Поезд

Ночь. Январь. Курьерский скорый. Ресторан.
Едут в отпуск два майора. Капитан
затонувшего в итоге корабля
уронил себе под ноги три рубля.

Их украдкой поднимают или нет,
и навечно занимая туалет,
то ли Света, то ли Настя, вся ничья,
превратит свои запястья в два ручья.

Покосившийся шлагбаум. Протвино.
Едет в ссылку розенбаум, иванов,
едут отроки и сроки, их отцы,
сутенёры и пророки, близнецы,

мастера и маргариты... Льёт вода,
то фонарь сверкнёт на бритве, то звезда.
Запотевшее окошко. Тянет в сон.
Переедет чью-то кошку колесом.

Едет токарь, едет пахарь, декабрист,
проститутка, два монаха, атеист,
едет клоунская группа (в добрый час!),
едут в морг четыре трупа, два врача,

едут дети, ветераны, времена,
ордена и чемоданы. И она.
Нелюбима, неотпета, немила,
два браслета, две монеты, два крыла,

фиолетовое ушко и манто...
А за ней лицом в подушку, это кто?!
Эти руки, эти кудри, борода –
эмигрант из ниоткуда в никуда.

К ней вошёл почти насильно, с парой груш,
и печальный, и красивый, и не муж.
…Подготовлен был на совесть их ночлег,
проплывал в снегу по пояс их ковчег,

мимо ехали вокзалы-города,
и мерещились то шпалы, то вода.