Исповедь

О, Господи, позволь мне не смутиться
твоим вопросам в час исповедальный
и в памяти позволь мне повториться,
чтоб мог я оправдаться максимально.

Моя вина жива всегда из страха,
что мой поступок, может быть случайный,
оправдывать и осуждать – двояко –
всегда возможно с точки зренья тайны.

Пути Твои нам неисповедимы.
Немного вынес я из книг священных,
но слепо верить им? Не навредим ли,
добро иль зло считая достоверным?

Наш ум – инстинкт, завешанный словами,
они – лишь продолжение испуга.
Их важность мы не понимаем сами.
Они ли защитят нас друг от друга?

Сомнение в дарёных идеалах
корёжит неуверенным удобством.
Ну кто меня простит? Душа устала
сооружать трибуны и помосты.

И, может быть я жду святых мгновений
без лицемерия: "не быть – казаться",
когда судьба не ставит на колени
за то, что правдой хочешь оправдаться.

Но трусость, осторожность, деликатность,
как грани драгоценного убранства
переливаются, меняя яркость
совсем, как смелость, безрассудство, хамство.

Двуличие, трехличие, столичье –
талантам этим росту нет предела.
Моё неискаженное обличье
утеряно иль страшно постарело.

Враньё, являясь продолженьем жизни,
отображая и мораль и нравы,
заслуживает сильной укоризны
и назиданий бесполезной правды.

Но как же встать на путь болезни сердца,
чтоб жить по человеческим законам?
Вина, вина – всегда моё наследство –
зачтётся или нет пред светлым троном?

Мне снятся нерожденные вопросы,
убитые подспудно опасеньем,
что будем мы убогие и босы,
внося своё в незримый бег творенья.
№1