, помимо его чемодана, в основном состоял из многочисленных посылок от наших израильских соотечественников друзьям и родственникам на бывшей родине.    Домоуправскую «газель» забили доверху багажом и отправили к Соломону на дом, а самого патрона Изя широким жестом пригласил в свой автомобиль. Это авто собрали специально для Изи на подведомственном кожаному благодетелю автосервисе из двух битых иномарок: разбитого сзади «пежо» и раздолбанного спереди «опеля». Соломон дважды обошел это чудо автостроения, но так и не определил его марку.
      – Это мой «Пежопель», – с теплотой в голосе сказал Изя, поглаживая автогибрид по крышке багажника.
      Кроме неповторимой внешности, неуемная изина фантазия наделила авто уникальными опциями: автоматическим измерителем глубины встречных луж и голосовым индикатором уровня топлива в бензобаке: когда топливо заканчивается, из динамиков раздается громкий требовательный голос: «Хозяин, жрать хочу!..»
     – Ну, и много он у тебя жрет? – поинтересовался Соломон, – я свой «Москвич» не могу прокормить, шоб он сдох!
     – Элементарный турбонаддув и бензин превращается в газ, так что расход мизерный, а на экстренный случай есть сухие топливные таблетки. Разводишь их водой, заливаешь в бак – и еще верст на двадцать до заправки хватает!
     – Это ты классно придумал, Изя, – восхищенно заметил Соломон, – да этими таблетками я теперь печку растоплю сырыми дровами на даче за пять минут! А что ты еще тут напридумал?
     – Вот, из более мелких наворотов, регулируемая по высоте и самоочищающаяся пепельница, – сказал Изя, – задние сиденья поставлены наоборот, спиной к передним, чтоб пассажиры не мешали советами водителю, да и при аварии так безопасней. Также есть кнопка для подмигивания левой фарой проезжающим навстречу женщинам-водителям!..
      – Вот это самое клевое, – восхищенно заметил Соломон.
О квартальных делах особо говорить не хотелось. Соломон весь еще был под впечатлением потрясающего отдыха, в ушах его продолжал накатывать морской прибой под шелест растопыренных пальм…
      – Да, мой юный друг, – мечтательно произнес Соломон, – работают действительно для того, чтобы жить, а не наоборот! А чтобы это понять, надо было не гробить время на партсобраниях, а хоть разок съездить за кордон! Вот почему наши границы всегда были на таком увесистом замке изнутри!..


                РЕКЛАМНЫЕ ДВОРНИКИ

        Они уже подъезжали к своему кварталу, и тут Соломон обратил внимание на отсутствие пестревших раньше на каждом свободном месте рекламных щитов.
    – Куда ты подевал уличную рекламу? – допытывался Соломон.
    – Да я ее только рациональнее разместил, – отвечал Изя, – она мне теперь снег с тротуаров убирает!..
    – Как это, как это? – удивленно переспрашивал Соломон, тряся Изю за руку.
    Они остановились около тротуара и вышли из машины. Тут Соломон увидел, что над тротуарами смонтированы наклонные навесы, поддерживаемые арочными опорами. Изнутри эти навесы представляли собой рекламные картинки на широкой тентовой ленте. Но главная идея состояла в том, что этот навес периодически передвигался на валках, сменяя одну рекламу за другой, подобно огромному полотенцу, раскручивающемуся из рулона.
     – Вот так динамичная реклама сбрасывает нападавший на нее снег к кромке тротуара, – пояснял Изя, – а уж потом снегоуборщик сгребает эти сугробы и увозит. Машины теперь не паркуются у таких навесов – засыплет, а тротуары всегда чистые и сухие. Народ доволен чрезвычайно! Экономим на дворниках, нет травматизма от падений в гололед, а прибыли от рекламы стало больше, тротуаров-то сколько! Да и приятнее идти под крытой яркой галереей: сосулька не свалится, и голуби не достанут, а народ перестал плеваться вашей знаменитой шелухой!..
     – Да, Изя, ты перещеголял даже мэра Тель-Авива. У них там только тряпочные навесы над тротуарами, а у тебя эти зонты еще и за рекламу, и за дворников, и хаотичную парковку разгоняют! Хвалю! Вот если бы ты еще убрал эту назойливую рекламу из телепередач…
     – Соломон, я вже еще вам не договорил, имейте терпение!


                «ЖЭК – ТВ – ШОУ»

