4. Биографическое произведение Пиковой дамы

                Биографическое произведение
                «Пиковой дамы»
             Историческое и острокритическое "произведения"  пушкинской шести плановой повести я коротко изложил в очерке № 2 "Пиковая дама". Иго Самозванцев над Россией" и в очерке № 3 "Пушкин - бичеватель царей". Оба очерка (или эссе) находятся, как вы уже знаете, в моей первой поисковой книге о "тайном Пушкине". Сейчас очередь за третьем "произведением" пушкинского шедевра. Я назвал его, - разумеется, только для себя! - биографический "произведением" "Пиковой дамы".
             Оно довольно-таки полно изложено, мною, в книге «Самодержец и поэты». Раскрывает, через восьмую главу «Евгения Онегина» (Особо выделим это, так как это не выделено у пушкинистов, и это – совершенно новое из биографии, как Пушкина, так и графини Д.Ф. Фикельмон.), страстную взаимоувлеченность Пушкина и Д.Ф. Фикельмон с декабря 1829 года по первую декаду марта 1830 года.
             Тайное же завершение их романа происходит (И отражено поэтом!) в его тайной «Пиковой даме», где сцена проникновения ночью, Пушкина-Германна, в особняк старой графини и есть так называемая, пушкинистами, «автобиографическая сцена». Поразившая исследователей, при находке ими, в 1922 году, тетрадей знаменитого пушкиниста П.И. Бартенева, новизной сведений из биографии нашего Великого поэта.
             Тайное отражение  названного, выше, взаимоувлечения, 1830 года, и только что выделенного  любовного романа, происходит у поэта, еще раз выделим: 
           - и через  содержание восьмой главы «Евгения Онегина»;
           - и через многие бытовые, автобиографические и другие подробности тайной «Пиковой дамы», которые я специально выделил в одной из своих книг;
           - и через уже известный вам, по предыдущему материалу, «календарь» «Пиковой дамы». 
              Только что обозначенный здесь материал, кстати, не только весьма любопытен, но и - весьма занимателен. К сожалению, он тоже не совсем полно дошел до массового читателя, из-за чего, до настоящих дней, звучат: и опера «Евгений Онегин», и опера «Пиковая дама». Которые не появились бы, наверное, на свет, если бы русская общественность знала истинное содержание, как пушкинского романа, так и его «Пиковой дамы. Кстати, сиё «творчество» продолжается - до настоящего времени.
              Так один человек создал, - за Пушкина! – десятую главу «Евгения Онегина» (Которую Пушкин – тоже создал, между прочим!), где Евгений, возвратившись из восьмилетней николаевской сибирской ссылки-каторги, вновь встретился - с Татьяной. Что принесло обозначенному, здесь, человеку (Не буду называть его фамилию.) вполне определенную славу. А нужно ли - делать это? Сонеты,  Шекспира, еще можно переводить. С Пушкиным  же, тем более, с тайным Пушкиным, на мой взгляд, нельзя так поступать. Да и десятая глава, ещё раз выделим, уже была создана поэтом (Только поэт зашифровал, её, через особый шрифт.). Однако возвратимся к названному, выше, произведению поэта.
              А предыстория открытия мною, названного биографического “произведения” «Пиковой дамы»,  примерно следующая. Поэт намеревался закончить свой роман «Евгений Онегин», в связи с декабристскими событиями 1825 года, политической концовкой его. Отрывки из «Путешествия Онегина», - и особым образом зашифрованная десятая глава романа! – это его реальный план завершения своего знаменитого, уже в то время, «Евгения Онегина».
              А Отрывки из «Путешествия Онегина» перекликаются у поэта, кстати, с его же «Путешествием из Москвы в Петербург», которое в свою очередь исходит, у поэта, из крамольного, для пушкинского времени, произведения А. Радищева: его «Путешествия из Петербурга в Москву».
              Но завершить его именно так (Политической концовкой.) поэт, разумеется, не мог из-за владычества, над Россией, свирепого николаевского жандармского режима. Поэтому и ввел, - в его окончание! - свою историю взаимоувлеченности с внучкой Кутузова конца 1829, начала марта 1830 года (см. выше). Что и позволило потом, поэту, создать – именно свою крамольную “Пиковую даму”, то есть завершить свою Истории России – тоже политической концовкой, прямо обвиняющей Екатерину II, - и её потомков! - в самозванстве.
