Глава 1. Кто они?
Часть первая: накопление?!!!
Предвидя ваш вопрос конкретный.
О ком в поэме будет речь,
Мой добрый друг, мой друг бесценный,
Хочу тебя предостеречь:
Речь о конкретном человеке,
Соединившем все в себе,
И эти строки…кои вехи;
Подобны чьей-нибудь судьбе.
Все познается на примере.
Но этот взятый наш пример -
Не дополненье к старой вере,
Он прозаичен, даже сер.
***
Итак, герой сей, был моложе.
Чем тот, кто пишет этот стих,
Имел достоинство. И все же
Он отличался от других:
Умен, был краток, очень тих.
Своих родителей достойных
Он, несомненно, уважал.
Они еще, с времен застойных,
Скопили средний капитал.
Касаясь, черт и поведенья
Могу добавить лишь одно:
Средь коммунистов, без сомненья,
Куда вело их заблужденье,
Они смотрелись как пятно.
Приятным отдыхом для них,
Являлось милое общенье:
Власть предержащим угождать,
Предложив льстиво угощенье,
И тихо мирно за столом,
Поговорить о том, о сем…,
А между делом молвить слово…,
И дело вроде бы готово.
Такой вот милый пустячок –
Кому-то следует звонок:
«Иван Иваныч, дорогой!
Я от Васильева, я свой!»
И так тихонько и бесшумно,
Все быстро делалось и умно.
И потому они владели,
Но, в общем, всем чего хотели.
А перестроечный росток,
Не захватил оных врасплох.
Советом сведущих друзей,
Сбербанку все не доверяли
Все деньги в долларах держали,
И драгоценностей музей!
***
Поэтому бум обнищанья,
Коснулся их чуть-чуть, слегка,
Но мудро, сохранив молчанье,
Что их минуло обнищанье.
Что будет завтра, а пока…,
Лишь, переждав, непониманье,
Что очень важно для рывка,
Достигли благ и процветанья.
Их сын и дочь, все ухватив,
Вписались в рыночное действо,
Короче, все-то это семейство,
Познало новых сил прилив.
Они в князья преобразились,
Им стало даже не хватать,
И в родословной своей роясь,
Пошли опричников считать.
Пусть не опричников, но все же
Кровь благородную «нашли»
И сочинили, как могли,
Историю, та, что похоже -
На полуправду, полуложь,
А впрочем, как их тут поймешь?
***
Дворян уже так много стало
Теперь в родном краю у нас,
И потому верну к началу
Наш интригующий рассказ.
Так кто он? Наш герой сегодня!
Тихоня князь иль негодяй?
Кого извергла преисподняя
Провозгласив: где он – там рай!
Молоденький совсем мужчина,
Само собой не светский лев,
Судьба нашла ему дивчину,
Он полюбил – вдруг обалдев.
Его конечно ободрила
Эмансипация ее.
Он понял, так судьба решила…
Изжив сомнение свое!!!
Как же зовут того героя?
Что имя значит у него?
Денис – я от читателя не скрою.
Фамилия не значит ничего.
Их для примера можно сотни,
И тысячи других назвать.
Но мы поэты, а не сводни
У всех ведь есть отец и мать.
А мы продолжим свою повесть,
Что бы героя показать!
Часть вторая: юность.
Он был не то, что совершенство.
Нет, он конечно не владел:
Знать языки для всех блаженство,
И счастлив тот, кто сам сумел.
Как выгодно, в наш век ревнивый
Иметь через язык успех:
Но серебро для говорливых,
А злато вовсе не для тех.
Оно ведь любит молчаливых!!
Недаром еще в прошлом веке
Известна книжка нам одна,
Об очень схожем человеке,
Да, это «Горе от ума»
Нет! Нет! Конечно же, не Чадский,
Он и сегодня нелюбим,
Все потому, что любит, сладкий,
Отечества родного дым.
Но… тот другой он без изъянов
Хоть молчалив, но так умен.
Его фамилия Молчанов.
В него герой наш воплощен.
Тут, ясно, есть одна поправка,
Ведь век минуло с тех времен,
Но та ж манера (может кратко)
Поговорить о том, о сем.
Все тот же голос и движенье
И те же речи. Вот талант!
Чутье собачье и везенье,
Уж точно этот хват – не франт!
***
Родных он радовал со школы,
Нетрудно это все понять -
Учителя ведь поневоле
Должны оценки выставлять.
У них случаются проблемы,
Как, впрочем, у людей других,
Но есть решенье у дилеммы –
Родители решали их!!!
Ему с лет юных тет-а-тет…
Из всех повес его двора,
Был у подруг приоритет,
Но тут пришла его пора:
Он по традиции беспечной,
А может быть и временной,
Чреды избранниц бесконечных,
Решил обзавестись одной.
Никто сегодня и не ропщет,
Идет уж двадцать первый век:
Век бурь, век неизвестный, в общем;
Ему подвластен человек
Средь бурь свершенных революций,
А их в России уже четыре:
Различных в совершении функций;
Таких, не знали в целом мире.
Одной лишь только не случилось,
Быть может самой тривиальной,
То, что в Европе завершилось.
Ну, да - той самой сексуальной.
В Америке сие случилось:
Лет тридцать, иль тридцать пять назад.
У нас задержка получилась,
Чему я, несомненно рад.
Ведь революции у нас
Страшней цунами во сто раз.
***
Герой в делах революционных
Конечно, не из первых был
Но, безусловно, просвещенный,
И женщин истово любил.
Когда ему 16 было,
А кровь в то время так бурлила.
Он ждал, когда на рождество,
Обычаю, отдав почтенье,
Родители махнут в село.
Где съезд родни и угощенье.
В их доме этажом чуть ниже
Жила красавица одна.
Ее хотел узнать он ближе,
Так как давно лишился сна.
Ее в том доме близко знали,
Как жрицу добрую любви.
И попытаться предлагали
Его друзья и визави.
Так вот однажды у подъезда
Ее внезапно повстречал.
Денис, вдруг понял, что он бездарь,
Отказ так резко прозвучал.
И встретив взгляд недоуменный,
Он осознал, что он слизняк.
И надо было бы не так,
Союзник нужен ей степенный,
Любовник, крез, а не дурак.
С тех пор прошел один лишь год
И вдруг встречи захотел,
Что б может ее понять и юных дев
К ней вел однажды хоровод.
Но должен вам признаться я,
Что б, отдалить его однажды,
Смеясь, как злобная змея,
Высокомерно и вальяжно,
Что б он остался с носом вновь,
Поняв, ее словесный яд
Убить желанье и любовь.
Она сказала: «мальчик мой,
У вас наверно помутненье?
Случилось что-то с головой?
Вон у подъезда сколько тени!
Нет! Лучше шли бы вы домой!
А впрочем, тень в саду у дома
Скамейка там, что вам знакома,
Хранит прохладу и целит
И вам здоровье сохранит!»
Хоть ядовитое семейство
В сознании рождает страх,
Житийное, немое действо,
Печать легенды на устах.
Оно не вино, как Эзоп в Элладе,
Хотя за яд находится в накладе.
Сказав все это как во сне,
Она закрыла дверь в стене.
И он остался средь подруг
Сердит и несказанно глуп!
С тех пор он, как благословенье,
Не мог забыть это мгновенье.
И жил, как все друзья его,
На деньги папы, ничего…
***
По праздникам друзья порою,
Найдя подруг для тет-а-тет,
В лесу с любовною игрою
Открыли свой университет.
Родители знать не могли,
О тех проделках дорогих.
А сели б знали, сберегли б
В глубокой тайне дела их,
Верша дела темнее тех,
В них видя, денежный успех.
И случай тот – все просто так -
Восприняли, как жизни знак.
Без всех хлопот и проволочек.
Денис пошел в университет.
Гордился папа – их сыночек
Уже вступает в «высший свет».
Все было для него успешно:
Учеба, бизнес, и друзья,
Одно его смущало честно:
Любовь беспечная своя.
Он видел в ней лишь наслажденье
И все пытался взять себе,
При этом подавлял презренье
К своей единственной в судьбе.
Быть может прежние подружки
Смели все чувства у него.
Бывают и такие души,
Что им не надо никого!?
Случилось как-то ему вместе
С невестой праздник проводить,
Но тут друзья пришли к невесте
И он решил их проучить.
Молчаньем он умел любого
До паранойи изводить.
И выждав только их ухода,
И разговор незавершенным.
Спросил ее холодным тоном,
Причем цинично и взбешенно:
Откуда она знает этих
(С издевкой сказано) «господ»?