       – Реклама по ящику, как вы верно встряли, – продолжал Изя, – это главный раздражающий фактор для нашего и без того нервного населения. И какой с этого вывод? А с этого вывод, что любая стоящая передача с телеэкрана будет обхаяна, если за ней следом выскочит реклама от перхоти! Так я с этой проблемы таки и начал.
     – С чего, с перхоти? – обеспокоенно переспросил Соломон.
     – Да вы там перегрелись, Соломон, я же не хирург! – раздраженно заметил Изя, – я выдрал эти рекламные вставки!
     – Изя, телебашня не в нашем квартале, ты превышаешь полномочия, нас посадят! – забеспокоился Соломон.
     – Я не покушаюсь на федеральную собственность, Соломон! – успокоил его Изя, – для меня это святое. Я только немного корректирую их видео-продукт. Была у меня идея с модернизацией домофонов, в плане реализации которой в каждую квартиру был заведен оптико-волоконный кабель.
     – Мы тут советовались, и я подумал: а что, если по этому кабелю из нашей домоуправской диспетчерской не вещать бы чего-нибудь полезного нашим жильцам?
     – Допустим, вам, Соломон, вдруг напечет обратиться к жителям с благой вестью: обсудить какой-либо проект, или жильцы вас стребуют для отчета? Так мы отключаем на время официальную программу и своей портативной аппаратной из диспетчерской, да по кабельному телеканалу периодически выходим к ним:
     « – Здрасьте! Это опять мы!»
     – Только я тебя умоляю, не посреди выступления Президента: нас уроют! – взмолился Соломон.
     – За кого вы меня держите? – успокоил его Изя, – у каналов есть дневные паузы на профилактику, и наше расписание будет приходиться на них. Но уж выдернуть рекламные паузы во время интересного кино – это благородная задача, народ с нашего прихода это оценит!
     – И чем ты успеешь их обогатить за эти пять минут? – интересовался Соломон, – расскажешь, как твой сантехник Василий в очередной раз не напился, давайте ему похлопаем?! И чем это лучше уделанного памперса?!
     – Обижаете, Соломон, – возражал Изя, – за эти, как говорят, пять минут можно много чего. Я разработал систему коммунального тотализатора. Суть ее в том, что каждый наш добросовестный плательщик за квартиру получает возможность участвовать в розыгрыше.
     – Наша кабельная студия подключается каждую рекламную паузу и в быстром темпе разыгрывает номера, соответствующие последним четырем цифрам вашего телефонного номера. Выигравшие получают наутро в нашей конторе продуктовый набор! Э?
     – Изя, ты решил проблему с этими неплательщиками за квартиру? – рассмеялся Соломон, – без угроз, мата и понятых?! Никакие мои средства на них не действовали, а их всего-то надо было заинтересовать.
     – К тому же ты избавил нас от этой мерзкой рекламы! – продолжал Соломон, потирая руки, – уверен, народ этих твоих пауз теперь ждет с большим нетерпением, чем самого кино!
     – Да еще нашего печатного издания для жителей квартала под названием «Кидайджест!» – продолжал удивлять Изя.
     – Это еще что? Наставление начинающим наперсточникам?! – предположил Соломон.
     – Напротив, – пояснил Изя, – заработала местная многотиражка при ЖЭКе, куда стекается информация от всех наших жителей, которых либо обокрали, либо обвесили, обхамили, плохо починили, недочистили и прочая-прочая.
     – А также, – кого, как, где и на сколько «обули» какие-то фирмачи. А на последней странице печатаем кулинарные рецепты из недорогих продуктов, что где подешевле купить и у кого качественнее. Нашим людям – это самое любимое чтиво, все подписались моментально, а этот рекламный мусор в почтовые ящики я ссыпать запретил!
     – Ты бы еще ввел рубрику: «У кого сегодня где болит и как мы это лечим!» – глубокомысленно добавил Соломон.
     – Уже все продумано, – сказал Изя, – раздел «ЗдорОво живем» ведет наш участковый терапевт по письмам жителей!
     – Да, Изя, ничто так не объединяет наших людей, как общие болячки! – изрек Соломон очередной перл из своей копилки мудростей.
     – Да в такой богатой стране как наша, благосостояние ее граждан вопрос сугубо организационный! – выдал уже собственный афоризм Изя.
     – Так держать, мой юный друг! – удовлетворенно сказал Соломон, садясь в машину, и они поехали дальше…


                ОХАЮЩИЕ АВОСЬКИ


       Проезжая мимо рынка, Соломон обратил внимание на старушек с одинаковыми странными сумками, из которых доносились то писк, то оханье.
    – Это чем они там у тебя отовариваются? – удивился Соломон.
    – А, так вы имеете за эти сумки? – рассмеялся Изя, – моя доработка хозяйственного инвентаря: говорящая сумка с динамометром. Если вес ее в пределах нормы, она молчит, а на встроенном табло высвечивается значение веса. Превысили норму – срабатывет устройство и сумка начинает жалобно попискивать. Еще нагрузили – раздается громкое оханье, даже неудобно перед людьми! Но что интересно – это я должен задумываться, чтобы они у меня были здоровенькие?! О чем они сами себе думают?..
    – Э, Изя, – изрек Соломон, – наши люди привыкли жить на износ, как твои сумки. И охать будут с ней на пару дуэтом, но тяжести допрут. Но идея стОящая. Я бы вмонтировал подобные говорящие датчики в домашние тапки: может, это заставит мою Симочку сбросить вес!..
    – У меня в плане оборудовать подобным образом коврики перед кроватями, – гордо сказал Изя. – Ведь в основе всех болячек избыточный вес, шоб вы знали. Глядишь, и очереди к терапевтам поубавятся.
    Они поехали дальше, но еще долго им в след доносилось страдальческое оханье над рыночной площадью. Торговля была в разгаре…

                ХЛАМ-ДИЗАЙН


      После Изиных сообщений о ходе кардинальных перемен в их квартале, длительный расслабон у Соломона стал трансформироваться в повседневную деловую горячку, не пропускавшую мелочей.
      – Что это стало с нашей свалкой металлолома? – заинтересованно спросил Соломон, высунувшись из окна машины.
Эта свалка была постоянной головной болью Соломона с момента вступления в должность. Бодрый клич райкома КПСС: «Все на сбор металла для страны!» активнее всех был подхвачен именно Соломоном, бывшим в ту незабвенную пору инструктором райотдела КПСС. Очень ему хотелось на этой волне школьного энтузиазма заметно выделиться и с триумфом въехать в Горком!..
        Волну он таки создал, но самой заметной во всей этой заварухе осталась не личность триумфатора Соломона, а огромная свалка разнокалиберного неходового железа, угрюмо возвышавшаяся скифским курганом на виду у всех до нынешних времен! Соломона, как главного организатора, тихо сплавили в домоуправы со строгачом по партийной линии, напомнив ему притчу о молящемся дураке…
       Сейчас же, проезжая мимо места своего грехопадения, Соломон его не узнал! Вся свалка была обнесена затейливой оградой из гнутой завитушками крашеной арматуры, металлическое барахло было причудливым образом разбито на кучки и сварено в замысловатые композиции. Между этими образованиями были разбиты аккуратные дорожки, а сами творения обнесены цепочками с табличками.
      – Посмотрите направо! – голосом ярмарочного зазывалы произнес Изя. – Перед вами городской музей современного искусства под открытым небом! Входная плата один доллар! Изюминка всей затеи состоит в том, что вы сами можете тут же в музее пробудить в себе Пикассо или Сальватора Дали, если не тянете на Церетели!..
      – Для этого платите еще пятьдесят баксов за час, получаете сварочный аппарат, материал берёте из оставшейся свалки и ваяйте себе свои шедевры! Лучшие свои творения мы разрешаем вам увезти с собой для водружения на своем дачном участке или в офисном холле!
      – Представляете, Соломон, – с гордостью продолжал Изя, – эта ваша куча стала расползаться! Кто мог ожидать, что у нас столько одаренных людей!!
      – Да, Изя! – восхищенно промолвил Соломон, – в какие времена мы с тобой живем! Предложи я эту идею тогдашнему райкому, и меня вместе со всем вернисажем переехали бы бульдозером! Но ты молодец, мыслишь, как Прометей, которого еще не клевали ни в какое место! И что ты еще мне приготовил?