              Не потерянными оказались, для России, - в конечном итоге, разумеется! - и его, только что названные выше, отрывки из «Путешествия Онегина» и десятая глава романа. Хотя и очень поздно, но они - все же были раскрыты для нас. Подчеркнем – именно профессиональными пушкинистами. А это всё – очень важное именно в тайном Пушкине. И это все мы выделяем вам, в своем единстве, впервые. Однако вернемся именно к истории взаимоувлеченности Пушкина и Д.Ф. Фикельмон.
              А история эта, - если судить по восьмой главе романа «Евгений Онегин» (В этой главе тоже имеются, кстати, множество биографических и других подробностей, как из жизни Дарьи Федоровны, так и из биографии самого поэта.  Их мы довольно-таки подробно выделили в книге «Самодержец и Поэты», а совершенно новый материал, по ним, собрали - в некоторых других своих книгах.), являющейся - главным бриллиантом всего романа! - была прекрасной.
              Поэт, в названные выше годы, любил так, как, наверное, никогда, в жизни своей, не любил. Отвечала ему, взаимностью, и Дарья Федоровна. Но, увы! Чувство долга перед своим старым мужем, которого искренне уважала, не пересилила. Он, кстати, ровесник Александра первого! Это мы отразили не только в книге «Самодержец и Поэты», но и в «Схеме соотнесения родословных», приведенной, вам, выше и в нашем Приложении к книге.
              Собственно, именно из родословной графа Фикельмон и его жены, - приходящейся внучкой Кутузову! - у Николая I и возникает, в начале его заговора против поэта,  план использовать, в заговоре, и  Д.Ф. Фикельмон с её сестрой Екатериной и, разумеется, с её мужем. От которого он потом, то есть при появлении всех трех сестер Гончаровых в Петербурге в середине октября 1834 года, - среди которых тоже была Екатерина! – частично откажется, введя в свой заговор, против поэта, именно всех трех сестер Гончаровых.
              В общем, - если вернуться  к Пушкину  и  к  Д.Ф. Фикельмон! - получилось так, как получилось, у поэта, именно в восьмой главе его романа. Не буду цитировать -  множество раз цитируемое. А получилась, в общем-то, самая настоящая драма двух высокоодаренных людей, являющимися, к тому же, и гордостью России. И поэт просто вынужден был уехать из Петербурга.
              А Дарья Федоровна, тоже мучаясь и страдая, в конце концов, не вынесла, и написала ему письмо (Об этом письме глухо говорит прекрасный пушкинист Н. Раевский в своей книге «Портреты заговорили». Вот, хотя бы, одно предложение из неё: «Оно является ответом на недошедшее до нас письмо Долли к поэту».).
              Поэт – ответил на письмо Дарьи Федоровны. 25-го апреля 1830 года. Н. Раевский это письмо – привел в своей книге! Оно, в общем-то, «сухое», то есть, выдержано, поэтом, именно в стиле сухой светской любезности. Прочитайте, пушкинское письмо, самостоятельно. Ибо истинный смысл, его, это  прекрасное его «Письмо Онегина к Татьяне», тайно раскрытое, Пушкиным, именно в восьмой главе «Евгения Онегина».
              Итак, вы прочитали письмо, поэта,  к  Долли от 25 апреля 1830 года? Думаю, что нет, ибо и у вас: то времени нет, на это; то указанной, выше, книги Н. Раевского. Поэтому я решил представить вам, его, лично, так как оно важно не только для понимания названного, выше, пушкинского романа, но и для выделения совершенно новых, для нас, обстоятельств как из жизни Д.Ф. Фикельмон, так и А.С. Пушкина. И, что особенно важно, для наглядного показа, вам, как поэт использовал, для создания некоторых своих произведений, именно прототипность.
             А его огромная шести плановая «Пиковая дама» поставлена, или построена, как вы уже знаете из первой книги, и на прототипности. Вот письмо поэта, к Долли, перед вами:
              «Графиня! Крайне жестоко с вашей стороны быть такой любезной и заставлять меня так сильно скорбеть оттого, что я удален от вашего салона. Во имя неба, графиня, не подумайте, однако, что мне понадобилось неожиданное счастье получить от Вас письмо, чтобы пожалеть о том месте, которое Вы украшаете. Я надеюсь, что недомогание вашей матушки не имело последствий и не причиняет Вам более беспокойства. Я хотел бы уже быть у Ваших ног и поблагодарить Вас за милую память обо мне, но мое возращение еще очень сомнительно.
