Да минует гордыня...

                * * *

Да минует гордыня,
               пусть будут печаль и смиренье.
Все мы стоим друг друга.
               Нас поровну Бог наказал
Тем, что каждый напишет
               последнее стихотворенье.
Я вкусил эту тяжесть,
               поскольку уже написал.

Очень жаль, что не будет стихов
               ни плохих, ни хороших.
Где-то бродят они от знакомого дома вдали,
Или здесь, под ногами,
               как зеленью травленый грошик,
Посреди тротуара лежат незаметно в пыли.

...Я побед не считал
               и не ведал числа поражений,
Никогда не боялся
               ни встреч, ни разлук, ни измен.
Я подружек дразнил
               иероглифами посвящений,
А они мне порою себя посвящали взамен.

Почему же сейчас исчезают
               и смелость, и сила,
То, что вечным казалось,
               чего никому не отдам?..
Это вроде – вы поняли?.. –
               позавчера еще было,
А сегодня, увы, не взыщите,
               прошу вас, мадам.

Извините меня.
               Я по-прежнему благоговею
И дрожу, словно мальчик,
               которому все в первый раз.
Мне досадно до боли,
               поскольку уже не сумею
Сочинить что-нибудь,
               возмутив и порадовав вас.

И не нужно поэму.
               Пускай поскромней, покороче.
Все равно неудачи,
               как будто наложен запрет:
Я искал две недели
               всего лишь четырнадцать строчек
И найти не сумел.
               И признался: не вышел сонет.

Ну, и Бог с ним, с сонетом!
               А все же заноза осталась,
Если нужно смириться,
               что на повороте крутом
К нам является старость.
               Ну, ладно, допустим, не старость,
А запретная грань
               между разными «ДО» и «ПОТОМ».

И не хочется мчаться на лыжах
               навстречу морозу,
И влюбляться в красавиц,
               и даже вернуться в Москву…
Я уныло сажусь за свою неуклюжую прозу
И судьбою героев своих потихоньку живу.

Только – чур! – не ворчать
               на проделки коварные кармы,
Что приходится, как ни обидно,
               менять ремесло.
Будем памятью живы
               и будем навек благодарны:
Нас натешило досыта то, что однажды ушло.

А когда надоест
               дни за днями влачить втихомолку,
Ожидая, что мудрость придет
               и вослед благодать,
Я сумею хоть раз
               по-солдатски сбежать в самоволку
И хлебнуть самогону,
               и в морду кому-нибудь дать.

По-разбойничьи свистнуть
               и прыгнуть отчаянно с дамбы
И в кипящем потоке надеяться:               
               «Переплыву!»
И тогда отзовутся упругие старые ямбы
И примчатся на помощь,
               и будут держать на плаву.

И подхватят меня,
               и надежно возьмут на поруки
Сотни строчек моих,
               пред которыми не согрешу.
И зажгутся зарницы.
               И все возвратится на круги.
Я заплачу от счастья и снова стихи напишу!