                СОБАЧЬИ БЕГА


        Родной квартал встречал Изю и Соломона радостными приветствиями еще издали, так как спутать уникальный Изин лимузин с чем-то другим было невозможно. Вот за поворотом показался сквер с «сучьим арыком», откуда периодически доносился радостный детский визг.
      – И кто их там щекочет? – поинтересовался Соломон.
      – А это при нашем клубе собаководов заработал новый аттракцион: «Собачьи упряжки», – доложил Изя.
      – Теперь эти собачники выводят своих любимцев не только чтобы таки гадить, а иметь с этого доход и на радость детям! Собак запрягают в легкие повозки по три-четыре собачьи силы, сажают малышню – и езжай вокруг клумбы заместо громоздких каруселей!
      – И ни к чему катания на этих огромных вонючих лошадях, от которых у этих детей только неврозы, а дворникам – кучи лошадиного дерьма! У нас круг – червонец, а удовольствия – на стольник. С лошадью все наоборот.
      – Забавно, – похвалил Соломон. – А что с этого домоуправлению?
      – Клуб собаководов содержит «сучий арык», клумбу и дорожки в парке, – пояснил Изя.
      – По дорожкам тоже бега устраиваешь? Только не говори мне, что ты на них устроил тотализатор, мерзавец! – начал заводиться Соломон.
      – Э, Соломон, не держите меня за фраера! – охладил его Изя, – вы бы и на расписании автобусов пристроили тотализатор! Не надо эксплуатировать людские пороки, копайте в завтрашний день.
     – Мы тут в парке устроили прокат самодельных электромобильчиков для подростков. На аллеях установили всевозможные ГАИ-шные знаки, нарисовали разметку трасс – и вот вам «КЛЮВ»: Клуб Юных Водил!
     – По-моему, ты готовишь юных угонял! Забыл, в какое время мы живем? – съехидничал Соломон.
     – Кстати и об этом – с ехидной улыбкой продолжал Изя. – В нашем квартале больше не угоняют! В каждый автомобиль на сервисе монтируется мини-маячок, а на пульте дежурного по городу монитор, отслеживающий сигнал угнанной машины.
     – Теперь пострадавший владелец не носится в панике, не строчит безнадежное заявления об угоне, а просто нажимает кнопку на брелке – включает маячок, и его тачку тут же пеленгуют! А потерпевший спокойно ждет, когда ему доставят его машину!
     – Милиция имеет свои премиальные, а владелец свою пропажу, еще тепленькую! Наши все довольны, а угоняют теперь в других районах!
     – Вот это по делу, – похвалил Соломон, – но не рановато ли обучать вождению школьников?
     – Самый раз! – возразил Изя, – чем старше, тем труднее освоить все шоферские навыки. Если с детства это не вошло в тебя с игрой, потом будешь ездить на одном стрессе и терять здоровье, это я вам говорю!
     – Руководит обучением у нас гаишник-пенсионер. Заместо штрафов – выписывает нарушителям номер главы из Правил, которые были нарушены. А старшеклассники оттачивают вождение на пустыре, на нашей списанной домоуправской «Волге». Так что, к окончанию десятилетки вся наша молодежь имеет водительские права, а наша с вами контора – постоянный с этого дела доход!
     – Не боишься нажить радикулит, нагибаясь за каждым рублем? – благодушно заметил Соломон.
     – Сразу и всё – скучно жить, – парировал Изя, – лучше семь раз по сорок и на свободе!..


               
                ВОЗДУШНЫЕ АВТОСТОЯНКИ

        Миновав сквер, Изя зарулил во двор и подъехал к одному из жилых домов. Только они вышли из машины, как Изя с загадочной ухмылкой сказал:
     – Сейчас будем парковаться, нервных прошу достать валидол!
С этими словами он подогнал машину к торцу дома и зарулил в металлическую коробчатую раму, похожую на грузовой строительный лифт. Выйдя из машины, Изя зафиксировал колеса ограничителями и два раза посигналил. Платформа с машиной плавно начала подниматься… Примерно с той же скоростью от удивления стала опускаться Соломонова челюсть. Подъемник дошел до крыши и остановился. Двое дюжих парней-парковщиков на крыше завели под автомашину площадочку с колесиками. Лифт пошел вниз, а машина зависла в воздухе! Тут парни откатили ее по направляющим куда-то вглубь надкрышного пространства, загнали в свободную ячейку и на этом парковка закончилась.
      Когда к Соломону вернулся дар речи, он развел руки, закатил глаза и промолвил:
      – Ну, Изя! Ну, это и Шехерезада, чтоб я так жил! Как тебя на это осенило?
      – Да это же вечная проблема – начал объяснять Изя, – этот бесхозный автопарк под ногами, ни убрать двор, ни проехать. Скорая стоит на другой улице, не может заехать во двор, а больного на носилках тащат через сугробы. Кошмар!
      – Ну, мы сели, штурманули мозгами и накидали проект: крыша плоская, сварили по ней стальные направляющие с отсеками на тридцать машиномест в двух рядах и грузим их подъемником. Все довольны, еще ни одной иномарки с крыши не сперли, я вас уверяю! – Сигнализации по ночам не воют дурным голосом, а двор-то зато какой просторный, я и забыл, какие они дворы, в натуре! Да и доход от автостоянок идет в накопительный фонд под будущее строительство многоэтажного гаража, когда эти панельные хоромы таки завалят.
       – Классно! Ну, ты орёл! – похвалил Соломон. – Теперь обязательно куплю новую тачку, а то нервов не хватит за ней караулить, да дергаться по ночам всей семьей!