              Позволите ли Вы сказать Вам, графиня, что Ваши упреки так же несправедливы, как Ваше письмо прелестно. Поверьте, что я всегда останусь самым искренним поклонником Вашей любезности, столь непринужденной, Ваши беседы, такой приветливой и увлекательной, хотя Вы имеете несчастье быть самой блестящей из наших знатных дам.
              Благоволите, графиня, принять еще раз выражение моей признательности и моего глубокого уважения.
                А. Пушкин. 25 апреля 1830г. Москва».
              А вот, хотя бы небольшие, отрывки из знаменитого «Письма Онегина к Татьяне», идущего у поэта, кстати, именно из только что выделенного письма,  А. С.  Пушкина,  к  Долли Фикельмон:
              «Предвижу все: вас оскорбит  Печальной тайны объясненье. Какое горькое презренье Ваш гордый взгляд изобразит! Чего хочу? с какою целью Открою душу вам свою? Какому злобному веселью, Быть может, повод подаю!». Или, пожалуй, самое прекрасное и, в тоже время, прототипное (или биографическое!): «Нет, поминутно видеть вас, Повсюду следовать за вами, Улыбку уст, движение глаз Ловить влюбленными глазами, Внимать вам долго, понимать Душой всё ваше совершенство, Пред вами в муках замирать, Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!». И так далее, то есть читайте дальше, «письмо Онегина к Татьяне», именно по пушкинскому роману. Однако мы - немного увлеклись. Поэтому вновь продолжим  разговор именно о взаимоотношениях  внучки Кутузова  и  поэта.
              А дальше, то есть еще в том же 1830 году, вновь начала исподволь тлеть их тайная взаимоувлеченность друг другом. Взаимная увлеченность, которая и приведет их, в конце концов, к тайному, и  к  единственному,  в их жизни, любовному роману конца декабря 1832 года. Как вы уже знаете, тайное любовное свидание поэта, с внучкой Кутузова, состоялось, в ее особняке, - являющимся, кстати, домом, подаренным, в свое время Екатериной II, одному из Салтыковых! – в ночь с 23-го на 24-ое декабря 1832 года. Что поэт тайно и отразит, потом, в своей потаенной «Пиковой даме».
              И не только через так называемую «автобиографическую сцену», сцену проникновения Пушкина,  ночью, в особняк Дарьи Федоровны. В потаенной «Пиковой даме» существует, еще раз выделим, огромное количество, - я не побоюсь этого слова! - биографических и других подробностей, как из жизни Дарьи Федоровны, так и из жизни - самого поэта.
              Существует в повести, кстати, и тайная интенсивная переписка,  их, друг с другом с 2-го (Поэт только что приехал из Москвы в Петербург. Дата определяется из письма поэта, из Петербурга, к П.В. Нащокину, в Москву, от 2 декабря 1832 года.) по 23-е декабря 1832 года, по сути дела и приведшая, их, к выделяемому, здесь, любовному свиданию. Жаль, что я не могу выделить, все эти подробности, в предлагаемой вам, сейчас, книге.
              Поэтому, уже почти заканчивая разговор о биографическом произведении нашего Гения, выделим вам, из него, хотя бы то, что: затянувшееся, до самого утра,  свидание Германна с Лизаветой Ивановной в её комнате; падение Германна, - и обморок Лизаветы Ивановны, на похоронах графини  в «Пиковой даме»!  - тоже автобиографичны или, точнее, прототипны.
              Главная суть, их, примерно в следующем. Дарья Федоровна, после явно затянувшегося любовного свидания, стала, уже утром, тайно выводить, поэта, из своего особняка. И, при названном выводе, они неожиданно повстречали, - по воспоминаниям П.В. Нащокина, записанных П.И. Бартеневым! – «у стеклянных дверей выхода дворецкого». И здесь – чуть не упала в обморок от неожиданности и перенапряжения (Читайте тетради П.И. Бартенева, - например, в книге Н. Раевского! – самостоятельно.).