И сам себе тот час ответил:
Презрения заслуживает тот,
Имеет кто друзей подобных:
Безденежных, к тому ж безродных?
Презренней не найти на свете!
Зачем друзья скажите эти!!!
Он говорил так огорченно,
Едва удерживая гнев,
Что дал понять ей, безусловно,
Что ненавидит, всех призрев.
Ее попытку к возраженью
Он пропустил мимо ушей,
Во всем высказывал он ей
Свое безмерное призренье.
Придя в отчаянье, она
Молчала, думая о том –
«Скорей осталась бы одна,
Чем мучатся с тобой вдвоем»!
Когда же распаляясь наверно,
Он вновь ее вдруг оскорбил,
То слово прозвучало скверно.
Я промолчу. Он говорил
С надеждой твердым и желаньем.
Что б довести ее до слез,
Предполагая, что всерьез
Ее он занят воспитаньем.
Так много раз случалось с ним:
С любимой, разругавшись в дым,
Он был в душе удовлетворен.
Садист всегда доволен тем,
Что он любим и вновь прощен!!!
***
Родители, все видя это,
И что бы статус закрепить,
Здоровым, вопреки советам,
Решили все ж его женить.
В России часто так бывает,
В отличии от многих стран,
К тому примером Митрофан.
Герой Фонвизина не знает,
Слова женитьба и любовь –
Два разные от корня слова.
Денис, конечно, спорил вновь,
Но свадьба уж была готова.
Куда ж тянуть – немало лет
Ему, невесте и к тому ж
Закончил он университет.
Сформировался, словом муж!
***
Невеста, Настенька, та тоже,
Боясь, что в девках засидится,
Была уже давно на страже
Боялась на других дивиться.
Ей много дружбу предлагали,
Но все, имея, лишь семьей
Обзавестись она хотела,
Чем есть на золоте одной.
В печали злобной тяготясь
Она ждала и дождалась!?
Родители и все их дети
Имели кстати все на свете:
Дома, машины, обстановку,
Участки, деньги, и сноровку
Как эти деньги добывать,
Добыв – куда потом девать.
Но прежде, чем повествовать
О свадьбе, созданной семье
Полезно было бы сказать
О психологии ей-ей…
С тех пор, как в августе случился
В России вновь переворот,
В ней класс владельцев появился,
Да, и поныне он живет.
Их взгляды и желанья узки,
И денежный успех манит,
В природе кличкой «Новый русский»
Они помечены одни.
Глава 2.
Часть 1: порядки!
Все, безусловно, кроме действий наших,
А эти действия столь субъективны,
Что все испившие из этой чаши
Себе самим становятся противны!
Я расскажу штрихом о свадьбе этой.
Не хочется писать о свадьбе той,
О русских свадьбах писали все поэты,
И даже гений и писатель Лев Толстой.
И все ж кто полюбил мой слог
Мы вспомним все для тренировки:
Тосты, наряды женщин из тусовки;
Подарки в баксах, и билеты к турпутевке.
Отдать поклон экзотике Багам.
Все русские из «новых» были там.
Они туда за журавлями вслед летят
С начала нашей осени холодной.
За тем же видно – выводить «цыплят»
И дать потомство Родине свободной.
Для них там солнце, персонально, всходит,
Мозги им греет, бренные тела,
А вечером в лазурь волны заходит
Блеснув искрою – вот и все дела.
Забавное тут время провожденье
Им придает повадки и движенье…
***
Билеты куплены и самолет,
Захлопнув двери, готовится в полет.
С разбега, набирая высоту
Он приближает давнюю мечту.
Здесь пассажирам, и лично для повесы
К услугам молодые стюардессы.
Их словно со страниц Плейбоя
Для вас, Mon. Sheer, представили обоих.
К услугам вам улыбки, сервис дивный,
И вид их сексуальный и спортивный.
И от земли хоть оторвался ты
За деньги достучишься до мечты.
Коль баксы есть, то можно жить,
Хотя и в воздухе приходиться платить!
Большой соблазн от чтения Плейбоя
Тот час возник у нашего героя.
А так как Боинг – 2-х этажный дом,
То эту страсть успех имеет в нем.
Усталая в полете спит подруга,
Ну, словом молодая, ну жена.
Денис головку придержал, послушал –
Дыханье еле слышно от окна.
Дождавшись Серафим, когда расправит
Над спящею женою два крыла,
Тихонько встал, что бы ее избавить
От роли няньки. Страсть его росла.
Из кейса он наличные припас
И двинулся к буфету в бизнес-класс.
Здесь без задержки быстро угощали,
Сидели молча все, и выпивали.
Найдя одну из стюардесс глазами
Он стал ее упорно изучать.
Вы может, видели, иль испытали сами –
Будто на вас поставлена печать.
Затем ей улыбнулся незаметно
И угощенье предложил эффектно.
Глазами он в нее надежно впился,
Затем позвал и с ней уединился.
Не стану я описывать что там
Они творили. Что можно, добиваться,
от путан?
Свидетели мне это подтвердили!
Об этом стоит право промолчать,
Что бы эротику от порно отличать.
Н, если яркую поставить цель,
То лучше уж смотреть «Эммануэль».
***
К тому ж сегодня нравы позволяют
В полетах Эросу служить.
Особенно для тех, кто так желает
Жене своей иль мужу изменить.
Ведь стало даже притчею для всех
Американских президентов «смертный» грех:
И Буш, и Рейган, и Клинтон Билли
В полетах многих барышень любили.
А сели слухам доверять совсем
То нравиться любовь в полете всем.
Из многих летчиков знакомых и друзей,
Процентов 90, испытали трепет, сей!
И говорили: «Что за экстаз в полете,
Как испытаете, то сами вы поймете.
Там чувства буйствуют острей,
Любовь чувствительней и трепетней, и злей»!
С тех пор, как самолет изобретен
Уж сколько здесь невинности лишилось жен.
И в авиацию, я уверяю, не без причин
Стремятся тысячи, и тысячи мужчин.
***
Вот и Нью-Йорк, затем Багамы
Достигли их герои наши.
Родным послали телеграммы
Пьют виски, греются на пляже.
Здесь их любви настал расцвет.
Сюда в мечтах вернуться б через 10 лет
И жить, свыкаясь много, много лет.
Но все хорошее кончается быстрей,
Чем все трагичное и грустное ей-ей!
И вот вернулись вновь уже домой,
И потревожили родителям покой –
Решив открыть ночной здесь клуб и бар,
Салон для женщин, почти что будуар.
В угоду вкусам и почету для -
При баре дискотека с января до декабря.
По замыслу тот клуб должен давать
Прибыль в наличности такую,
Что б часть ее, укрыв, не облагать
При этом почти, что не рискуя.
Но у Дениса в этом клубе
Вдруг появились тайные подруги.
Он принял барменшей красавицу одну,
Ее я видел и не смог заснуть.
Она настолько красотой блистала,
Что даже этого сама не замечала.
Это естественно, как воду пить,
Или дышать, не замечая сложности процесса.
И это призвано любого покорить,
Без эрудиции, этикета, политеса.
Ее характер мобильный был такой,
Что по душе мужик ей был любой:
Будь только щедрым гонорар;
Нет лучше качества – товар!
Без предоплаты в лихое наше время
Она не подняла б с подушки даже темя.
С ее приходом в клуб расти, доходы стали,
Как тесто свежее. Но на крутых дрожжах.
Денис не уважал ее вначале,
Но зародила она в нем животный страх:
Имея нрав стервозный и характер
Прямой, как при казарме плац.
Она ему сказала: «Ire vater»
Не будет рад, что-нибудь, узнав про нас.
При этом ловко умолчала, что отец
Один из многих воздыхателей ее.
Скажи честно, но кто ж теперь подлец,
Она, иль это извините, мужичье?
Такие вот дела у нас повсюду
Примеров тысячи. Я раскрывать не буду!
***
Как бередит воспоминанье
Тот ностальгический мотив.
Порывы ветра, с завываньем
Концерт Вивальди заглушив,
Что будят в памяти твоей
Всю красоту ушедших дней.
Но память не вернет назад,
Живыми красками рисуя,
Волнующий и долгий взгляд,
Что вообразить себе рискую
На помощь творчество призвав,
И благородный, добрый нрав.
На золото осенних листьев
Синиц и стайка воробьев
С веселым гомоном садится,
А солнце золотит покров
Еще зеленых тополей,
Укор ушедших летних дней.
Ну, здравствуй! осень золотая!
Селянам щедрая пора.
Шагает дерзко детвора
Туфлями листья заметая.
Видно до школы по пути
Под шорох веселей идти!