                ЛИФТОВАЯ БАЛКОНИЗАЦИЯ


     Этот дом с автостоянкой на крыше у нас экспериментальный, –сказал Изя, – вот откатаем испытательный срок и запустим в серию. Зайдем в подъезд, там вас еще кое-что поджидает!
– Ты решил таки меня уморить? Я от всего увиденного еще не отойду! – сказал Соломон, боязливо озираясь по сторонам.
Они подошли к одному из четырех подъездов дома. Соломон обратил внимание, что около всех подъездов, почему-то на уровне первого этажа, были смонтированы балконы-лоджии. Посмотрев вверх, Соломон больше ни на одном этаже балконов не увидел, зато парадные двери были на каждом этаже…
– Что, на всех балконов не хватило? – поинтересовался Соломон.
– Сейчас поймёте, уважаемый, – ответил Изя и пригласил его пройти на этот единственный балкон. Войдя, Изя захлопнул дверцу, переговорил с кем-то по домофону, потом нажал на панели кнопку и …балкон пошел вверх!
– У-у-ооо!!!.. – только и сказал Соломон, вцепившись в перила. Балкон плавно остановился на шестом этаже, мелодично блямкнув. Парадно-этажная входная дверь распахнулась, и улыбающаяся старушка милостиво пригласила войти.
Соломон был настолько ошарашен способом доставки, что даже забыл поздороваться с хозяйкой.
– Согласен! Более чем экстравагантно, но объясни, – что с этого циркачества?
– Во-первых, мы убираем с каждого подъезда лифты и лестничные клетки, – резюмировал Изя, – за счет чего увеличиваем количество квартир на треть. Во-вторых, не искажается архитектурный замысел фасада, который потом уродуется развешенными на балконах пеленками, трусами и прочими лифчиками, не будут торчать лыжи, санки и так далее. В-третьих, к жильцам, живущим сейчас отшельниками, вернется утраченная коммуникабельность!
– Прикиньте, Соломон, – горячился Изя, – теперь, вызвав кнопкой из своей квартиры балконо-лифт и проплывая по этажам, можно покурить с любым из жильцов подъезда, а стыкуя смежные балконы, превращая их в длинномерные лоджии, – и с жильцами соседних подъездов!
– И что немаловажно, теперь можно спокойно выяснить у посторонних: к кому он, зачем, заодно проверить паспорт. Если что-то подозрительно – пусть поднимется наверх, а я, заблокировав балкон, вызываю милицию. С балкона не сбежит, клянусь мамой!
– Дом снова заживет одной семьей, Соломон, – парил в мечтах Изя, – а снабдив балконо-лифты так модной сейчас подсветкой, мы получим в вечернее время эффектную, динамичную иллюминацию городской застройки!
– Да, Изя! – восхищенно пробормотал сраженный Соломон, – за такое я бы давал пожизненную Нобелевскую пенсию!


КОРПУСНО-СТЕНОВАЯ МЕБЕЛЬ

      Хозяйка экспериментальной квартиры, миловидная старушка, вежливо дала Изе выговориться, а затем предложила гостям устроится на диване и подала кофе. Соломон оглядел необычно просторную для панельной многоэтажки квартиру, сравнил с такой же своей и спросил:
– Изя, откуда лишние метры, ты что, и весь дом расширил?
– Это, Соломон, наши неиспользуемые скрытые резервы! Их надо только хорошо поискать, и они – вот они! Теперь у наших новоселов будет на одну головную боль меньше, я говорю за мебель.
– Смотрите внимательней – все межквартирные перегородки у нас выполнены мебелью типа «стенка», которую обычно и тащат в квартиры, загромождая драгоценные квадратные метры. А что мы имеем теперь? Мы имеем вместо смежной стены – одну мебель-стенку на две квартиры, в которой ящики и дверцы открываются в обе стороны! И звукоизоляция при набитых ящиках гораздо лучше, не надо вешать эти пылесборники-ковры!
– Надеюсь, ты не вмуровал в несущие стены пианино? – ехидно справился Соломон.
– За кого вы меня держите! Несущие стены – это святое! На них мы клеим гобеленовые обои с утепленной подкладкой.
– А через шифоньер они таки ходят друг к другу в гости? – не унимался Соломон. – Ты же им не оставил лестничных клеток.
– Это по желанию, женятся смежные квартиры, или два одиноких пенсионера захотят объединиться – да на здоровье! Поставят в мебель-стенке арку – и вот тебе апартамент!
– А что это здесь за батареи? – заинтересованно спросил Соломон, указывая пальцем на необычную конструкцию под подоконником.
– О, это отдельная песня! – сказал Изя, – аналогов в природе нет.