              Вот, скорее всего, с этого дворецкого, являющимся тайным жандармским осведомителем, и начинает, собственно, быстро организовываться - николаевский заговор против Пушкина. Куда Николай I моментально «подключил» и - Идалию Полетику. Более подробно, обо всем этом, мы попытаемся рассказать, вам, уже в третьей работе нашего книжного цикла, в которой и будет раскрываться только что обозначенный, выше, заговор.
              Здесь же выделим, что сама утаенная любовь поэта, - о которой, как вы уже знаете, тоже очень много написано! - тоже оказалась и,  в общем, и в частности, несчастливой. И здесь прослеживается, если не трагедия, то драма Великого человека. Вот, собственно, пока и все, что мы можем дать, вам, именно по биографическому произведению нашего Гения.
              В более же широком плане биографическое произведение «Пиковой дамы» - еще более емкий труд нашего Гения. Так как поэт задействовал, в нем, большое количество, как исторических личностей, так и реально существующих, в его время, людей.
              Пример: Екатерина II и Петр III, Павел I, Александр I и  Николай I, Идалия Полетика, графиня Д.Ф. Фикельмон, М.А. Нарышкина и поэт Д.В. Давыдов, императрица Елизавета Алексеевна и  императрица Елизавета Петровна, фаворит Зорич и граф Платон Зубов. И, к примеру, П.В. Нащокин, выведенный в повести, как вы уже знаете по нашему рассказу «Сурин», под фамилией Нарумова. И многие, многие другие.
              Кстати, Пушкин прочитал П.В. Нащокину «Пиковую даму» и для того, чтобы определить, не вскроет ли его проницательный друг – крайне крамольное содержание повести. Павел Войнович – не вскрыл. Потому Пушкин смело и пошел - на её опубликование.
              В заключение же всего разговора о биографическом «произведении» «Пиковой дамы» выделим, что оно  очень важно для выявления не только нового, из биографии нашего Великого поэта, но и, что, пожалуй, сейчас, главнее, для выделения именно николаевского заговора против Пушкина. Кстати, максимально проясняет оно (биографическое произведение!), и сам заговор царя против поэта.
              Поэтому, или вследствие именно этого, рискнем дать, вам, хотя бы несколько отрывков из опубликованной, мною, книги «Самодержец и поэты».  Отрывков, выделяющих только что указанную, выше, значимость - именно биографического произведения «Пиковой дамы». Кстати, они несколько прояснят, вам: и «Схему поклонников». Где главное – именно «любовные позиции». И «Схему соотнесения родословных», тоже занесенную, мною, в Приложение к названной книге. Напрямую затрагивают, предлагаемые отрывки, и роман «Евгений Онегин», так как он, его восьмая глава, связаны, через прототипность, именно с «Пиковой  дамой».  Остается только выделить – именно сами отрывки. Вот они, перед вами.
             Первый отрывок, выделяющий, - через взаимовлюбленность поэта и Д.Ф. Фикельмон! – прямую связь, пушкинского «Евгения Онегина», именно с его тайной «Пиковой дамой» (Страстную влюбленность поэта, в Д.Ф. Фикельмон, мы только что выделили вам, выше, через «Письмо Онегина к Татьяне».):
             «И первое, что хотелось бы выделить в предлагаемом материале, это весьма значимую для возникновения обстоятельств насильственной смерти А.С. Пушкина, - то есть для развязки николаевского заговора против Пушкина! -  связь прототипности героев пушкинского романа «Евгений Онегин» с прототипностью героев «Пиковой дамы» и затем с обстоятельствами и событиями из жизни самого поэта. Или наоборот, что, наверное, точнее, так как именно обстоятельства из жизни Пушкина и привели, его, к противоположности.  Краткая суть этой связи такова.
             Дело здесь в том, что графиня Фикельмон отчасти послужила прототипом и для онегинской Татьяны-книгини. Вот что мы находим, к примеру, точнее - в качестве факта, у Н. Раевского: «Возможно, что она узнала кое-какие свои черты и в образе Татьяны-княгини: «К хозяйке дама приближалась, За нею важный генерал. Она была нетороплива, Не холодна, не говорлива, Без взора наглого для всех, Без притязаний на успех, Без этих маленьких ужимок, Без подражательных затей… Все тихо, просто было в ней…» (гл.8., строфа 14). Предположение о том, что Фикельмон послужила прототипом любимой героини Пушкина, ставшей героиней большого света, высказывались многими. Неоднократно литературоведы указывали и на то, что в описании гостиной Татьяны-княгини есть сходство с салоном графини Долли, где Пушкин, по словам Вяземского,  был «дома».