Октябрь стремительно свершит
То, что намечено природой.
Лишь ели, сосны и самшит
Все зеленее год от года.
Снег вновь устроит свой покров
Подкинув тему для стихов.
Настала долгая зима
Пора для бизнесменов деловая.
У северян расчетливость ума
От зимних дел, мне кажется, такая!
Но как же жизнь сложилась у героя,
Коль автор выделил - его пометила судьба?
Есть определенный интерес, не скрою,
Он «новый русский» и видно не слабак?
Все атрибуты: вид самодовольный
И обязательно трехсотый «Мерседес»,
О них десятки анекдотов вольных
Про … в пиджаках малиновых повес.
Они повсюду с мобильным телефоном
Вдруг замирают словно птица, на ходу,
Звонят партнерам и знакомым,
Кричат, шокируют прохожих и толпу.
Окружены, девицами с ногами,
Что от ушей растут, все говорят.
Впрочем, картину эту видели вы сами,
А намереньями благими, мостят дороги в ад.
Конечно, жизнью он живет красивой,
Но как тогда живет его семья?
Не раз мне приходилось повидать слезливый
Конец «счастливого» такого бытия.
Глава 2.Вызовы.
Часть1. Анализ.
Вступая в новый век, который
Нам Нострадамус предсказал,
Под сенью всей науки новой
Мы тщетно ищем идеал.
Все потому что в век ушедший,
Тельцу златому подчиняясь,
Мы заложили душу в вечность.
Как научил нас черный князь.
И, обложив себя дарами,
Твореньем рук, да и ума,
Все думали: «Господь наш с нами»
Ошиблись. Тут пришла чума!!!
Чума Россию заточила
И заковала в кандалы,
Людей враждою разделила,
Все стали агрессивны, злы.
Взамен былого уваженья
Пришли и зависть и презренье.
Цена на жизнь низка вдруг стала,
А водка вновь подорожала.
Тщеславие овладело нами,
Опутав крепкими цепями.
А это страсть сильнее всех:
Любой ценой, лишь бы успех!!!
Хоть человечество прорывы
Сумело к звездам совершить,
А так же атом разложило,
Что бы природу покорить.
Но все открытия с тех пор,
Как спасся от потопа Ной,
Как бы хранят ему в укор
Характер скрытый и двойной.
И потому наук размах,
И достиженья технологий
Лишь порождают новый страх,
Как говорят: «побойся Бога»!
И от того прогресс духовный
Был на задворки отнесен.
Мы потеряли, безусловно,
Душой отстали от времен.
И разнеслись по всей планете,
Распространились силы зла:
Болезни, голов в целом свете,
Вершатся темные дела.
Живя в сей, век противоречивый
Я весь желанием проник
Порассказать об этих силах,
Переложив на наш язык,
Все мысли те, что жизнь вложила,
И что от Бога нам даны
Вразрез с усильем сатаны.
***
Пришедший к власти новый класс
По сути весь возник из старых –
Вождей, партийцев, кто сейчас,
Встал у руля, покинув нары.
Ну, словом. Лондонский коктейль:
В один сосуд вся нечисть слита.
Когда-то был Полишинель,
Теперь они уже элита.
В начале всех нагрел Чубайс.
Он ваучер придумал славно
И за бесценок в один час
Забрал все денежки у нас.
И кончил, в общем, не бесславно.
Возник хозяев мощный класс
О нем поведаю сейчас.
За десять лет они такую -
Повсюду развели разруху,
Что оценить я не рискую
Паденье вниз не хватит духу.
Вся экономика скатилась
До уровня шестидесятых,
Страна морально опустилась
Под руководством супостатов.
Их власть и сила, как котят,
Настолько сильно оглушила,
Что оглянуться не хотят,
Кого там жизнью придавило.
И кровь не насыщает их гордыню,
Как влага Каракумскую пустыню.
За десять лет наш новый класс
В Чечне войны две развязал.
Как видим, пыл военный не угас
У тех, кто не служил, не воевал.
Они к любому человеку равнодушны,
Им на чужую гибель наплевать,
Бумажке лишь зелененькой послушны,
За баксы можно их купить, затем – продать.
За барыши два дюжих молодца
По сводке удавили родного отца.
А городе, другом, случилось хуже:
Жена за баксы заказала мужа.
Таких примеров можно сотни привести,
Но мне не к чести сеть интриг плести.
Увлекшись проблематикой, не скрою,
Что упустил нить рассужденья о героях.
Вы говорите, что мужчина странен,
А женщина еще, мой друг, странней;
Как ум ее беспечен и жеманен,
Как много разных прихотей у ней.
Ей трудно преодолеть тщеславье
Одну из самых пагубных страстей.
Сегодня взор ее любовью затуманен,
А завтра – зимней вьюги холодней.
Как убедить ее, чем вооружиться?
И можем ли на что-то положиться!
Как помнится, что со дня совместной жизни
Герой нашел свой отдых в «крутизне»
Что б эффективно выглядеть из вне.
И дни его катились как в тумане:
В разврате, пьянстве и сплошном дурмане.
А что его вторая половина?
Напомню Настя ее имя.
В ее руках руль лимузина,
Она с друзьями благородно, чинно
То в сауну, то в бассейн, то на массаж.
Весь день ее расписан, каждый час.
И ласки, что б не ждать от мужа своего,
Мужчину в лоске полюбила одного.
Так лучше, чем найти забвенье в пьянстве,
Или в столь модном ныне лесбиянстве.
Хотя до этого случался грех
Искать от дамочки одной таких утех.
Ее сама нашла подруга Саша,
Средь лесбиянок говорили: «гордость наша».
Тот, кто вздыхает зимнею порою
О будущей весне? Кто планы строит…
Тот, кто во сне вдыхает запах трав,
Еще зимой он счастлив и даже прав.
Живя иллюзией, любой бывает уязвим
Сны забываются? Как благовоний дым.
Он появился перед ней внезапно,
Стеной тумана – словно перед бурей.
В том не было лукавства, иль обмана.
Отрекомендовался коротко он: Юрий.
С тех пор идиллия их ход дала такой,
Что оба потеряли свой покой.
И так всю зиму длинную они,
В угаре счастья, не считали дни.
***
За окном идет весенний дождь,
Пасмурное небо, снег синеет.
Чай с вареньем, думаю я, все ж
От тоски и холода согреет.
Стихли голоса и гомон птиц.
Под дождем нагие спят березы.
Редкие прохожие без лиц,
Второпях, как близнецы похожи.
По глоточку чай зеленый мой,
Оживляет душу и тревожит.
Хорошо капель звенит весной
На оркестр гармонией похожа.
Пригублю пиалу с терракотой,
В ней душистый остывает чай.
Отступают бесконечные заботы
На душе покой, а в мыслях рай.
За окном машины и такси
Обливаются дорожной лужей.
Прибавляет чай душевных сил,
Стягивая мысли в узел туже.
Ветер свистом оглашает высь.
Ложечкой варенье, в раздумье, зачерпну.
Чай в пиале не успел остыть,
Я его с вареньицем глотну.
Весенние лучи уже пригрели,
Тепло волной стремится в высоту.
И соловей волшебною свирелью
В душе рождает, светлую мечту.
Ручьи и паводки как будто отзвенели,
Оставив борозды и разрушенья.
Сережки светлые березы приодели
И сок пролили, словно слезы умиленья.
Людей утешьте милые березы
И наградите взоры зеленью листвы.
Пусть чувства эти вызывают грезы
А сами чувства непорочны и чисты.
Уже набрали свой бутон тюльпаны
Смущая редкостной весенней красотой.
А от цветов сирени воздух пьяный,
Разлился ароматом и мечтой.
В полях кипит весенняя работа
И зелень озимых все оживляет.
Все знают - эта повседневная забота
Всю зиму кормит человека и питает.
Спасибо тем, у кого потны спины,
Кто бережет сегодня каждый час
Луга пестреют от пасущейся скотины
Все это радует и возбуждает нас.
Ученики лужайку оседлали,
Расставив ранцы, стали бить футбол
Болельщицы их криком поддержали,
Когда они мячом забили гол.
Герои наши тоже повзрослели
Вернемся к ним,
что б быть поближе к цели.
Глава 2. Семейная трагедия.
Заискивать Денису не случалось,
Другие все заискивали в нем,
Его природа всем в глаза бросалась,
Пылкий взор всегда горел огнем.
В нем обаянье явно состоялось…
С одеждой он в гармонии всегда.
Но в этот раз весной пришла беда.
Случилось это поздно ночью –
Весною молодежь активна очень.
