Палачи и жертвы

   Болезненный румянец на щеках Маринки запылал еще ярче, когда она увидела идущую по направлению к ней Сафо.
- Я жду Ваших объяснений, - произнесла Сафо с улыбкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась.
Это не предвещало ничего хорошего.
- Я болею, у меня высокая температура, но, несмотря на это,
вчера я пришла за 10 минут до конца шестого урока. К сожалению, все студенты уже разошлись. Галина Игоревна сказала, что Вы Во Владивостоке, и урока не будет. Студенты занимались во время большой перемены, поэтому их отпустили на 20 минут раньше. Вот причина, по которой мне не удалось выполнить Вашу просьбу и продиктовать лекцию по философии.
Маринка знала, что вины за ней нет. Но получалось так, будто она оправдывается.
- Так кто виноват? – измерив высокомерным взглядом
раскрасневшуюся Маринку, спросила Сафо. Не желая признавать то, что произошло по воле обстоятельств, Маринка ответила: «Вообще-то никто, но из Ваших слов получается, что я».
- Значит так: возвращаться к этой лекции на уроке я не
собираюсь. Чтоб у всех была переписана. А где, кстати, моя лекция?
- У меня.
- Верните ее мне до следующего урока.
У Маринки возникло ощущение, что Сафо намеренно повысила
цену своей лекции, посредственной, надо сказать, как будто в этой лекции заключалась основа мироздания, чуть ли не смысл жизни.
   Маринка продолжала речь в свою защиту (больше похожую на лепет описавшегося ребенка), когда Сафо стала подниматься по лестнице, одновременно завязав разговор с кем-то из спускавшихся. Этим она ясно давала понять, что больше не желает слушать Маринкины объяснения.
   Маринка пришла в негодование от элементарной невоспитанности этой форменной интеллигенции. Ее уже давно бесило лицемерие и притворство шайки возомнивших себя самыми умными.
- Ну и х… с тобой, - махнула на Сафо Маринка.
Девчонки из группы облепили Маринку, как мухи. Один за другим
 посыпались вопросы.
- Ну как?
- Что она сказала?
- Влетело тебе, да?
Маринка пересказала девчонкам свой разговор с Сафо.
- Стерва, вот стерва-то, - сочувствовали Маринке.
Девчонки гурьбой выбежали из стен alma mater. Как ярко светило солнце! Как загадочно плыли облака по небу! У Маринки аж дух захватило от осознания прелести бытия.
   Еще большую радость она почувствовала, выйдя из музея восковых фигур. «Палачи и жертвы» – так называлась коллекция восковых кукол.
   Маринке не отрезали голову на Гильотине, не четвертовали, не сожгли на костре, как ведьму средневековую; не повесили, не заковали в колодки, не превратили в клочья с помощью двух вращающихся в противоположные стороны колес с острыми шипами (точно острыми, Маринка сама проверяла, собственноручно); ее не посадили на кол (подобную экзекуцию нередко проводили во времена Ивана Грозного); ей не выдергивали зубы без наркоза (причем здоровые), как делал это исследователь человеческого терпения и выдержки, физической выносливости прислужник Гитлера, так называемый врач; ее, наконец, не посадили на электрический стул. Глазки Маринки на месте, не вытекли от напряжения в 2000 Вольт, ведь она, к счастью, не испытала на себе эти самые 2000 Вольт.
   Маринка с беззаботной улыбкой выпорхнула из музея, достала из сумочки карамельку и направилась к автобусной остановке.
   - А хорошо я усвоила уроки прикладной философии! Ставлю себе пятерку! Сегодня я в героях дня! Ой, жизнь, я и не знала, что так сильно тебя люблю!






30 мая 2002 г.