ОТОПИТЕЛЬНАЯ ГАРМОНЬ И ПНЕВМО-ПИЦЦА

       Соломон подошел к окну, опустился на коленки и стал увлеченно разглядывать невиданный доселе отопительный прибор. Изя поспешил вмешаться:
– Такого еще нигде нет, дешево и сердито. Корпус батареи из гибкого, ребристого металлопластика. Снизу и сверху у этой «гармони» роликовые направляющие, на них всё устройство скользя раздвигается в пол-стены или складывается вообще. Соответственно, от объема поступающей горячей воды и зависит температура в квартире.
– Это ты клёво придумал, Изя, – с восхищением знатока похвалил Соломон, – эти вентили на батареях прикипают намертво, чуть крутанёшь – потекло! А тут, раздвигай гармонь – и разводи апельсины! Закончился отопительный сезон – сдвигай ее, родимую! Красота!
– Это еще не всё, – загадочно произнес Изя, – в особо жаркое лето будем закачивать в систему фреон! Превратим батареи во всем доме в кондиционеры!
– Ну, это ты хватил! – возразил Соломон, – нам только не хватало проблем с его утечкой! Я себе представляю, что будет, когда эта поганая озоновая дыра, что торчит сейчас над Антарктидой и никому не мешает, тихо стронется с насиженного места и пропишется таки над нашим кварталом! И чем ты ее заткнёшь?
– Ладно, уговорили, – согласился Изя, – освоим выпуск малогабаритных форточных кондиционеров.
Изя повернулся к хозяйке квартиры и сказал:
– Марья Васильна, закажите нам пару пиццы, пожалуйста!
Соломон возразил:
– Да стоит ли, долгая история, да и балкон гонять лишний раз!
– Соломон, вы имеете пять минут? Вот их и засеките, – уверенно сказал Изя, садясь к столу.
И действительно, ровно через пять минут дверной домофон запыхавшимся подростковым голосом выпалил:
– Ваша пицца, сэры! Ловите!..
В тот же момент в квартире что-то мелодично бзынькнуло. Хозяйка отворила встроенную около двери изящную заслонку, напоминавшую дверцу от микроволновки, открыла плоский контейнер и достала коробку с дымящейся пиццей.
– Как вам уже мой «рум-сервис»? Элементарная пневмопочта: доставляем не только пиццу, на которой у нас подрабатывают школьники, но и заказанные медикаменты, почту, квитанции из домоуправления, продуктовые заказы. Также налажен прокат видеокассет.
– А так как пневмопочта двухстороннего действия, можно потом запулить просмотренную кассету обратно из квартиры разносчику видеопродукции, вложив десятку. А за еще одну десятку тот же школьник с удовольствием снесет ваши квитанции об оплате за жилье в сберкассу!
– Эдак я и ходить разучусь с такого сервиса! – восхищенно сказал Соломон, – навязчиво, но как эффективно!


ПОТАЙНЫЕ УДОБСТВА

        Пицца оказалась обжигающе прекрасной, какой и призвана была быть по определению. Соломон, урча от блаженства, доел свою порцию и направился в туалет мыть руки. Через минуту он вернулся, показывая Изе недоуменные знаки руками.
– Так и знал, что вы вернетесь, – уверенно сказал Изя, – видимо, там чего-то для вас не хватает?
– Я, конечно, всей душой за экономию, – сконфуженно проговорил Соломон, – но на кой черт ты убрал сантехнику?! И куда, скажи на милость, ходит эта милая старушка? Оправляется через пневмопочту?!..
– Нет, это было бы слишком экстравагантно, – сказал Изя, вы поищите лучше на стене ванны панель с кнопками. Пойдемте, покажу.
Они прошли в ванную, казавшуюся без громоздкой сантехники непривычно просторной. Изя нажал что-то на панельке. Тут же в стене отодвинулась заслонка, а из образовавшегося проема под мелодию «семь-сорок»… выкатился сверкающий унитаз ярко-оранжевого цвета!
– Встречайте, Соломон! – радостно произнес Изя. – Вся система на гибких гофрах, бачок прячется в межстеновом пространстве, а что самое оригинальное – унитаз один на две квартиры! Сколько экономится места, это же дополнительная комната, а не закуток, да и квартплата меньше.
– Идея – равных нет, но ты объясни мне один нюанс, Изя, – задумчиво сказал Соломон, – только я размечтался на этом чуде техники, а сосед из соседней квартиры жмет свою кнопку и унитаз из-под меня под марш «Прощание славянки», да со всем моим «добром» в придачу, уезжает таки к нему?! А мне сидеть с голым задом на полу и любоваться просторами ванны?… Да за такие шутки он мне в следующем заезде пришлет гранату!
– Не волнуйтесь, Соломон, – успокоил Изя, – все продумано. Когда один абонент занят, кнопка у соседа заблокирована и горит красная лампочка: «занято!». Но ежели вы уснете на унитазе, встроенный таймер сыграет побудку на трубе, а голос из динамика громко взбодрит: «ПОДЪЁМ, СЭР!..»
– Ну, с этим ты меня убедил, – смирился Соломон, – но где ванна, она тоже сейчас выкатится? Желательно с моющейся молодой соседкой…
– Э, с выкатной чугунной ванной было бы хлопотно и не гигиенично, – возразил Изя, – новая ванна у нас отпадная, глядите.
Он нажал другую кнопку на панели и тут же, с шипением проколотого баллона, около стены стала стремительно надуваться довольно вместительная ванна размером с малогабаритный бассейн, все такого же ослепительно-оранжевого цвета.
– Вуа-ля! – изрек Изя, глядя на совсем ошарашенного Соломона ленивым взором заезжего факира.
– Сбылась мечта идиота о собственном бассейне в квартире! Теперь набирай воду из своего смесителя и ныряй! Яркий цвет подчеркивает радость новизны ощущений, да и со слабым зрением не промажешь.
– Пластиковая надувная ванна сменная, захотел – поменял. Сжатый воздух – от системы пневмопочты. И что вас не устраивает?
– Изя, это вже гениально! – завопил Соломон, – я… тащусь, как сказала бы моя внучка Софочка! Уверен, что она в такое чудо просто переедет жить!..