Денис с одной тусовки уезжал.
Он был нетрезв и кажется, устал.
Когда подругу детства увидал.
«О, черт меня возьми» - беспечно он сказал.
Она подъехала к коттеджу с незнакомцем
И тот ему не нравился совсем.
Он пожалел, что родился не японцем,
Где каратэ избавит от проблем.
Он в юности имел зеленый пояс,
Мелькнула мысль: «ну, этого я съем»!
Хотя в душе скользнула все же боязнь.
Не дай мне Бог еще других проблем.
Но напоролся на отпор серьезный,
И сам затем просил прощенье слезно.
Все потому, что этот человек
Был в тех структурах, где всему обучат.
И если бы упал в то время снег
Он выглядел значительно бы лучше.
Дениса бил недолго, но умело
И тот пощады сразу запросил.
В разборках быстро время пролетело:
Виски, коньяки водка - сколько сил;
Они подробно обсудили дело.
И Юрий вдруг своей подруге позвонил
Об одолжении просил он, извиняясь,
Поужинать он вместе предложил,
Настя ответила, согласьем не стесняясь.
И зная, что Дениса дома нет –
Он занят в клубе больше суток глубоко -
Предложила перенести банкет
В коттедже, где спрятаться легко.
И вот они уж мчат порой ночной
На встречу одинокие машины.
Денису, что-то кажется? Постой!
К его коттеджу подкатили шины.
И к «Мерседесу» Юрия в ночнушке,
В манто из норки скользнула наша душка.
Она всегда так раньше Юрия встречала:
В машине поцелуи для начала,
Потом фуршет и плаванье в бассейне,
А там, в воде, другие приключенья…
Денис от горести, увидев это, вскрикнул:
Увидел Настю, головой поник;
Она его, узнав, вся задрожала,
И испустив рыданье, убежала.
Для Юрия предельно стало ясно,
Кто этот тип, что угощал потрясно.
«Ну, вы тут разбирайтесь, я поехал»
-Сказал он, разворачивая «Мерс».
И укатил с веселым, громким смехом -
От возбужденья, сотрясаясь весь.
Прилила кровь к глазам Дениса
И ревность разожгла огонь Нарцисса.
Он быстро разыскал свое оружье,
К жене зашел жестокий, ей чужой.
Но что-то отвлекло его наружи
Страх шевельнулся липкий и слепой.
Он, как и прежде слушал ее рыданье,
Что возбудило жестокость и желанье.
Не то желанье, что единит супругов,
Смертельная ненависть лишь друг к другу.
Он руку поднял и пистолет приставил,
Чем страх и слезы лить ее заставил.
Но вдруг в двери внезапно зазвенел звонок.
Он быстро заглянул в глазок,
Установил предохранитель и спустил курок.
Уж таковы в том требованья правил.
У дверей коттеджа стояла посреди двора
Его любимая и старшая сестра.
Давно не виделся Денис наш с ней,
И тем свиданье оказалось вдруг ценней.
Он понял, что судьба его другая
И пропустил сестру вперед, дорогу предлагая.
Договорившись с Настенной вместе
Сестру Дениса встретили по чести.
И больше не обмолвились не словом
Об обстоятельствах трагичных и суровых.
Я рад за них, Пусть будет то, что будет,
Пусть их Господь, за их грехи осудит.
Все в жизни лгут, но смело лжем не все мы.
Вот женщины, они умеют лгать
Так безупречно, сладко и красиво,
И, правда в их устах – так же бледна и лжива!
Глава 3. Реформы.
Часть 1. Гримасы истории.
Минуло 10 лет с тех пор, как с танка
Боря Ельцин все перечеркнул.
Всю жизнь перевернул он наизнанку,
Хотел скакнуть к прогрессу, не скакнул!
Скачки такие сделать многие пытались.
К чему все это только привело?
Как плугом все вокруг перепахали
А что посеяли, увы, то не взошло.
Да и теперь восприняли все тихо,
Одобрив бойню, иль держа нейтралитет.
Поэтому жестоко так и лихо
Расстрелян был Верховный наш совет.
И зная, что никто не пикнет даже,
Власть приказала танками палить.
Не мыслимо ведь даже говорить:
Как в комедийном странном эпатаже;
Парламент сдался. Захотелось жить.
Жизнь сделалась с тех пор невыносимой,
Одни разбогатели - все у других забрав.
История страшнее Хиросимы,
Хотя по-своему здесь каждый в чем-то прав!
***
Но закатилась звезда временщика:
Он дважды избирался президентом,
До селе всенародным был, пока
Сам не ушел, воспользовавшись моментом.
Он знал, что филантропию у нас
Сменяет мизантропия подчас.
Убил тем самым зайцев двух:
Все льготы сохранил себе былые
И опровергнул порожденный слух,
Что иммигрировать желает из России.
Теперь уж нет его - покоится давно.
О мертвых мы никак, какое б не было…
На отдых он ушел ничуть не посрамленный,
Только от роскоши изрядно утомленный.
При том приемника назначил величаво,
Которым ныне все довольны мы по праву.
Так кто же стал преемник долгожданный,
Который в сознании давно,
Как молодой семье первенец желанный,
Теперь все его знают, но…
В тяжелый час суровых наших буден
Мы узнаем, от удивленья замолчав.
Что говорить? Им стал Владимир Путин
Астрологов догадки оправдав.
Вначале испугались - не потянет
И наломает столько разных дров.
Засомневались – диктатором вдруг станет?
И сколько снова полетит голов?
Он ждать не стал сентенций лицемерных,
За дело сразу принялся, узнав,
Что терроризм – вопрос один из первых,
Он главной для страны помехой стал.
Он с армией в Чечню принес свободу
И террористам там урок был дан,
К прогрессу путь открыт чеченскому народу.
И лидер теперь там - сын Кадырова - Рамзан.
В стране, где террористы всех мастей
Насилье насаждали с рабством диким,
Создан поистине культурный Колизей,
Народ почувствовал себя умелым и великим.
Своим подходом к завершению войны
Мы руку помощи населению подали.
Бандиты были в ней побеждены,
Героям вручены медали.
***
Подход к проблемам трудным этим:
Серьезно, деловито, стойко, но
Не все им будет, верно учтено,
И это все, конечно, мы отметим.
Ему все лидеры расставили тут сети.
И стали ждать, как муху паук ждет,
Быть может, муха ненароком упадет.
Но мудрствуя, лукавя, выжидая
Они не стали проблемы те решать.
Есть все так черта у нас такая,
Когда свершим дела – виновных всех прощать.
Они ошиблись… Есть такая стенка,
Проблем возникших новая стена.
О них, когда-то говорил Доренко
Обозреватель. Теперь грош ему цена.
Как просветил нас Зигмунд Фрейд:
Любовь слепа, ничем не объяснима.
Включите на компьютере тот сайт
И вам представят все от сотворенья Рима.
Героев наших прежние события,
Как видим, не лишили прежней прыти.
И потому, война, и выборы и смерть
Инстинкт любви все ж не смогли стереть.
Хотя любовные утехи их, как реки
Не пресекутся более во веки.
Не оформляя без нужды развода,
Их поглотила полная свобода.
Для Насти тот разрыв, сперва,
Стал, как трагедия Шекспира, в самом деле.
Оправившись от этого едва,
Она пустилась в прежние пределы.
Ее поступки любовник - Юрий оправдал
Встречаться с ней, теперь открыто стал.
И к возмущенью всех родных она
В квартиру Юрия была поселена.
А Юрий, как и прежде, был для нее загадкой,
Прищур надменный, взгляд то злой, то сладкий.
Своим коварством он пугал ее, страшил,
Сначала приближал, потом вдруг отдалил.
То дома был безвылазно, то исчезал бесследно,
То бриллианты сыпал он, то жили очень бедно.
Шли слухи, что он где-то содержал
Игорный дом с любовницей капризной.
Что нелегально нажил капитал
И отмывает деньги, играя в честный бизнес.
Но Настя думала, добьется своего:
Посредством чувств, терпения, заботы,
Но так и не добилась ничего;
Ведь сутенеры в жизни то же идиоты.
Ошибка в том, что даже интеллект,
Как и любовь теперь уже товар.
Кому-то нужен бизнес план, проект,
А кто-то получает гонорар.
И потому кто был без интеллекта
В условия такие помещен.
Он никогда уж не достигнет это,
И будет лишь по настоящему смешон.
Кому-то терем для любви, а кому шалаш.
Юрий «концерты» Настины три месяца терпел.
Сорил деньгам, затем вдруг сразу охладел.
