Cinderella. Из цикла Исповеди

…и вновь я душой, Cinderella, с тобою в Париже,
и вновь стихами прёт и – немного! – пучит,
наверно, хуже я слышу и хуже - вижу,
и часто на сердце дождь пурпурный (и тучи),

но Истина, как она есть, всё с годами - ближе,
хоть совесть порой жестока и молча - мучит:
существ из других миров я, конечно - вижу,
но мир мой от этого не становится – лучше…

Но ночью я молод – о н а опять захотела! -
и в снах опускаюсь я в опиум жёсткой…воли,
«Украсть бы тебя, моя? – моя! – Cinderella,
ведь год от года одною тобой я болен!»

Молчит Cinderella, сидит у моей - кровати,
и встать бы мне, как тогда - в 90-х гОдах,
но я не могу, ведь мен - не хватит
сразу на две стихии – огонь и воду…

Не хватит…Конечно. Кричу я: «Совсем не хватит!»
(и вряд ли возможно вернуть эти годы б о л ь ш е).
И прячусь в подол Cinderellы, хватаю платье,
и вою там, как Суворов в костёлах Польши -

завидую тем, кто ушёл. Ну а мне что делать?! -
лирических песен нет послевкусья горше…
И ей смотрю в глаза и там вижу – Небо.
И вижу – созвездья, круче, чем новый «Porsche».

…Безвременьем лет, закусившим наш в е к т о р  с и л ы,
потерянный рай как вернуть сыновьям заморским?..
И я молю Cinderellу, чтоб «укусило» -
для лестницы в рай собираю стихи.
Как доски.

***

- И вновь, Cinderellа, родная, с тобой я!
- А тучи? - А тучи, конечно, как прежде, идут и идут.
  И небо прозрачно, безоблачно; в белых одеждах
  журавль одинокий, бессмертный, стоит на посту.