Тьмой вечер сгустился над чернью дубрав

Тьмой вечер сгустился над чернью дубрав.
Луга задышали настоями трав.
Сбирая закатного золота дань,
Свинцовою тяжестью плавится даль.

Вослед веренице сползающих туч
Горел, затухал лиловеющий луч,
Отбросив на лунный, сияющий серп
Кровавый, знаменье вещающий, свет.

А мысли теснятся: не близок ли хан?
И серп, как татарский повис ятаган.
Он надвое небо ночное рассёк.
Здесь - алое пламя, а там огонёк

В дрожащей, пугающей страхами мгле
Горит одинокому путнику мне.               
Сама ли судьба всё решает за нас?
Не близок ли бой и сражения час?

А мрак всё сгущался над спящей водой,
Пророча не жизнь, только смертный покой.
И думы сплелись, словно нити в клубок.
С серпа-ятагана свет алый потёк,

Сгустившись, в болотную, мутную зыбь.
Заплакала тихо и жалобно выпь.
Заухала птица ночная в тиши,
А ужас пока отступать не спешит.

Неведомо ветер, откуда возьмись,
Завыл, как кликуша, взметнувшийся ввысь.
Прохлада ночная накинула сеть,
Не дав окровавленным мыслям гореть.

Дружина просыпалась – звёздная рать,
Чтоб чувство покоя вернулось опять.
Ещё далеко до рассветной зари,
В чернеющем лесе не видно не зги.

Зелёные точки зажгли светляки,
Рассыпались искрами их огоньки.
В низине рогозной, наверно, к дождю
Болотные квакши на свадьбах поют.
               
Полощутся космы кудлатые ив.
Серп лунный осунулся, тонок, стыдлив.
Студёные росы всё ближе к земле,
Уж виден восток в отступающей мгле.
 
Наполнились ветви гомоном птиц.
Ночь пала, сражённая светом зарниц.
Приятною горечью пахнет полынь.
Дрожат, будто зябнут, листья осин.

От крыльев утиных звук в воздухе - визг,
Жемчужная светится россыпь от брызг.
Волненья и бденья давно улеглись.
День вновь народился. Продолжилась жизнь,

Наполнившись радостью солнечной, ясной.
Ведь жизнь  - это утро и всё в нём прекрасно!