             Не исключено, что прототипны для романа «Евгений Онегин» и некоторый другие события и обстоятельства из жизни Д.Ф. Фикельмон. Такие, например, как: «…Неосторожно, быть может, поступила я; Меня с слезами заклинания Молила мать; для бедной Тани Все были жребии равны… Я вышла замуж» (гл.8. строфа 47). И, даже: «Взгляни налево поскорее. – «Налево? где? что там такое?» - Ну что бы не было гляди…В той кучке видишь? впереди, Там, где еще в мундирах двое... – «Кто? Толстый этот генерал» (гл. 7, строфа 54)., когда Фикельмоны еще не в Петербурге (приезд Фикельмонов в Петербург в начале июля 1829 года), а седьмая глава окончена поэтом в ноябре 1828 года» (Но, еще, не опубликована поэтом.).
              Второй отрывок, выделяющий, - через «любовные позиции»! – именно николаевский заговор против поэта. Отрывок, поясняющий «Схему соотнесения родословных» и «Схему поклонников», данные мною, вам, в Приложении к нашей книге:
«Для лучшего понимания николаевского заговора следует выделить и следующие моменты. А.С. Пушкин, введя свой роман с Д.Ф. Фикельмон в «Пиковую даму» (Вот начало этого романа, записанного П.И. Бартеневым со слов П.В. Нащокина, лучшего друга Пушкина:
              «Вечером Пушкину удалось войти незамеченным в дом и, как было условлено, расположиться в гостиной».), в иронической форме обозначил своё превосходство, в амурных делах, над императором Александром I – у того только «влюбленная дружба» 1823 года, а у «пресловутого Пушкина» (выражение Николая первого!) – победа. Обозначил он все это, например, через такие строки: «Я даже полагаю, что Германн сам имеет виды на вас, по крайней мере, он очень неравнодушно слушает влюбленные восклицания своего приятеля (см. 4 гл. “Пиковой дамы”).
              Разглагольствования о «влюбленных восклицаниях» ведет, в пушкинской повести, сам князь Томский. Или - сам император Александр первый! Следовательно, Пушкин в повести, через только что изложенное сопоставление себя с императором Александром I, обозначил и любовную позицию, крайне, кстати, оскорбительную для мужлана и ловеласа Николая I.
              Суть её в следующем. Чета Фикельмон, где граф – рогоносец, в центре.  Её окружают: с одной стороны – «влюбленный друг» 1823 года император Александр I; с другой стороны – любовник Дарьи Федоровны 1832 года Пушкин-Германн (См., в Приложении, «Схему поклонников».). Да еще, к тому же, то есть с большой иронией, «наградил» мужа-неудачника звездою: «Один из них изображал мужчину лет сорока…в светло-зеленом мундире и со звездою» (см. 3 гл. “Пиковой дамы”).
Николай I отразит все вышеизложенные обстоятельства - в своем заговоре!
              Любовную позицию, где чета Пушкиных в центре, а сам поэт – рогоносец, он начнет выстраивать с самого начала 1833 года, примерно с февраля месяца. Пик «влюбленности» Николая I в жену поэта, – этой «влюбленности» будет достаточно для первичной компрометации Натальи Николаевны! – выпадет на 27 декабря 1833 года. Выпадет именно на дату присвоения Пушкину звания камер-юнкера (После первого квартала 1834 года Н.Н. Пушкина уедет на полгода к матери в Полотняный Завод; в 1835 году Николай I начнет плавно уходить в тень; в 1836 году он практически не встречается  с женой поэта.). Будет играть, в этой позиции, «влюбленного друга» жены поэта. Завершение же любовной позиции даст Дантес, который с января 1836 года прямо-таки начнет сообщать, - всем! – что он – любовник жены поэта (См. там же!).
              Через диплом-пасквиль, присланный поэту 4 ноября 1836 года, Николай I через обозначение «царственной линии» в пасквиле (Определение многих пушкинистов.), то есть через полные инициалы графа Д.Л. Нарышкина, - жена графа была многолетней любовницей Александра первого! – как бы «реабилитирует», по мужским качествам, разумеется, Александра I. 
