Summertime

В деревенской безветренной темноте
звуки гулки – отчётливо вычеканен каждый шаг.
Кровь, как бой тяжёлого гонга, гудит в ушах.
Ты босиком?
На, вот это возьми, надень.
Здесь сплошные щели и сквозняки.
Господи, как же скрипят затворы, ключи, замки!
Что это воет?
Ты что-нибудь видишь, глянь?
Всех перебудим, и нам устроят прогулочки при луне.
Вот сюда, да иди же сюда, ко мне.
Осторожно, какая-то дрянь.

***

Яблоки завернув в большой полосатый плед,
в поле бежали во всю нашу глупую прыть,
чтобы в высокой траве валяться и грызть,
глядя до обморока – вверх, в облаков акварельных вязь,
сплетничая отчаянно и смеясь,
греясь на солнце, - пока ещё не обед.

Просто не знали, что значит зима, снег, асфальт и наст.
Ты была ничьей, я тоже была ничьей –
там, где баюкало лето весёлых бессмертных нас
в колыбели из трав и тёплых литых лучей.
Где «нельзя» значит «можно»,
а жизнь начинается после слова «отбой».
Там, где ты была мной,
я тоже была тобой.

***

Мы давно не гуляем босые, не спим до часа,
завтраки и обеды готовим сами.
Не встречайся мне больше, деточка, не встречайся,
не смотри на меня внимательными глазами.
Видишь, как остро режет лезвиями осока,
и тростник речной, и слова «мы», «моя» и «вместе»?
Я оставлю тебя в этом поле, в траве высокой, –
ты лежи там и смейся.
Вечно лежи и смейся.