Таков уж джентльмен двуличный наш.
И за сои долги отдал ее другому.
С тех пор ее видали на тусовке
Среди богемы и криминальных лиц.
Потом она вообще сидела долго дома.
Потом жила в ободранной хрущевке,
В подвале видели ее лежащей ниц.
Потом следы ее все потерялись.
Никто не знает, где она живет,
А у родных лишь фотографии остались
И неоплаченный в отеле счет.
Продолжение 5. Поэма о «новом русском».
Зеленью, зимою, каждый удивится.
Расплескался елей цвет, слепящий всех,
Лишь пожатие согреет, но не рукавица
Вызвав в благодарность чистый смех.
Как же дни, зимою, медленно идут!
На снегу играет, желтая синица.
День морозный, солнышко искрится.
Снегири, как яблоки, алеют там, и тут.
Иней на деревьях. Елка молодая,
Словно праздника беспечно ожидая,
Удивляет грациозной красотой
Лишь зимой, средь снега, понятой.
Чьи сапожки по снегу скрепят?
Оживленно, обсуждая, где их ждут,
Где и кто, их встрече будет рад,
Веселясь, девчушки в магазин идут.
Иней на ресницах в помещеньях тает.
Шубки их покрылись капельками влаги,
Как росинки, летом, на траве в овраге,
Как цветы в саду, их щечки полыхают.
Так весной тюльпаны красные цветут.
Колли по снегу волнуется, гуляя,
Носом тычет в снег, то лапкою играя,
Взглядом умных глаз, охватывает это -
Торжество зимы, мороза, света!
Хорошо, уютно чувствовать зимой
Красоту природы- матери родной!
А где же наш герой неугомонный?
Где нам искать шкодливые следы?
Каким же идолам коленопреклоненный,
Угодливо склоняешь выю ты!
Он поклоняется отнюдь не богу.
Жрецу дельцов спешит он на подмогу
Помощником его такой завзятый хват,
Торгует нефтью он уже и сказочно богат.
Стал скуп и скареден, увы, до мелочей,
Груб с персоналом и высокомерен,
Охоч до спекуляций и грязненьких затей,
Хотя труслив и не совсем уверен.
Любовью пользуется только лишь за плату.
«Так безопасней» - близким говорит.
Он мог себе позволить, человек богатый,
И на себя он может деньгами сорить.
К скупым неприменимо сожаленье;
Воздержанность классическая их
Считается за честь и украшенье
Всех «новых русских» и множества других.
Как у бедняка почти, что нет врагов ей-ей,
Так у богатого в помине нет друзей!
Чего бы он не делал – все равно!
Как высший принцип – только накопленье.
Какому же глупцу разрешено
Назвать безумством это увлеченье!!!
Черты героя нашего теперь
Безумно изменились - это так.
Но он приятен и совсем не зверь,
Чуть замкнутый, как бы прикинутый простак.
О молчунах, уж так гласит пословица,
Что в тихом омуте и черти водятся.
Итак, труды его все ж увенчали
Большим доходом, жизнью без печали.
Ведь всем известна русская печаль:
Нет денег, выпить хочет и жаль…
Вот от этого и Плюшкины у нас
Не только в «Мертвых душах» - рядышком подчас.
Такой вот Плюшкин стал теперь Денис,
Еще один нормальный русский «шиз».
Он жизнь ведет размеренно теперь,
Спит до двенадцати и в офис приезжает,
А там уже торги и канитель:
Договора, контракты - размеренная жизнь такая!
Часов до двадцати. Потом без слуг
Здесь остается очень узкий круг:
Хозяева и гости, но из тех,
С кем говорить и выпить-то не грех!
А к полуночи те, кто здесь бывали
В казино на ужин поспешали.
При казино работал ресторан
Там оценил шедевры кухни не один гурман.
Что б веселиться на все сто процентов
С собой везли смазливых референтов.
Люд деловой давно прикинул, братцы,
Что женщины – наше главное богатство.
Преступный бизнес, как они нам пиццу
Организовал поставку женщин за границу.
Кто был в борделях вольно, иль невольно
Остался нашим сервисом, доволен.
Часть 2. Развязка.
Как все в России, этот самый бизнес,
Построен на обмане и слезах.
А впрочем, при таком капитализме
Давно повсюду управляет страх.
Безденежье, безудержный рост цен,
Стагнация, паденье производства,
И безработицы коварный плен -
Страшнее не придумаешь уродства.
Отсюда не востребованость многих,
А молодежи - в первую главу…
И потянулись челноки в дорогу:
В Китай, и в Турцию, а большинство - в Москву.
И развелось повсюду агентств по найму,
Работников для богатых, сытых стран;
Официанток и уборщиц, часто тайно
Везут, как будто, на работу в ресторан.
Им, прибывшим, без денег, без гражданства –
Дорога в стриптиз-клуб, или бордели.
Побои, жизнь-рабство, просто чванство -
Отцы и братья для того ли девушек радели.
Сколько там красавиц длинноногих,
Как рабыни за помои прозябают.
Есть правительство. Мы знаем из них многих,
А они об этих людях то же знают.
Почему страданье части нации
Не защитят правозащитные организации?
***
И в одном из Гамбургских борделей,
Замаскированных, среди отелей.
Рядом с ночным клубом и рестораном
Настя год работала путаной.
Е теперь, конечно, не узнать,
На ней оставила судьба печать:
Одежда соответственно занятью,
Павлиний цвет, коротенькое платье.
Каблук высокий и открыта грудь,
Таких вы видели когда-нибудь?
Но как здесь оказалась героиня?
До сей поры это секрет для нас.
Жизнь драматична поворотами своими,
Не знаешь завтра, что будет, подчас.
Как говорили древние – мы верим им –
Пути все в мире ведут лишь в Рим.
Неизъяснимым для родителей путем,
Не бедных, в общем-то, людей богатых,
В германскую Баварию в наем,
Минуя все таможни и преграды,
Добралась наша Дульцинея.
Мы ничего, конечно против, не имеем,
Но где ж контроль, мораль и этикет,
И почему нет страха на запрет.
Попав в бордель без денег и гражданства,
Она впадает в бытовое пьянство.
Но Ганс – смотритель заведенья
Избил ее и изнасиловал для удовлетворенья.
Он был жесткий и свирепый зверь,
Настя боялась его больше всех теперь.
Он сам распределял для них клиентов
Без всякого стыда и сантиментов.
В борделе том девиц было немного.
Их в страхе всех держал смотритель строго.
Там были немки Марта и Лаура,
Эстонка Лима и белоруска Шура,
Две чешки, сербка и полячка:
У этой грудь, как у Памеллы – здоровячка…
Сначала их она не знала имена,
Затем тихонько познакомилась сама.
В том заведенье дружбы просто нет
И всем предписан равный этикет:
Они садились в баре, пили сок
И ждали пригласительный кивок.
Клиент вносил вначале полцены,
А уходя, остаток, что заведению должны.
Но коль клиент, не расплатившись, уходил
Так значит – кто ему не угодил?
Разбор всегда за это был крутой,
Ганс больно бил того, кто был тому виной.
Для этого он брал дубинку из резины,
Бил по спине. По бедрам, как скотину,
Но что б разборок не было совсем
Работали с энергией, на зависть всем.
Но даже в этом заведенье жутком
Есть место смеху, и слезам и шуткам.
Настасье помогала больше всех Лаура,
А веселила и смешила Шура.
Они втроем переводили дух,
И выпивали втайне от подруг.
Чтоб не случался разный недогляд
Поощрялись тайные штафирки и доклад.
Кто был таким, тому доплата в марках,
Прощали выпитую за работой чарку.
И даже в этом страшном механизме,
Что дьяволом, быть может, заведен,
Где философия, подобная монизму,
Таков был дом, где правил Купидон.
Хоть слал он луком баксы, а не стрелы,
Тому, кто действует в любви умело.
***
В начале, когда за героиней
Имелся незначительный должок:
Об этом случае, она и ныне,
Невольно вспоминает, как урок.
В тот день, когда ее конкретно сальдо
Давало положительный эффект,
Ей повстречался испанец Рональдо
И предложил поездку тет-а-тет!
Поскольку в правилах, негласных, заведенья
Все «тайное» творилось без сомненья.
И несговорчивости уступала лесть,
Когда мошна крута, и деньги есть.
Они поехали в тот день в машине
В сопровожденье еще трех авто.
Роскошным автобаном по равнине
Куда? Из них не знал никто!
Минули Альпы вдоль границы
И к побережью взяли курс.
За шесть часов они уж были в Ницце,
Не исчерпав веселый свой ресурс.