              Реабилитирует императора, опозоренного, по мнению злопамятливого царя, «пресловутым Пушкиным». Заодно опозорив и самого поэта, сделав его, в пасквиле, именно рогоносцем.
Третий отрывок, выделяющий именно прямое использование, Николаем I, автобиографических сведений из биографического произведения пушкинской повести (В какой-то мере отрывок поясняет и «Схему соотнесения родословных», приведенную, нами, в Приложении к книге.):
              «И первое, что делает Николай I при приходе к мысли об уничтожения поэта через заговор, это о подыскании человека для роли пушкинского Германна. Автобиографические данные Дантеса и Германна - удивительно идентичны. Германн и Дантес родились в 1812 году, то есть родились в год политического и военного краха Наполеона: А.С. Пушкин через рождение Германна в 1812 году проводит в «Пиковой даме» идею вечного возрождения «Наполеонов», то есть диктаторов и завоевателей, а через «петербургский вариант» развязки судьбы Германна-Наполеона (Определение многих пушкинистов.), усаживание Германна в Обуховскую больницу (см. Заключение повести), проводит идею отрицания «Наполеонов», проводит идею борьбы с ними. Царь через «возрождение» Дантеса-Германна в 1833 году, - Дантес приехал в Россию в 1833 году! – как бы показал поэту, что верховенство будет именно за ним, диктатором и самодержцем Николаем I.
              По «Пиковой даме» Германн – обрусевший немец (Кстати, это – биографический штрих из жизни Д.Ф. Фикельмон: её отец, Ф.И. Тизенгаузен, обрусевший немец.). Николай I через прусского кронпринца Вильгельма, тоже подыщет немца, но только офранцуженного: здесь Николай I как бы поддерживает наполеоновскую тему, развернутую Пушкиным в «Пиковой даме».
              Вот что пишет о Дантесе Н. Раевский: «Убийцу Пушкина принято считать французом, таковым он считал себя и сам. По крови он, однако, больше немец, чем француз. Мать Дантеса, Мария-Анна-Луиза Гацфельд, была чисто немецкого происхождения. Немкой была и бабушка Дантеса по отцу – баронесса Райтнер фон Вейль. Германская кровь, несомненно, сказалась также в физическом облике Дантеса, высокого, атлетически сложенного блондина  с голубыми глазами. Следует отметить, что барон Жорж-Шарль, как и большинство уроженцев Эльзаса, по-видимому, отлично владел немецким языком. Немецкая языковая стихия повлияла и на его французскую речь. Французский писатель Проспер Мариме уловил во французской речи Дантеса немецкий акцент».
              Другими словами, Дантес – это типичный офранцуженный немец. И появился этот «офранцуженный немец» в России в 1833 году, – в год  «смерти» пушкинского Германна-Наполеона!  – не случайно.
              Пушкин, подчеркивая биографический штрих из жизни Д.Ф. Фикельмон – её отец – инженерный офицер, делает инженерным офицером, поручиком, Германна: «Во все время шутил он над её пристрастием к инженерным офицерам» (см. 4 гл. “Пиковой дамы”). Николай I тоже сделает из Дантеса офицера и доведет,  его, до «поручика». Кстати, через парадный мундир кавалергарда, - он – белого цвета! - Николай I сделает, из Дантеса, и  «белого человека с белой головой».
              Этот факт говорит о том, что император знал, видимо, из досье на Пушкина, о третьем предсказании поэту немки Кирхгоф: «На 37-ом году берегись белого человека, белой лошади и белой головы». Высказывание Пушкина о третьем, зловещем предсказании немки - весьма многочисленны. Этому свидетельствует работа Л. Модзалевского «Разговоры Пушкина». Пушкин практически всю свою сознательную жизнь находился под полицейским надзором.
              Вследствие этого высказывания поэта о третьем предсказании осели не только в памяти его современников, что и зафиксировал Л. Модзалевский в своей работе, но и осели также, через тайных осведомителей, в его досье. Этим и воспользовался Николай I при организации и исполнении своего заговора против Гения.
              Еще более удивительные данные о родителях Дантеса. Его отец, Жозеф-Конрад, ровесник отца пушкинского Германна. Он родился - в 1773 году (Кстати, это год первой карточной игры «Пиковой дамы», игры графини с герцогом Орлеанским.). Германн играет в карты как бы со своим отцом, а Чекалинскому, по «Пиковой даме», ровно шестьдесят лет: «Он был человек лет шестидесяти» (См. 6 гл. повести); 1833 – 60 = 1773 год! Кстати, отец Пушкина родился в 1770 году, что мы тоже занесли в «Схему соотнесения родословных».
