Сегодня мне приснилась сказка

(Стихотворение в прозе)

    Есть сочинители, и есть исполнители. Я был исполнителем в этом сне.
    Вообще-то, исполнителей называют певцами, когда обращаются к ним торжественно и уважительно. Но сами себя мы певцами не называем — разве что в пьяном угаре или те из нас, кто проникся самоуважением до полной потери совести. Потому что настоящие певцы — это сочинители. Именно они создают песни. Они поют этот мир, а мы исполняем то, что они нам напели.
    Я был весьма неплохим исполнителем. Я даже был допущен к некоторым оригинальным текстам некоторых из сочинителей, и таких допусков у меня становилось всё больше. У меня был ноутбук, я частенько лазил в интерхранилище песен, и то и дело с удовольствием обнаруживал, что вот и еще одна папочка открыта для меня, а то и две новых. Или в старой, давно доступной мне папочке обнаруживал еще две-три песни — уже открытые для меня, уже не зашифрованные...
    Вчера я — просто на всякий случай — кликнул одну папочку...
    О, это был такой певец, это был весьма незаурядный сочинитель! Нет такого исполнителя, который не мечтал бы исполнять все его песни — но нет ни одного, кому был бы открыт хотя бы десяток... Да что там десяток! Три песни этого сочинителя — уже очень и очень много!
    Мне были открыты две его песни. До вчерашнего дня.
    Я кликнул папочку великого певца, и, когда она раскрылась, взору моему явились несметные духовные сокровища. Все — все! — его песни были открыты для меня, ни одна не зашифрована!
    Я растерялся. Я выключил ноутбук и долгое время сидел в задумчивости. Наверное, это ошибка. Где-то что-то заглючило, интерхран неправильно прочел мой пароль... да мало ли... Или меня испытывают на праведность...
    Несколько раз за этот день я кликал папочку Великого и убеждался в том, что все его песни открыты мне. Но лишь на следующий день я решился.
    Я открывал песню за песней, читал буквы и ноты, и пальцы мои сами бегали по грифу лютни, а за тонкими стенами моего убогого жилища уже собралась толпа, привлеченная божественными звуками. Музыка, взлетавшая из деки моей старенькой лютни, возносила меня самого — над землей, над облаками и даже над звездами, а слова переполняли душу скорбью и сочувствием к любому, кто слышит их и способен понять... Как это было непохоже на пару задорных и радостных маршей Великого, открытых мне доныне!..
    И вы знаете, что я сделал?
    Я совершил преступление.
    Я удалил из интерхрана все песни Великого, кроме той парочки маршей.
    Потому что такое нельзя исполнять.
    Такое только поют.
    Когда-нибудь я обязательно стану певцом и спою нечто похожее...