УЛИЧНАЯ ТЕРАПИЯ

       Совершенно ошарашенный от избытка впечатлений Соломон запросил у гостеприимной хозяйки вторую чашку кофе.
– Ну, как, – допытывался он у старушки, – привыкаете к этим коммунальным чудесам?
– Поначалу немного пугалась, особенно когда в туалете нажала не на ту кнопку и меня эта надувалка свалила, пардон, с унитаза! Но потом освоилась. А особенно очень нам, старикам, по душе этот приём участкового терапевта, не выходя из дома.
– О, за это новшество я и позабыл, – сказал Изя, – оно идет у нас платным приложением к пневмопочте для наших пенсионеров, чтоб им не маяться в очередях поликлиники.
– А шо за метода? – оживился Соломон.
– По магистрали пневмопочты проложена тонкая трубка, – начал пояснять Изя, – заканчивающаяся в квартире наконечником гибкого медицинского фонендоскопа. А на улице, рядом с панелью домофона, приемный штуцер этого же прибора.
– Теперь участковый врач, обходя подведомственную территорию, может не заходя в дом прослушать больного, надев на этот штуцер вторую половину фонендоскопа с наушниками, а через микрофон домофона давать указания пациенту, где приложить слуховую часть. В эту же магистраль вмонтирован тонкий оптико-волоконный кабель с миниатюрной видеокамерой на том же фонендоскопе, что пациент прикладывает к себе. Теперь врачу снизу достаточно подключить переносной монитор, чтобы пронаблюдать все участки тела его подопечных страждущих.
– Допустим, – пояснял Изя, – врач говорит: «скажите А-А-А!» – больной сует наконечник с камерой себе в рот.
– А если у меня геморрой? – развил идею Соломон.
– Прикладывайте куда хотите, только молча, не то набежит консилиум из прохожих, замучают советами! – парировал Изя.
– И по завершении этого дистанционного медосмотра, врач выписывает рецепт и пуляет его пневмопочтой больному с пожеланием скорейшей поправки! – радостно добавил Изя, – никаких вам контактов с гриппованными пациентами, никакого разноса вирусов, быстро и эффективно! А пацаны из общества содействия красному кресту «Мед-братан» потом приносят лекарства.
– Изя, это феноменально! – рукоплескал Соломон, – но почему ты не предусмотрел в этом проекте такую важную процедуру, как дистанционную клизму?!
– Не все сразу, Соломон, – резюмировал Изя, – но вам, по желанию, установим персонально, а также пневмошприц в тот же объект!..


«ДОМСКИЙ» МУСОРОПРОВОД

    После двух часов переполненной впечатлениями поездки наши герои засобирались домой. Соломон смял коробки из-под пиццы, решив по привычке выкинуть их в уличный контейнер, но Изя его остановил.
– Пойдемте, Соломон, есть еще то, чего вы не видели. Это стоит посмотреть даже за деньги.
Они прошли на кухню, из которой дверь открывалась в межквартирное пространство типа небольшого холла. Вдоль наружной стены этого холла на метр от пола возвышались многочисленные цилиндры с крышками.
– Это чудо экологической мысли – пафосно начал Изя, – мультисистемный мусоропровод! Здесь десяток труб, смонтированных в один ряд, на разные сорта бытового мусора, а на выходе одна линейная прессовальная машина, по очереди брикетирующая разные виды отходов в накопителях.
– У нас в квартале теперь своя утиль-фирма, продаём классные бытовые отходы на фабрики переработки. Что характерно, у населения металл не берем из принципа, чтобы не провоцировать мародёров. А недавно получили грант «Гринписа», обещалась наехать международная делегация!
– Надеюсь, ты не повторишь финала «Нью-Васюков»?! – взмолился Соломон.
– Обижаете, Соломон, – возразил Изя, – зато вам теперь не придется дурным голосом орать в мусоропровод, проверяя его на чистоту!.. Раз в неделю у нас по стоякам шастают автоматические трубочисты с разными дезодорантами на каждую трубу. Теперь вынос мусора превращается в приятную процедуру, сопоставимую с посещением парфюмерного салона.
– Вы вспоминаете, Соломон, – оживленно продолжал Изя, – ту рекламу какого-то смачного одеколона, где женщине хотелось весны и она её таки получила, открыв какой-то флакончик. Тот же волшебный эффект теперь может испытать любая жительница нашего дома, для чего достаточно по очереди открывать все десять крышек нашего мусоропровода и вдыхать до экстаза!..
– Хорошая мысль, – похвалил Соломон, – что значит убрать лифт и лестничные клетки! Я бы еще разместил по центральной вертикали каждого подъезда аварийный эвакуатор, наподобие того, о чем нам говорила стюардесса перед взлетом. Не приведи Бог, пожар, – а ты берешь кота подмышку, сигаешь в этот мешок и внизу тебя таки ловят. Красота!
– Хорошая идея, учтём! – записал Изя, – но вот что интересно. Недолгая эксплуатация нашего мусоропровода открыла жильцам еще одну благотворную сторону его применения. Поначалу, в период монтажа, приемные мусорные трубы стояли без крышек и в них снизу задувал ветер.
– Так вы себе представляете, Соломон, какое это было кошмарное завывание! Напоминало хоровую капеллу Кентервильских привидений. За домом пошла дурная слава, таксисты сюда перестали ездить. Особо нервных этот эффект изводил по ночам, из дома стали съезжать, зато на их место потянулись любители всякой чертовщины и те, кому все по барабану!..
– Но когда поставили крышки, – продолжал рассказ Изя, – один умелец из жильцов приделал к ним педали с пружинками, уселся по центру композиции и таки начал музицировать! Свое детище он назвал: «Домский мусоропровод». И что бы вы думали? У нас теперь по вечерам концерты органной музыки, мы уже устраиваем конкурсы исполнителей среди этажей!
– Изя, я горжусь тобой! – сказал растроганный Соломон, – это восхитительно! И особенно, когда на одном этаже будут исполнять мессу Баха, а на другом «Мурку»!.. С дипломом вашей «Домской консерватории» будут определять в психушку без очереди!
– Соломон, жить надо легко, играючи! – с улыбкой сказал Изя, фамильярно похлопывая своего шефа по спине, – главное, не быть истуканом, жить в унисон с людьми – и народ к тебе потянется!