              Полное католическое имя единственной дочери Д.Ф. Фикельмон: Елизавета-Александра-Мария-Тереза.  Оно дано дочери при знаменитом крещении: Елизавета – это в честь жены Александра I, императрицы Елизаветы Алексеевны; Александра – это в честь самого императора Александра Павловича!  Пушкин, намекая на знаменитое крещение дочери графини, введет в «Пиковую даму» посредственную художницу Виже Либрен, якобы (А, может быть, и в действительности!) написавшую свадебные портреты графа и графини: «На стене висели два портрета, писанные в Париже госпожой Либрен» (См. 3 гл. повести). Её полное католическое имя Мария-Анна-Елизавета Виже Либрен... Как видите, два имени – Мария и Елизавета – совпадают.
              Николай I из «крамольного» (перлюстрированного) черновика повести подмечает и эту биографическую подробность «Пиковой дамы». Мать Дантеса, графиня Гацфельд, имеет полное католическое имя Мария–Анна–Луиза (См. Н. Раевский «Портреты заговорили».). Как видите, два католических имени матери Дантеса, Мария и Анна, не только совпадают с католическими именами художницы Виже Либрен, но и даже стоят - на одних и тех же местах! Вот так на свет Истории и появился Дантес».
              Четвертый отрывок, тоже выделяющий использование, Николаем I, именно биографического произведения пушкинской повести. Он, кстати, очень любопытен. Попытаемся дать, его, в сокращенном виде:
              «Остается только выделить, почему Николай I с упорством маньяка растил до «поручика» в начале – Дантеса, а, потом, и поэта М.Ю. Лермонтова. Как известно поэт весьма не высоко ценил полководческие способности Александра I. В стихотворении «Воспитанный под барабаном» сделал, названного царя, «капитаном». А в повести держа, его, в «поручиках», сатирично повысив его, до «ротмистра», только в Заключение повести. Николай I,  безусловно, знал: и только что названное стихотворение; и, через черновик пушкинской повести, пиководамовского «поручика». И – «ротмистра».
              В заговоре против Пушкина разъяренный император проведет несколько мероприятий, как бы являющихся противовесом пушкинским выпадам против Александра первого! Первое из них – это присвоение поэту 27 декабря 1833 года самого низшего придворного звания, звание камер-юнкера. Через этот акт Николай I не только унижал поэта на всю Россию, но и «показывал» всем свою крайне невысокую оценку его как поэта!
              Второе мероприятие направлено на «реабилитацию» Александра первого! Поэт и Германна-Наполеона делает в повести «поручиком», «показывая», через это, что человечеству не нужны военные гении величины Наполеона. В своем заговоре Николай I «доведет» Дантеса-Германна-Наполеона до «поручика», так как князь Томский, или Александр I, всё же станет, в Заключение пушкинской повести, «ротмистром»! Через указанное «действо» Николай I вновь хоть на немного, но все же возвысит, Александра I, и над  Наполеоном!
              Намеренно «доведет» Николай I до «поручика» и поэта М.Ю. Лермонтова. Основная цель этой акции – сделать первую лермонтовскую дуэль как повторную дуэль Поэта с вернувшимся в Россию, - через француза Эрнеста Баранта! – Дантеса».
              Главный смысл первой лермонтовской дуэли заключен в том, что царь Николай I, - тоже играя в словесность! – вывел, в ней, именно пиководамовского «поручика». Да плюс, ко всему, и вернувшегося в Россию, в Петербург, на Черную речку, - через француза Эрнеста Баранта! – Дантеса именно для повторного наказания, - то есть убийства! – Поэта.
              Кстати, Николай I не забудет и пиководамовского «ротмистра». И здесь мы видим, что он, свой заговор против Пушкина, организовал именно по сведениям биографического произведения «Пиковой дамы». А не забудет через следующие факты, собственно уже тоже обозначенные в огромной пушкиниане, но не выделенные – именно пушкинистами. А  схема его действий и последующих, за ними, событий, примерно такова.
