Сладкое

Появился, идет ко мне с улыбкой победителя, такой весь…особенный, что ли. «Привееет»,  - тянет голосом, взглядом, дыханием и ресницами в глубину глаз – профессионально прищуренных, отстраненных, темно – синих. Красавец, который так давно знаком мне, мой хороший друг, уверенный, что стоит ему поманить пальцем и всякая бросится к нему, а все это шествие возглавлю я – его верная подружка, серая мышка.

Улыбаюсь, говорю, что хорошо выглядит, в ответ кивает головой, мол, хорошее приветствие, но я–то вижу, как зрачок фиксирует мои слова – расширяется и удовлетворенно уменьшается до обычных размеров, проглотив мою дружескую лесть. Идем по улице и ощущаю волны интереса и зависти направленные в нашу сторону: кто такая, чтобы с этим красавцем вообще под одним небом находиться?! А я знаю его ОЧЕНЬ давно, видела, как из его, тогда еще по-детски широко распахнутых, глаз лился свет красоты сказочной, не понимающей пока свою силу и возможности. Сейчас свет строго дозируется: миллиграммами поделен между мамой и младшей сестрой. Я жалею девочку из-за ее наследственной красоты, которую уже сейчас пытаются купить – пока за конфеты и забавные штучки. Еще немного света перепадает любимой девушке, которая, как говорит красавец, тоже работает фотомоделью, я никогда не видела ее вживую, всегда только на фотографиях. Оставшийся поток светлой красоты, чистый и высококонцентрированный остается на фотографиях.

Именно из-за них я прощу моему знакомому красавцу все: презрение к моей обыкновенности, домовитости и короткой шее. С гладкой поверхности фотографий на меня смотрит Чудо, такое, какими оно и должно быть – чистым, абсолютным, обыкновенным, долгожданным и жизнеутверждающим. Объектив фотографа оставляет в своей темноте все то хорошее, что мог мой красивый знакомый дать самым близким людям: тепло, уверенность, нежность, любовь, утешение, радость…Все, что угодно. Поток красоты выливается на фотобумагу, расходится тысячными тиражами, течет на улицы стремительной теплой рекой, способной согреть в самый жестокий холод. Глядя на громадные плакаты с улыбкой моего красивого друга люди и не знают, что сам он уже не чувствует согревающую силу своей красоты, просто замерз от цепких взглядов фотографов и модельных агентов.

Пьем кофе. Я говорю, что рада видеть его.  Делает вид, что все это пустяки для него, но уголки губ по-детски ползут вверх: ему приятно, что не нужно смотреть в объектив и его рады видеть даже таким – уставшим после съемок, уставшим от диет и кофе без кофеина, молока, сливок и сахара, уставшим от ночного бессонного хождения по клубу для создания атмосферы красоты.

Всегда соблазняю его в наши редкие и короткие встречи. Вот и сейчас получилось у меня. Вид у красавца побежденный, но такой счастливый! Уверена, что он встречается и пьет со мной кофе только ради этой сладкой минуты соблазна, который объединяет нас – высокооплачиваемую модель шикарного модного агентства и «мелкого научного сотрудничка», как он называет меня.

Все начинается вполне невинно. Пригубив первую чашечку каппучино, который я люблю больше всего на свете, смотрю на молодого уставшего красавца пристально и тихо спрашиваю: «Ну? Думаю, ты не откажешься…». Он отворачивается от меня и становится таким красивым от счастья, что я понимаю: все идет правильно! «Нет, я, пожалуй, сегодня не буду…этого делать», - уверенно говорит он, но не может сдержать чувственного, жадного глотка жаждущего человека, соскучившегося по этому прекрасному, удивительному, знакомому и всегда новому удовольствию. «Как хочешь», - отвечаю я, подхожу к стойке, оглянувшись через плечо, вижу: нахмуренные брови, сосредоточенное лицо, полное ожидания и разочарования, ресницы трепещут и глаза, кажется, вот-вот наполнятся слезами…

Возвращаюсь к нему. Улыбаюсь и отвечаю, что все в порядке. И он, и я прекрасно знаем, что будет потом, но все равно сомнение наполняет душу этого красивого человека.
Приносят сначала одно тонкое, изящное блюдечко с пирожным для меня, а чуть позже, когда он пристально смотрит на меня, медленно и с чувством наслаждающуюся запретным для него блюдом, приносят и ставят перед ним такую же соблазнительную тоненькую пластиночку фарфора, в центре которой возвышается пушистое, легкое, сладкое, такое желанное пирожное. Красавец сначала горячо отказывается, но спокойное величие кондитерского изделия, мои смеющиеся глаза и запах крема соблазняют его. Оставшееся время не смотрю на него, зачем мне видеть апофеоз его грехопадения, за которое он и любит и ненавидит меня.

Потом, когда пустые тарелочки уносят, сидим и смотрим друг на друга. И нет больше времени и каких бы то ни было преград, мы снова вместе, короткая передышка в беге за успехом, деньгами и счастьем, нам снова по 10 лет, мы поели сладкого и болтаем о пустяках.

Прощаемся у кафе. Он обещает позвонить. Я киваю в ответ, но мы оба прекрасно знаем, что следующая наша встреча произойдет месяца через три-четыре, когда пройдет чувство вины за лишний кусочек сладкого в кампании человека, которого этот самый высокооплачиваемый мужчина – модель столичного агентства знает вот уже 15 лет. Я возвращаюсь в мир абстрактной науки, время от времени чувствую, как со страниц глянцевых журналов льется на меня чистый свет красоты, красоты человека, с которым я впервые  встретилась в кондитерской, когда нам было по 10 лет.