жизнь

только в жизни-то – ближний круг, подтверждающий то, что жив, бесполезный счёт для разлук, хоть стреляй, хоть целься по лжи, всё едино, не стоит свеч мною выдуманная игра, получилось бы уберечь то, что цело, и до утра перелистывая альбом, вспоминать, что уже ушло, и немного засыпать в бонг, и уже не так тяжело, и звезда так сильно манит из раскрытого настежь окна, суждено нам от века одним быть, и чья же это вина? не того ли, кто в глину вдул язычок живого огня, кто всегда и во всём на виду, кто за тайной сокрыт для меня? не того ли, за левым плечом, что принёс животворный огонь – и нам стало извне горячо – а себе не взял ничего? я не знаю, молчит страниц упорядоченная вязь, мне бы вверх, а быть может – вниз, я и сам и слуга, и князь не вполне от мира сего, затерявшийся между строк и в фарватере млечных вод, в придорожном пустом бистро и на ветреном берегу, мне и с жизнью не по пути, и со смертью пока не могу, ты лети, как чайка лети, моя ласковая душа, в те края, где горит звезда, когда я перестану дышать, ты отправишься навсегда в свой полёт, а может, сгоришь в равнодушной бездне дотла… а пока над коньками крыш ночь ещё не совсем умерла, можно выкурить мне ещё, да, конечно, самообман, да, разлук не закончен счёт, да, пустая игра для ума, но за отблесками огня я узнаю слова его – бесполезно что-то менять, не изменится ничего, но при этом ты сам себе – и правило и мера и вес, и прожить суждено в борьбе до тех пор, как не вышел весь.