              После смерти Пушкина он, через тайное указание, делает «добровольным» распорядителем похорон, - и пожертвователем! - графа Г.А. Строганова. Делает для того, чтобы потом ввести, его, именно в Опеку над семьей поэта. А Опека нужна была царю, разумеется, не для осыпания, царскими  милостями, семьи Пушкина. Это, кстати, показушная цель, вновь маскирующая - именно николаевский заговор.
              Истинная же цель была, -  как всегда, у царя-деспота! – мерзко-пакостной.  Через опекунство графа Г.А. Строганова, Н.Н. Пушкина входила - именно в его салон и, разумеется, в его великосветский круг. Входила она, туда, и как родственница графа. Здесь - тоже всё тщательно продумано заговорщиками.
              А втягивалась она, в этот круг, для того, чтобы, - по истечению какого-то времени, разумеется! - Н.Пушкина - вышла замуж. Вышла замуж - именно за николаевского «ротмистра» 1836 года, то есть за П.П. Ланского. А это – тоже одно из самых сильнейших осквернений, царем Николаем I, нашего Великого поэта. Кстати, царь, предвидя именно этот исход судьбы для Н.Н. Пушкиной, стал заранее делать, П.П. Ланскому, блестящую военную карьеру. Доведет его, через 11 лет после убийства поэта, до генерал-лейтенанта, постоянно держа его, с супругой, в своей свите.
              А делалось, всё это, тоже не из-за великодушия Николая Павловича! Всё это совершалось для того, чтобы свет постоянно «гудел» (или шушукался!) об интимной связи, Натальи Николаевны, именно с царем. И потому, что пиководамовский «ротмистр» был, ведь, Александром первым! Вот именно по этой причине ротмистр 1836 года, П.П. Ланской, стал блестящим генералом в царской свите. Стал, скорее всего, тоже через тайную николаевскую подставу. Таких подстав, кстати, очень много - в николаевском заговоре. Как видите уже и сами, и здесь отчетливо просматривается прямая связь николаевского заговора, против Пушкина, именно с биографическим произведением «Пиковой дамы».
              Но главная тайна этой, тоже обширнейшей, - и длительной, по своему исполнению! – николаевской акции – всё же не в этом. Главная тайна  акции – сокрыта в другом направлении. И она – вновь связана именно с биографическим произведением пушкинской повести. Вспомните нашу первую книгу. Не вспомнили! Плохо! Тогда даём - подсказку! Вспомните, кого, - и на ком! - «женил», А.С. Пушкин, в повести «Пиковая дама». Что? Опять не вспомнили! Еще раз вам двойка! А женил он, в «Пиковой даме», князя Томского - на Идалии Полетики! Снова ничего не поняли? Еще раз, вам, двойка! Ну да, ладно, шутки в сторону. Да и неуместны они здесь.
              А Николай I, через только что выделенную перед вами, выше, мерзопакостную акцию, заново «переженил» - именно пиководамовского, - или пушкинского! - «ротмистра». Снова не поняли? Очень плохо! Николай I, в выделенной акции, заново «переженил» «ротмистра», князя Томского, - или Александра первого! – с дамы легкого поведения на «первую красавицу Петербурга», - и жену нашего Великого поэта! – Н.Н. Пушкину.
              «Переженил» императора с Идалии Полетики, как вы помните по нашей первой книге и по «Пиковой даме», на жену поэта!  Переженил, его, в Заключение своей повести. В Заключение, в котором А.С. Пушкин и «женил» «ротмистра Томского», - или императора Александра первого! – на «княжне Полине» или Идалии Полетики: «Томский произведен в ротмистры и женится на княжне Полине».
              Другими словами, поменял только что специально указанное, выше, предложение Заключения пушкинской  повести, на предложение: «Томский произведен в ротмистры и женится на Н.Н. Пушкиной». Вот в чем главная суть только что выделенной вам, выше, николаевской акции. Через её проведение он вновь осквернил – именно А.С. Пушкина. Через семь лет после его убийства, то есть в 1844 году. Да! Произведения А.С. Пушкина надо знать – хорошо! Особенно его тайные произведения. В первую очередь, разумеется, произведения, построенные, поэтом, на прототипности.  И – биографичности. 
              Вот, пожалуй, и все по биографическому произведению. Больше я не в силах что-то пояснить вам. Хотя и очень хотелось бы. Лучше всего почитайте, о биографическом “произведении” «Пиковой дамы», в моей книге «Самодержец и Поэты».