      ЭПИЛОГ.         ПЕРВОМАЙСКАЯ ФИЕСТА


      В эти последние апрельские дни квартал Соломона Альтмана жил предвкушением надвигающихся торжеств. Несмотря на ощутимую отдаленность квартала от центра столицы и крушение коммунистической подоплеки, у большинства его обитателей сохранилась неутолимая тяга к политическим праздникам прошлых времен.
        Как было отмечено в передовице «Кидайджеста» местным активистом-политологом, работающим по совместительству истопником котельной, Панасом Глобавщюком:
 – «…Политика, в ее трезвом осмыслении, в среде узкого контингента ея апологетов отдельно взятого квартала, после системного воспринятия оными спиртного, особого значения не играет, а оставшееся меньшинство – не колышет!»
       Социологический опрос по местным питейным заведениям подтвердил резонность подобного умозаключения Панаса, поскольку брожение умов того самого населения сосредоточивалось в основном вокруг вопроса качества несметно расплодившегося спиртного.
      Исходя из этого, Оргкомитет по проведению первомайских торжеств, дал добро на выпуск пробной серии многопартийной водки, чтобы придать празднику хоть какую-то политическую окраску. Так, на этикетках бутылок от ЛДПР был изображен ее лидер Жириновский в купеческой фуражке и в сапогах, стоящий по колено в Индийском океане с матюгальником в руке, под названием:
       «ОДНОЗНАЧКА!».
       На водочной продукции КПРФ художник изобразил Зюганова в багровых тонах с огромным булыжником в руках. Композицию завершала надпись:
       «ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР!..»
       Алкогольный напиток партии «Яблоко» предстал с наклейкой, изображающей Ньютона, ушибленного яблоком, в обнимку с Григорием Явлинским, под названием:
       «ЗАШИБИСЬ!»
       А вот на бутылочных этикетках Единой России посреди карты страны развалился огромный медведь, сосущий лапу. Эту геополитическую идиллию украшало разящее новизной изречение:
       «ЗАЕДРИСЬ!»
      Каждая стеклянная посудина имела на одном боку риски, делящие содержимое на четыре равные доли, на другом – на три. Это незатейливое новшество разом прекратило пьяные раздоры при распасовке содержимого в разные по ёмкости стаканы. Мудрый Соломон Альтман, как председатель Оргкомитета предстоящих торжеств, поручил наклеивать разнопартийные этикетки на бутылки, а водку заливать от одного производителя с достойным качеством продукции, чтобы на этой злободневной почве произошло примирение и согласие «питейных апологетов» хотя бы на один день нашего непростого времени.
       И вот он наступил, этот долгожданный день первомайского торжества. С раннего утра Соломон с Изей бегали по территории, давая последние указания нерасторопным исполнителям, сверяя еще и еще раз план праздничных мероприятий, дабы не осрамиться перед приглашенным начальством.
      Где-то к половине десятого гости стали подъезжать. Из знакомого уже Изе огромного черного джипа вышли Глава Управы с замами и сверкающий лысиной кожаный благодетель. Соломон встречал руководство, вырядившись по такому случаю в темно-синий пропахший нафталином костюм, брюки которого были заправлены в ковбойские полусапожки со шпорами и бахромой. На его голове красовалась оранжевая бейсболка с какой-то надписью на иврите.
      После теплых рукопожатий гостей пригласили на трибуну, представляющую собой фанерную копию мавзолея Ленина, только в треть натуральной величины. Центральную улицу перед трибуной заполнили сотни жителей квартала, поделенные барьерами на организованные жизнерадостные толпы. Во главе каждой толпы стояли старшие по подъездам с консъержками, держа на палках таблички с номерами домов.
      Гости степенно прошли на трибуну, вдоль которой внутри был накрыт длинный фуршетный стол с закусками и полит-напитками. Это обстоятельство вызвало неподдельное оживление среди приглашенных. Глава Управы ехидно справился у Соломона, будет ли военный парад, на что тот извиняющимся тоном ответил, что парад бронетехники не вписался в квартальную смету, но …что-нибудь придумаем!
      Соломон отошел, быстро достал из-за пазухи огромный радиотелефон и дал какие-то указания. Тем временем стрелки часов сошлись на цифре десять, откуда-то трижды истошно взвыла пожарная сирена, и парад начался…
      Из-за поворота к трибуне, под звуки духового марша, подъехал милицейский УАЗик без брезентового верха, прозванный в народе «чумавозом», в котором навытяжку стоял командующий парадом – участковый милиционер Обноскин. Навстречу ему вальяжной походкой спустился с трибуны Соломон. Приняв от командующего рапорт, держа руку под козырек бейсболки, Соломон чинно прошел в участковый «лимузин», и они стали объезжать ликующее население. Перед каждой толпой Соломон произносил здравицы каждому дому по случаю Первомая, завершая это каноническое священнодейство нетипичной для бывшей партноменклатуры концовкой:
    – Да шоб вы все были у меня здоровы!           Уррраааа!!!........
       Уже принявший с утра народ отвечал единодушным нечленораздельным радостным рёвом!!..
       Объехав все подразделения, Соломон вернулся к трибуне, с которой торжественно зачитал приготовленную речь. В ней он, как на церемонии вручения «Оскара», сначала благодарил спонсоров, руководство и всех помощников, без которых эти величественные свершения просто бы не состоялись!
     Потом уверил общественность в готовности к еще большему ее осчастливливанию при той же неослабевающей поддержке, закончив речь своим неизменным:
     – И шоб я так жил!! УРА!!!!…
     После этого ликование жителей домов слилось в один оглушительный гвалт, духовой оркестр местной ритуальной конторы выдал бодрый туш, заглушаемый канонадой хлопушек. Соломон с трудом угомонил народ, зычно гаркнув в матюгальник:
     – Парааааад! Я вам говорю – Смиррно!!!!!
     – К торжественному маршу!..
    И тут же, в качестве линейных на параде, спиной к трибуне с интервалом в три метра выстроились местные путаны с красными флажками в руках, игриво повиливая слегка прикрытыми задами.
Оркестр заиграл: «По долинам и по взгорьям…», и на улицу для торжественного прохождения перед трибуной вышла почти стройная колонна дворников в оранжевых фартуках и с новыми метлами наперевес.
      За ними шел лихой батальон сантехников с вантузами и спиралями для пробивки стояков. После них из-за поворота вышла сводная бригада плотников с пилами, штукатуров и маляров с кистями на плечах и в свернутых из газет тюбетейках на головах.