Невдалеке от побережья моря
Остановился сей большой кортеж
У парка, что в красоте с волнами спорит
Стоял роскошный мраморный коттедж.
Здесь в климате средиземноморья,
Где воздух ароматом напоен,
Где волны с соленым ветром спорят,
Все слуги видели, как был в нее влюблен:
Рональдо - хозяин и владелец дома он.
И у коттеджа, прямо на лужайке
У пальм высоких и посадок роз,
Он прямо за столом за дивным завтраком
Свое признанье Насте произнес.
Светило солнце и кричали чайки,
Но только, к сожалению, она.
Сглотнула слезы, что катились стайкой,
Но слову своему была верна.
Хоть ей и нравился испанец родовитый,
Галантный кавалер, причем сеньор,
Она боялась семьи их именитой,
И то какой она для ней позор!!!
Поэтому через неделю ровно,
Как бы Рональдо Настю не любил,
Убитый горем, и от обиды черный –
Ее на поезд в Гамбург проводил.
***
Как видно этот случай Рубиконом,
Иль нитью красной стал в ее судьбе.
Оформилась она по всем законам,
И стала много зарабатывать себе.
Как видно гранд ее поистине прославил,
Рекламу ей хорошую составил!
Из всех путан, наиболее эротических,
Она круг имела свой - классический.
Напомним за спиной университет,
Ей было чем составить тет-а-тет.
К ней присылали, самых именитых,
Имеющих, и власть, и интеллект,
Иль просто состоятельных и сытых
Без слов сомненья подписывающих чек.
Они в беседе с ней в уединенье,
Иль в сексе находили наслажденье.
Ее престиж так вырос, что она
Была уже свободна и вольна.
Жила все время в «люксе». Сутенер
Работы предлагал только на выбор.
И как-то на мобильный телефон,
Уж ближе к вечеру, ее побеспокоил он.
И просит гостя из России он принять:
Богат, приятен – лет двадцать пять.
И будто черт, иль кто иной подлез,
Сначала отказала наотрез.
Затем махнула: «Бог не выдаст,
а свинья не съест».
Профессионал и в Африке всегда профессионал.
Футбол то будь, иль теннис, иль хоккей
Готовится он выше всех похвал.
И если платят – будет все о,кей.
Она назначила им встречу в ресторане,
Что бы из номера спустится к ним.
Переоделась после массажа в бане
И приступила к волосам своим.
Она была искусной визажисткой,
И за собой следила – высший класс.
Подумала: «закрепим волосы. Не низко?
Подкрасимся! И если что? Нет, не узнают нас!
Одев роскошное, вечернее платье,
Она взглянула, мельком на себя.
Из зеркала смотрела фрейлин Настя,
Так называли клиенты все любя…
Она отлично знала эти вкусы,
Их интересы и вопросов круг.
Была игрива с юношей безусым,
А тех, кто в силе, захватывало дух.
Приятный разговор она умела
С богатыми клиентами найти.
Со знанием исполненного дела
Садилась ужинать всегда часам к шести.
И даже утром с нею расставаясь,
Ей все платили щедро от души
И назначали встречи по-английски, не прощаясь,
Уж больно эти встречи хороши.
По лестнице из дорогого люкса
Она спустилась к ресторану вниз.
Его увидела и потеряла чувства.
Там с сутенером ждал ее Денис!!!
Поэма: о « новом русском».
Глава 1. Кто они?
Часть первая: накопление?!!!
Предвидя ваш вопрос конкретный.
О ком в поэме будет речь,
Мой добрый друг, мой друг бесценный,
Хочу тебя предостеречь:
Речь о конкретном человеке,
Соединившем все в себе,
И эти строки…кои вехи;
Подобны чьей-нибудь судьбе.
Все познается на примере.
Но этот взятый наш пример -
Не дополненье к старой вере,
Он прозаичен, даже сер.
***
Итак, герой сей, был моложе.
Чем тот, кто пишет этот стих,
Имел достоинство. И все же
Он отличался от других:
Умен, был краток, очень тих.
Своих родителей достойных
Он, несомненно, уважал.
Они еще, с времен застойных,
Скопили средний капитал.
Касаясь, черт и поведенья
Могу добавить лишь одно:
Средь коммунистов, без сомненья,
Куда вело их заблужденье,
Они смотрелись как пятно.
Приятным отдыхом для них,
Являлось милое общенье:
Власть предержащим угождать,
Предложив льстиво угощенье,
И тихо мирно за столом,
Поговорить о том, о сем…,
А между делом молвить слово…,
И дело вроде бы готово.
Такой вот милый пустячок –
Кому-то следует звонок:
«Иван Иваныч, дорогой!
Я от Васильева, я свой!»
И так тихонько и бесшумно,
Все быстро делалось и умно.
И потому они владели,
Но, в общем, всем чего хотели.
А перестроечный росток,
Не захватил оных врасплох.
Советом сведущих друзей,
Сбербанку все не доверяли
Все деньги в долларах держали,
И драгоценностей музей!
***
Поэтому бум обнищанья,
Коснулся их чуть-чуть, слегка,
Но мудро, сохранив молчанье,
Что их минуло обнищанье.
Что будет завтра, а пока…,
Лишь, переждав, непониманье,
Что очень важно для рывка,
Достигли благ и процветанья.
Их сын и дочь, все ухватив,
Вписались в рыночное действо,
Короче, все-то это семейство,
Познало новых сил прилив.
Они в князья преобразились,
Им стало даже не хватать,
И в родословной своей роясь,
Пошли опричников считать.
Пусть не опричников, но все же
Кровь благородную «нашли»
И сочинили, как могли,
Историю, та, что похоже -
На полуправду, полуложь,
А впрочем, как их тут поймешь?
***
Дворян уже так много стало
Теперь в родном краю у нас,
И потому верну к началу
Наш интригующий рассказ.
Так кто он? Наш герой сегодня!
Тихоня князь иль негодяй?
Кого извергла преисподняя
Провозгласив: где он – там рай!
Молоденький совсем мужчина,
Само собой не светский лев,
Судьба нашла ему дивчину,
Он полюбил – вдруг обалдев.
Его конечно ободрила
Эмансипация ее.
Он понял, так судьба решила…
Изжив сомнение свое!!!
Как же зовут того героя?
Что имя значит у него?
Денис – я от читателя не скрою.
Фамилия не значит ничего.
Их для примера можно сотни,
И тысячи других назвать.
Но мы поэты, а не сводни
У всех ведь есть отец и мать.
А мы продолжим свою повесть,
Что бы героя показать!
Часть вторая: юность.
Он был не то, что совершенство.
Нет, он конечно не владел:
Знать языки для всех блаженство,
И счастлив тот, кто сам сумел.
Как выгодно, в наш век ревнивый
Иметь через язык успех:
Но серебро для говорливых,
А злато вовсе не для тех.
Оно ведь любит молчаливых!!
Недаром еще в прошлом веке
Известна книжка нам одна,
Об очень схожем человеке,
Да, это «Горе от ума»
Нет! Нет! Конечно же, не Чадский,
Он и сегодня нелюбим,
Все потому, что любит, сладкий,
Отечества родного дым.
Но… тот другой он без изъянов
Хоть молчалив, но так умен.
Его фамилия Молчанов.
В него герой наш воплощен.
Тут, ясно, есть одна поправка,
Ведь век минуло с тех времен,
Но та ж манера (может кратко)
Поговорить о том, о сем.
Все тот же голос и движенье
И те же речи. Вот талант!
Чутье собачье и везенье,
Уж точно этот хват – не франт!
***
Родных он радовал со школы,
Нетрудно это все понять -
Учителя ведь поневоле
Должны оценки выставлять.
У них случаются проблемы,
Как, впрочем, у людей других,
Но есть решенье у дилеммы –
Родители решали их!!!
Ему с лет юных тет-а-тет…
Из всех повес его двора,
Был у подруг приоритет,
Но тут пришла его пора:
Он по традиции беспечной,
А может быть и временной,
Чреды избранниц бесконечных,
Решил обзавестись одной.
Никто сегодня и не ропщет,
Идет уж двадцать первый век:
Век бурь, век неизвестный, в общем;
Ему подвластен человек
Средь бурь свершенных революций,
А их в России уже четыре:
Различных в совершении функций;
Таких, не знали в целом мире.
Одной лишь только не случилось,
Быть может самой тривиальной,
То, что в Европе завершилось.
Ну, да - той самой сексуальной.
В Америке сие случилось:
Лет тридцать, иль тридцать пять назад.
