Наталья сон о Шербургских зонтиках

Играла музыка из Шербургских зонитков, и девушка была похожа на Катрин Денёв. Но не во всём: у неё было чуть более округлое лицо с мягкими чертами и менее резкая линия губ. Мы учились в медицинском институте...

Поговорив с преподавательницей, я вышел в коридор и собирался отправиться в местную больницу на практику. Я уже почти ушёл, когда дверь отворилась и преподавательница окликнула меня.

- Ты ведь идёшь в больницу, - сказала она, - покажи дорогу новенькой, будь человеком.

Новенькая вышла со своей подругой. Эта новенькая и была девушкой, похожей на Катрин Денёв. Её звали то ли Наталья Зотова, то ли Наталья Золотова, то ли Зотина... Она сразу посмотрела на меня с неодобрением и неприязнью. А подруга - та и вовсе чуть не плюнула мне под ноги.

Они попрощалсь. Подруга свернула к боковой лестнице, а мы с Натальей вышли из корпуса и остановились.

- Ладно, брось, - сказал я ей, - пошли, раз уж тебя привязали ко мне.

И она посмотрела на меня с ещё большим неудовольствием.
Мы шли по тихой улице, и я всё время пытался заставить её улыбнуться. Я что-то говорил - она лишь
поджимала губы и куталась в легкое - не по погоде - коричневое пальтецо с высоким воротом. У неё были золотистые волосы, бледно-розовая кожа, светлые брови...

Я поравнялся с ней и зашагал справа. Долго смотрел на неё. Она тоже поглядывала на меня искоса, затем остановилась. Я наклонился и провёл пальцами, двумя соединенными пальцами, ей по подбородку. На нём был виден едва заметный золотистый пушок, такой же как и на щеке - всего несколько волосинок, тоненьких, маленьких, но заметных при свете солнца. И я провёл сдвоенными пальцами ей по щеке один раз, сделав круговое движение. Она вздрогнула, но не отстранилась. Потом я провёл ей по щеке второй раз. А потом, резъединив пальцы, начертил ей сердечко на щеке. Всё замерло, и она медленно повернула голову. Наши глаза встретились, и через мгновение мы впились друг в друга губами в такой бешеной страсти, будто это было предначертано самой судьбой. И это была любовь...

Солнце садилось, мы шли рядом. На улице Мира я вспомнил, что должен купить булку и хлеб. Я попросил подождать её, а сам зашёл в магазин. Там стояла огромная очередь - ужасная давка! Люди покупали свежие, только что привезённые из пекарни, фруктовые пироги. Они ругались, толкали друг друга локтями, и я простоял в этой очереди целых сорок минут. А когда вернулся, пройдя через стеклянный зал, освещённый яркими лампами, я не смог её найти. И мне стало так грустно, так тоскливо, что вся жизнь показалось прожитой зря. Я подумал, что наверное она не дождалась меня... Неужели я так и не сумею найти её, неужели такое прекрасное чувство, не успев начаться, уже закончилось? Я свернул за угол и там увидел Наталью.

У неё был поднят воротник пальто, вероятно ей было холодно, но шея - шея была открытой для ветра. И я подбежал к ней, и обнял её. Она всё твердила: "Почему, почему ты так надолго оставил меня?" а я целовал её в шею. Я целовал её в шею и обнимал, крепко прижимая к себе...

Я стал искать путь к больнице - знал его не очень хорошо, однако помнил, что нужно было выйти к
трамвайным путям. Стало потихоньку смеркаться. Было уже часов семь вечера или полседьмого... И я увидел трамвай, который удерживали два моих друга. Я крикнул Наталье: "бежим!" и мы побежали. А трамвай то начинал ехать, то останавливался, потому что ребята не давали закрыться дверям. Они что-то втолковывали машинисту, а тот бранился и грозил выйти из кабины. Но наконец мы добежали и втиснулись в вагон, и двери за нами захлопнулись. А ребята остались позади, на улице. Они бежали за трамваем, возмущённо крича и грозя кулаками, а мы с Натальей сели на заднее сиденье и стали смотреть в окно. Я так и не понял, была это осень или ранняя весна, потому что темнело быстро, но на горизонте еще светлела яркая полоса закатного солнца...

Мы подъехали к остановке института. В институт шла огромная толпа студентов, вероятно это были
"вечерники". Я уже и не знаю, откуда их взялось столько, но они были крайне возбуждены, между ними постоянно вспыхивали ссоры - иногда даже драки - и несколько молодых людей бегали друг за другом с криками и руганью; кто-то просто напевал знакомый мотив. а кто-то разговаривал об одежде и прочей безделице. И в этой толпе, которая подхватила нас с Натальей, так похожей на Катрин Денёв, в этой толпе мы потеряли друг друга во второй раз.

Я закрутился, оглядываясь, искал её, и вроде бы даже видел где-то в отдалении золотистое пятно её волос... Но она исчезла. И мы, всем потоком, ворвались в двери больницы. Это было большое здание советской постройки, и толпа неугомонно растекалась по помещениям, в которых должна была проходить практика.

Самих занятий я не помню. Когда они закончились и я вышел, снова подхваченный потоком студентов, среди которых опять вспыхивали какие-то ссоры, драки, беготня, я тратил все свои силы на то, чтобы найти Наталью. Но всё было тщетно. Уже стемнело, и я безнадёжно поплёлся вместе со всеми к остановке, которая находилась на маленькой площади. Рядом со мной шёл какой-то человек, и я в нём с удивлением узнал известного хип-хоп исполнителя. Он выдал длинную цитату из своей песни, икнул и засмеялся, а я попытался прибодриться и тоже вспомнить что-нибудь, но ничего не приходило в голову, и я уныло побрёл дальше.

Когда толпа студентов рассосалась и все разъехались, я всё ещё стоял на маленькой площади возле
остановки и понимал, что теперь Наталья утеряна безвозвратно. Было темно, и ветер развивал мои волосы, пытаясь забраться под свитер. Трамвайный знак раскачивался на проводах.

На другой стороне площади горело широкое окно кафетерия, там пили пиво. Внезапно дверь этого кафе распахнулась и появилась Наталья. Она была пьяна; её щеки раскраснелись, и глаза сверкали. Мы посмотрели друг на друга, и такое невыразимое счастье охватило меня, что, едва сдерживая крик, я бросился к ней. И снова обнял её, как тогда, и прижал к себе, и она надрывно шептала мне в ухо: "Ты опять, ты опять оставил меня!", а я целовал её, пахнущую пивом, обнимал, зарывался лицом в её волосы - пушистые и мягкие - и клялся, что это было в последний, самый последний раз...

И всё время, пока происходило это действие, играла музыка из Шербургских зонтиков.