Мания Величия или The Beatles Forever!

/ 50-летию со дня образования посвящается /
Если сингл вам надо записать на EMI,
Не желательно спать до обеда,
Ты лучше с утра, пораньше вставай.
Так, рано утром, ещё до зари,
В студию три только “битла” пришли.
Досмотрев о любимых индусах сон,
Здесь стоял Джордж ХаррисОн.
Потерявши речи дар,
Примчался в перстнях Ринго Старр.
Подавляя песен стон,
Прибыл к ним и Леннон, Джон.
Стали ждать Маккартни, Пола,
Для “закатки” рок-н-ролла.
Ждали час. Пошёл второй.
Леннон предложенье вносит:
Сходить к небритому левше домой!
Может он лежит больной,
Перепил бурбона с элем?
В чувство приведём его,
Отстираем “Ариэлем”,
В общем, сходим, всё узнаем,
Мораль о трезвом образе жизни
Заодно ему почитаем!
- Если спит – разбудим срочно,
Так подумал Ринго, - Точно!
Собрались дружно и пошли.
Перед дверью, дунув “дури”,
Для приличия помялись,
Извинились и вошли,
А, войдя, всё извинялись.
/ в самом начале карьеры,
In the beginning, так сказать,
Beatleas  были весёлым, но скромным коллефтивом/
Линда встретила в прихожей.
Джон спросил: - А где же Пол?
Что с твоей атласной кожей,
И с кем нам писать, вашу мать, рок-н-ролл?!
- Заболел бедняга Пол,-
Линда уже чуть не плачет,
- Взял себе на кухне стол
И на нём по дому скачет!
- У него нет элементарного,
понимаете, приличия!-
DOGадался мудрый Джордж.
- А Доктор Роберт сказал,
Что это Мания величия,
Сидит сурьёзный, словно Морж!
Вы пройдите, посмотрите,
С ним всё это обсудите.

Трое, в непонятке вялой
К Полу зарулили в кабинет,
Чтобы там найти ответ.
На столе сидел Пол браво,
Буд-то это страшный сон.
Всем вещал он величаво,
Что Иосиф он, Кобзон.
Леннон тихо засмеялся,
Ринго хмыкнул. Джордж смолчал.
На столе Маккартни, сидя,
В той же позе продолжал.
Тон басиста заражал.
Ринго первый оплошал.
Он сказал: - Я – Лёва Троцкий!
Следом Харрисон погнал:
- Буду я тогда Высоцкий!
Леннон понял – подмешали
В виски клафелин враги.
Ну не может быть, чтоб стали
В один момент все дураки!
И сказал тут грозно Джон:
- Хватит Ваньку вам вальять!
Нам пора альбом писать!
Ринго – Троцкий!
Джордж – Высоцкий!
Ну, а Пол, вообще, - Кобзон!
Да ты знаешь, кто Кобзон?
Слышал ль ты тот баритон?!
Он же суперстар в Союзе!
Весь в движеньи, весь он в музе.
Ну а ты кто? Просто Пол.
Пойдём запишем рок-н-ролл!
Пипл, увы, нас ждать не будет.
Вмиг о Beatles она забудет!
Эй, Высоцкий! Троцкий, эй!
Отпустило бы вас поскорей!
Милый Ринго, ты ли Троцкий?!
Ты ли, Харрисон, Высоцкий?
Этих мэнов знает мир.
Высоцкий, если и не у всех,
То у многих, уж точно – кумир!
До него тебе, Джордж, как до неба.
Высоко его светит звезда.
Не добыть нам насущного хлеба,
И не выпустить диск нам нельзя!
Ринго, ты хоть очнись!
Кем себя ты представил?!
Ты вокруг оглянись –
Троцкий мир сей оставил!
Нет его среди нас,
В сорок пятом ещё он дал дуба.
Да и был он, скорее всего, – пидорас, -
ГКБ просто так не втыкает в людей ледорубы.
Пол! Вставай!
Очнись, эй. Ринго!
Линда, Джорджа подымай!
Хотя, нет…поставь пластинку!
Заиграл Вечер Трудного Дня…
Первым Пол оклемался, –
- Да это ли я?..
Джордж, свой ритм едва заслышав,
От себя прогнал прочь сон.
И сказал: Я – Харрисон!
Треск битловских барабанов
Ринго Старра разбудил,
Помотал он головой носатой,
И, окончательно, ожил.
Снова к ним пришло приличие,
Снова стали все собой.
Даже Мания Величия
Отползала стороной.
Четверо, признав друг друга,
Засмеялись невпопад.
Их не одолеет скука –
Что ни песня – в хит-парад!
И сказал друзьям Маккартни:
- Я хочу альбом писать!
Я сейчас в таком азарте,
Бога душу, твою мать!
- Не ругайся, Пол, запишем
“Can’t By Me Love” сегодня мы.
Потом залезем мы на крышу,
На ранней стадии весны.
В студию идти пора.
Инструмент берём с собою.
Мозговая ведь кора
Действовать должна, не скрою!
Все забыли кто кем был?
“Дунули” и забалдели!
Как ты, Пол, сегодня ныл!
Ну, а вы? Как вы гудели!
Слава, Року, всё прошло.
Везде и всюду есть лимит.
Плохо или хорошо
С вами мы играем бит.
А я уже новую песню пишу –
“Остановите Землю – я сойду”.
Леннон, Маккартни, Харрисон, Старр –
Стали вскоре Мегастар!
The Beatles, проще говоря,
Знамениты ведь не зря.
Стали песни петь свои,
А не чьи-то там хиты!
Консерваторий они не кончали,
Но мы за это их не меньше уважали…