У нас задержка получилась,
Чему я, несомненно рад.
Ведь революции у нас
Страшней цунами во сто раз.
***
Герой в делах революционных
Конечно, не из первых был
Но, безусловно, просвещенный,
И женщин истово любил.
Когда ему 16 было,
А кровь в то время так бурлила.
Он ждал, когда на рождество,
Обычаю, отдав почтенье,
Родители махнут в село.
Где съезд родни и угощенье.
В их доме этажом чуть ниже
Жила красавица одна.
Ее хотел узнать он ближе,
Так как давно лишился сна.
Ее в том доме близко знали,
Как жрицу добрую любви.
И попытаться предлагали
Его друзья и визави.
Так вот однажды у подъезда
Ее внезапно повстречал.
Денис, вдруг понял, что он бездарь,
Отказ так резко прозвучал.
И встретив взгляд недоуменный,
Он осознал, что он слизняк.
И надо было бы не так,
Союзник нужен ей степенный,
Любовник, крез, а не дурак.
С тех пор прошел один лишь год
И вдруг встречи захотел,
Что б может ее понять и юных дев
К ней вел однажды хоровод.
Но должен вам признаться я,
Что б, отдалить его однажды,
Смеясь, как злобная змея,
Высокомерно и вальяжно,
Что б он остался с носом вновь,
Поняв, ее словесный яд
Убить желанье и любовь.
Она сказала: «мальчик мой,
У вас наверно помутненье?
Случилось что-то с головой?
Вон у подъезда сколько тени!
Нет! Лучше шли бы вы домой!
А впрочем, тень в саду у дома
Скамейка там, что вам знакома,
Хранит прохладу и целит
И вам здоровье сохранит!»
Хоть ядовитое семейство
В сознании рождает страх,
Житийное, немое действо,
Печать легенды на устах.
Оно не вино, как Эзоп в Элладе,
Хотя за яд находится в накладе.
Сказав все это как во сне,
Она закрыла дверь в стене.
И он остался средь подруг
Сердит и несказанно глуп!
С тех пор он, как благословенье,
Не мог забыть это мгновенье.
И жил, как все друзья его,
На деньги папы, ничего…
***
По праздникам друзья порою,
Найдя подруг для тет-а-тет,
В лесу с любовною игрою
Открыли свой университет.
Родители знать не могли,
О тех проделках дорогих.
А сели б знали, сберегли б
В глубокой тайне дела их,
Верша дела темнее тех,
В них видя, денежный успех.
И случай тот – все просто так -
Восприняли, как жизни знак.
Без всех хлопот и проволочек.
Денис пошел в университет.
Гордился папа – их сыночек
Уже вступает в «высший свет».
Все было для него успешно:
Учеба, бизнес, и друзья,
Одно его смущало честно:
Любовь беспечная своя.
Он видел в ней лишь наслажденье
И все пытался взять себе,
При этом подавлял презренье
К своей единственной в судьбе.
Быть может прежние подружки
Смели все чувства у него.
Бывают и такие души,
Что им не надо никого!?
Случилось как-то ему вместе
С невестой праздник проводить,
Но тут друзья пришли к невесте
И он решил их проучить.
Молчаньем он умел любого
До паранойи изводить.
И выждав только их ухода,
И разговор незавершенным.
Спросил ее холодным тоном,
Причем цинично и взбешенно:
Откуда она знает этих
(С издевкой сказано) «господ»?
И сам себе тот час ответил:
Презрения заслуживает тот,
Имеет кто друзей подобных:
Безденежных, к тому ж безродных?
Презренней не найти на свете!
Зачем друзья скажите эти!!!
Он говорил так огорченно,
Едва удерживая гнев,
Что дал понять ей, безусловно,
Что ненавидит, всех призрев.
Ее попытку к возраженью
Он пропустил мимо ушей,
Во всем высказывал он ей
Свое безмерное призренье.
Придя в отчаянье, она
Молчала, думая о том –
«Скорей осталась бы одна,
Чем мучатся с тобой вдвоем»!
Когда же распаляясь наверно,
Он вновь ее вдруг оскорбил,
То слово прозвучало скверно.
Я промолчу. Он говорил
С надеждой твердым и желаньем.
Что б довести ее до слез,
Предполагая, что всерьез
Ее он занят воспитаньем.
Так много раз случалось с ним:
С любимой, разругавшись в дым,
Он был в душе удовлетворен.
Садист всегда доволен тем,
Что он любим и вновь прощен!!!
***
Родители, все видя это,
И что бы статус закрепить,
Здоровым, вопреки советам,
Решили все ж его женить.
В России часто так бывает,
В отличии от многих стран,
К тому примером Митрофан.
Герой Фонвизина не знает,
Слова женитьба и любовь –
Два разные от корня слова.
Денис, конечно, спорил вновь,
Но свадьба уж была готова.
Куда ж тянуть – немало лет
Ему, невесте и к тому ж
Закончил он университет.
Сформировался, словом муж!
***
Невеста, Настенька, та тоже,
Боясь, что в девках засидится,
Была уже давно на страже
Боялась на других дивиться.
Ей много дружбу предлагали,
Но все, имея, лишь семьей
Обзавестись она хотела,
Чем есть на золоте одной.
В печали злобной тяготясь
Она ждала и дождалась!?
Родители и все их дети
Имели кстати все на свете:
Дома, машины, обстановку,
Участки, деньги, и сноровку
Как эти деньги добывать,
Добыв – куда потом девать.
Но прежде, чем повествовать
О свадьбе, созданной семье
Полезно было бы сказать
О психологии ей-ей…
С тех пор, как в августе случился
В России вновь переворот,
В ней класс владельцев появился,
Да, и поныне он живет.
Их взгляды и желанья узки,
И денежный успех манит,
В природе кличкой «Новый русский»
Они помечены одни.
Глава 2.
Часть 1: порядки!
Все, безусловно, кроме действий наших,
А эти действия столь субъективны,
Что все испившие из этой чаши
Себе самим становятся противны!
Я расскажу штрихом о свадьбе этой.
Не хочется писать о свадьбе той,
О русских свадьбах писали все поэты,
И даже гений и писатель Лев Толстой.
И все ж кто полюбил мой слог
Мы вспомним все для тренировки:
Тосты, наряды женщин из тусовки;
Подарки в баксах, и билеты к турпутевке.
Отдать поклон экзотике Багам.
Все русские из «новых» были там.
Они туда за журавлями вслед летят
С начала нашей осени холодной.
За тем же видно – выводить «цыплят»
И дать потомство Родине свободной.
Для них там солнце, персонально, всходит,
Мозги им греет, бренные тела,
А вечером в лазурь волны заходит
Блеснув искрою – вот и все дела.
Забавное тут время провожденье
Им придает повадки и движенье…
***
Билеты куплены и самолет,
Захлопнув двери, готовится в полет.
С разбега, набирая высоту
Он приближает давнюю мечту.
Здесь пассажирам, и лично для повесы
К услугам молодые стюардессы.
Их словно со страниц Плейбоя
Для вас, Mon. Sheer, представили обоих.
К услугам вам улыбки, сервис дивный,
И вид их сексуальный и спортивный.
И от земли хоть оторвался ты
За деньги достучишься до мечты.
Коль баксы есть, то можно жить,
Хотя и в воздухе приходиться платить!
Большой соблазн от чтения Плейбоя
Тот час возник у нашего героя.
А так как Боинг – 2-х этажный дом,
То эту страсть успех имеет в нем.
Усталая в полете спит подруга,
Ну, словом молодая, ну жена.
Денис головку придержал, послушал –
Дыханье еле слышно от окна.
Дождавшись Серафим, когда расправит
Над спящею женою два крыла,
Тихонько встал, что бы ее избавить
От роли няньки. Страсть его росла.
Из кейса он наличные припас
И двинулся к буфету в бизнес-класс.
Здесь без задержки быстро угощали,
Сидели молча все, и выпивали.
Найдя одну из стюардесс глазами
Он стал ее упорно изучать.
Вы может, видели, иль испытали сами –
Будто на вас поставлена печать.
Затем ей улыбнулся незаметно
И угощенье предложил эффектно.
Глазами он в нее надежно впился,
Затем позвал и с ней уединился.
Не стану я описывать что там
Они творили. Что можно, добиваться,
от путан?
Свидетели мне это подтвердили!
Об этом стоит право промолчать,
Что бы эротику от порно отличать.
Н, если яркую поставить цель,
То лучше уж смотреть «Эммануэль».
***
К тому ж сегодня нравы позволяют
В полетах Эросу служить.
Особенно для тех, кто так желает
Жене своей иль мужу изменить.