      Колонны спецподразделений замыкал отряд домоуправских штабных – диспетчеров и бухгалтеров, отбивающих строевой ритм деревянными счётами.
      Начальство на трибуне, смачно закусывая, зашлось в бурных аплодисментах. Соломон толкнул стоящего рядом Изю под бок и прошептал:
      – Они хотели парад бронетехники? Сейчас они его таки получат!..
      И тут же откуда-то донесся оглушительный треск, и на улицу выехала колонна ушастых «Запорожцев» со снятыми глушителями, окутанных выхлопными газами. Из потолочного люка головной машины гордо реяло то самое, побитое молью, пунцово-бархатное Соломоново знамя.
      Но, что самое потрясающее, – к задним бамперам «запоров» были прицеплены под углом голубые кабинки уличных туалетов на колесиках, а на бортах кабинок, как на стратегических ракетах, крупным шрифтом были намалеваны шестизначные номера!..
      Это представление вызвало бурю удовольствия как на трибуне, так и в толпах зрителей. Особенно разошелся один из оркестрантов, сопровождая торжественное прохождение кабинок ритмичными трубными звуками басового геликона…
      Завершала парад тяжелая техника: перед трибуной величественно проползли два асфальтовых катка и две снегоуборки. Замыкающими прошли радостно фонтанирующая поливальная машина и истошно завывающая пожарка.
      И вот уже на улицу для торжественного шествия перед трибуной стали выходить толпы взволнованных демонстрантов. Перед ними катились дети на таратайках в собачьих упряжках. Демонстранты несли на деревянных шестах транспаранты с призывами еще больше крепить, подтягивать и прочищать, а также портреты видных деятелей Управы и самого Соломона.
      И вдруг посреди этой портретной галереи Изя с волнением узнал и свой портрет! А когда праздничный глашатай в матюгальник протрубил здравицу в его честь:
      – «Да здравствует передовик-реформатор службы коммунального хозяйства, техник-смотритель товарищ Копман, Уррррааа!!!», – у Изи на глаза навернулись слезы! Он толкал Соломона, показывая на свой портрет, не в силах произнести от волнения ни слова, но Соломону было не до него. Он принимал поздравления и чокался с руководством…
      А вечером весь народ высыпал на уличное гулянье. Повсюду горели развешанные фонарики, подмигивала иллюминированная реклама в витринах магазинов, а уличный городской музей современного искусства поражал воображение своими подсвеченными изнутри композициями. В небо то и дело с шипением и треском уносились китайские шутихи, народ был пьян, благожелателен и расслаблен. На каждом углу с лотков продавалось спиртное в розлив из многопартийного набора, но с обязательным прицепом в виде горячих и холодных закусок. На киосках с мороженым висели бодрящие объявления о продаже холодного огуречного рассола с семи утра.
       Проходили поющие семьи с баянами. Каждый коллектив, заглушая рядом поющих, громко исполнял что-то свое, любимое. Из открытых окон домов торчали горланящие поп-музыку магнитолы. И только девяностолетняя старая большевичка Фрида Штурм, выставив на подоконник обшарпанный патефон, наперекор этой беспартийной вакханалии завела свою любимую: «Вихри враждебные…», остервенело курила Беломор и грязно материлась...
       Изя сидел в гостях у Соломона за праздничным столом, понемногу ощущая, что праздник по всем статьям удался. Соломону в честь дня рождения надарили кучу подарков, а Изя вручил ему опытный экземпляр строительной каски со встроенными переговорным устройством и вентилятором. В тот момент, когда раскрасневшаяся хозяйка дома Сима торжественно внесла огромный праздничный пирог с курицей, в дверь затрезвонили.
      – Новорожденный, иди открывай, это всё к тебе! – скомандовала Сима. Соломон распахнул дверь и обалдел. На лестничной площадке перед ним выстроилась шеренга ребятишек дошкольного возраста с поздравительным транспарантом:
      «СПАСИБО ДЯДЕ СОЛОМОНУ ЗА НАШЕ СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО!»
    Увидев хозяина торжества, старшая группы взмахнула рукой и хор затянул звонкими голосами:
            – Хеппи бёффсдей ту-у ю-ю-ю-ууууу…!
      Хор допел до конца, все гости дружно зааплодировали, Соломон был растроган:
      – Симочка, шоб ты видела – на нашей площадке стоит наше светлое будущее!! Я тебя умоляю, дай этим вундеркиндам по куску пирога!
       Вечер был в разгаре, раскрасневшиеся пьяные гости под мелодию «шестнадцать тонн» уже танцевали «семь сорок»…
Маленькая Софочка была счастливее всех – ее не загоняли спать, и она помогала прибирать на столе. Соломон, припав к какому-то гостю, оказавшемуся ревизором Управы, как кремлевский мечтатель, донимал его будущими свершениями, повторяя:
       – Вы-таки приезжайте к нам через десять лет!..
       – Размечтался! Да я буду у тебя с ревизией в конце года, дорогой Соломоша, – резонно заметил его осовевший собеседник, – главное, чтобы ты никуда не делся!..
       – Не дождётесь! – парировал Соломон.
    В разгар веселья Соломон позвал Изю на балкон проветриться, захватив две рюмки с коньяком и кусок мацы.
       – Изя, колись, это вже твои штучки с детским вокалом под дверью? – допытывался он с улыбкой.
       – Да это у нас налаженная в квартале форма поздравительного сервиса: «Поющие телеграммы!» Мы выдали старшей детсадовской группе из паспортного стола сведения о днях рождения наших жителей и теперь они заместо дурацкой самодеятельности заявляются всей капеллой под двери наших именинников!
      – Согласитесь, Соломон, это приятней, чем получить кусок картонки по почте, пусть и с кошачьей мордочкой.
      – Спасибо тебе за все, Изя! – растроганно сказал Соломон. Ты оказался очень способным учеником, клянусь мамой, трижды переплюнув своего учителя. За это и выпьем!
      – Давайте лучше за наше не безнадёжное дело – за капитализм с приличным лицом в отдельно взятом квартале! – провозгласил Изя.
      – Лэхайм! – поднял бокал Соломон.
Они дружно выпили подаренного Соломону «Хенесси», закусили разделенной по-братски мацой и тут Изя высказал Соломону мучавшую его мысль:
      – Знаете, Соломон, главное, что мне сдается, так это – как ты видишь своё дело. Если техник-смотритель не мальчик для битья, а менеджер по благоустройству, то я при деле. И если у руководства державы не случится очередной мозговой дефолт, я остаюсь здесь, а отдыхать "там" будем летать вместе!
      Они пожали друг другу руки и хором, не сговариваясь, произнесли:
      – Да шоб я так жил!..