Ведь стало даже притчею для всех
Американских президентов «смертный» грех:
И Буш, и Рейган, и Клинтон Билли
В полетах многих барышень любили.
А сели слухам доверять совсем
То нравиться любовь в полете всем.
Из многих летчиков знакомых и друзей,
Процентов 90, испытали трепет, сей!
И говорили: «Что за экстаз в полете,
Как испытаете, то сами вы поймете.
Там чувства буйствуют острей,
Любовь чувствительней и трепетней, и злей»!
С тех пор, как самолет изобретен
Уж сколько здесь невинности лишилось жен.
И в авиацию, я уверяю, не без причин
Стремятся тысячи, и тысячи мужчин.
***
Вот и Нью-Йорк, затем Багамы
Достигли их герои наши.
Родным послали телеграммы
Пьют виски, греются на пляже.
Здесь их любви настал расцвет.
Сюда в мечтах вернуться б через 10 лет
И жить, свыкаясь много, много лет.
Но все хорошее кончается быстрей,
Чем все трагичное и грустное ей-ей!
И вот вернулись вновь уже домой,
И потревожили родителям покой –
Решив открыть ночной здесь клуб и бар,
Салон для женщин, почти что будуар.
В угоду вкусам и почету для -
При баре дискотека с января до декабря.
По замыслу тот клуб должен давать
Прибыль в наличности такую,
Что б часть ее, укрыв, не облагать
При этом почти, что не рискуя.
Но у Дениса в этом клубе
Вдруг появились тайные подруги.
Он принял барменшей красавицу одну,
Ее я видел и не смог заснуть.
Она настолько красотой блистала,
Что даже этого сама не замечала.
Это естественно, как воду пить,
Или дышать, не замечая сложности процесса.
И это призвано любого покорить,
Без эрудиции, этикета, политеса.
Ее характер мобильный был такой,
Что по душе мужик ей был любой:
Будь только щедрым гонорар;
Нет лучше качества – товар!
Без предоплаты в лихое наше время
Она не подняла б с подушки даже темя.
С ее приходом в клуб расти, доходы стали,
Как тесто свежее. Но на крутых дрожжах.
Денис не уважал ее вначале,
Но зародила она в нем животный страх:
Имея нрав стервозный и характер
Прямой, как при казарме плац.
Она ему сказала: «Ire vater»
Не будет рад, что-нибудь, узнав про нас.
При этом ловко умолчала, что отец
Один из многих воздыхателей ее.
Скажи честно, но кто ж теперь подлец,
Она, иль это извините, мужичье?
Такие вот дела у нас повсюду
Примеров тысячи. Я раскрывать не буду!
***
Как бередит воспоминанье
Тот ностальгический мотив.
Порывы ветра, с завываньем
Концерт Вивальди заглушив,
Что будят в памяти твоей
Всю красоту ушедших дней.
Но память не вернет назад,
Живыми красками рисуя,
Волнующий и долгий взгляд,
Что вообразить себе рискую
На помощь творчество призвав,
И благородный, добрый нрав.
На золото осенних листьев
Синиц и стайка воробьев
С веселым гомоном садится,
А солнце золотит покров
Еще зеленых тополей,
Укор ушедших летних дней.
Ну, здравствуй! осень золотая!
Селянам щедрая пора.
Шагает дерзко детвора
Туфлями листья заметая.
Видно до школы по пути
Под шорох веселей идти!
Октябрь стремительно свершит
То, что намечено природой.
Лишь ели, сосны и самшит
Все зеленее год от года.
Снег вновь устроит свой покров
Подкинув тему для стихов.
Настала долгая зима
Пора для бизнесменов деловая.
У северян расчетливость ума
От зимних дел, мне кажется, такая!
Но как же жизнь сложилась у героя,
Коль автор выделил - его пометила судьба?
Есть определенный интерес, не скрою,
Он «новый русский» и видно не слабак?
Все атрибуты: вид самодовольный
И обязательно трехсотый «Мерседес»,
О них десятки анекдотов вольных
Про … в пиджаках малиновых повес.
Они повсюду с мобильным телефоном
Вдруг замирают словно птица, на ходу,
Звонят партнерам и знакомым,
Кричат, шокируют прохожих и толпу.
Окружены, девицами с ногами,
Что от ушей растут, все говорят.
Впрочем, картину эту видели вы сами,
А намереньями благими, мостят дороги в ад.
Конечно, жизнью он живет красивой,
Но как тогда живет его семья?
Не раз мне приходилось повидать слезливый
Конец «счастливого» такого бытия.
Глава 2.Вызовы.
Часть1. Анализ.
Вступая в новый век, который
Нам Нострадамус предсказал,
Под сенью всей науки новой
Мы тщетно ищем идеал.
Все потому что в век ушедший,
Тельцу златому подчиняясь,
Мы заложили душу в вечность.
Как научил нас черный князь.
И, обложив себя дарами,
Твореньем рук, да и ума,
Все думали: «Господь наш с нами»
Ошиблись. Тут пришла чума!!!
Чума Россию заточила
И заковала в кандалы,
Людей враждою разделила,
Все стали агрессивны, злы.
Взамен былого уваженья
Пришли и зависть и презренье.
Цена на жизнь низка вдруг стала,
А водка вновь подорожала.
Тщеславие овладело нами,
Опутав крепкими цепями.
А это страсть сильнее всех:
Любой ценой, лишь бы успех!!!
Хоть человечество прорывы
Сумело к звездам совершить,
А так же атом разложило,
Что бы природу покорить.
Но все открытия с тех пор,
Как спасся от потопа Ной,
Как бы хранят ему в укор
Характер скрытый и двойной.
И потому наук размах,
И достиженья технологий
Лишь порождают новый страх,
Как говорят: «побойся Бога»!
И от того прогресс духовный
Был на задворки отнесен.
Мы потеряли, безусловно,
Душой отстали от времен.
И разнеслись по всей планете,
Распространились силы зла:
Болезни, голов в целом свете,
Вершатся темные дела.
Живя в сей, век противоречивый
Я весь желанием проник
Порассказать об этих силах,
Переложив на наш язык,
Все мысли те, что жизнь вложила,
И что от Бога нам даны
Вразрез с усильем сатаны.
***
Пришедший к власти новый класс
По сути весь возник из старых –
Вождей, партийцев, кто сейчас,
Встал у руля, покинув нары.
Ну, словом. Лондонский коктейль:
В один сосуд вся нечисть слита.
Когда-то был Полишинель,
Теперь они уже элита.
В начале всех нагрел Чубайс.
Он ваучер придумал славно
И за бесценок в один час
Забрал все денежки у нас.
И кончил, в общем, не бесславно.
Возник хозяев мощный класс
О нем поведаю сейчас.
За десять лет они такую -
Повсюду развели разруху,
Что оценить я не рискую
Паденье вниз не хватит духу.
Вся экономика скатилась
До уровня шестидесятых,
Страна морально опустилась
Под руководством супостатов.
Их власть и сила, как котят,
Настолько сильно оглушила,
Что оглянуться не хотят,
Кого там жизнью придавило.
И кровь не насыщает их гордыню,
Как влага Каракумскую пустыню.
За десять лет наш новый класс
В Чечне войны две развязал.
Как видим, пыл военный не угас
У тех, кто не служил, не воевал.
Они к любому человеку равнодушны,
Им на чужую гибель наплевать,
Бумажке лишь зелененькой послушны,
За баксы можно их купить, затем – продать.
За барыши два дюжих молодца
По сводке удавили родного отца.
А городе, другом, случилось хуже:
Жена за баксы заказала мужа.
Таких примеров можно сотни привести,
Но мне не к чести сеть интриг плести.
Увлекшись проблематикой, не скрою,
Что упустил нить рассужденья о героях.
Вы говорите, что мужчина странен,
А женщина еще, мой друг, странней;
Как ум ее беспечен и жеманен,
Как много разных прихотей у ней.
Ей трудно преодолеть тщеславье
Одну из самых пагубных страстей.
Сегодня взор ее любовью затуманен,
А завтра – зимней вьюги холодней.
Как убедить ее, чем вооружиться?
И можем ли на что-то положиться!
Как помнится, что со дня совместной жизни
Герой нашел свой отдых в «крутизне»
Что б эффективно выглядеть из вне.
И дни его катились как в тумане:
В разврате, пьянстве и сплошном дурмане.
А что его вторая половина?
Напомню Настя ее имя.
В ее руках руль лимузина,
Она с друзьями благородно, чинно
То в сауну, то в бассейн, то на массаж.
Весь день ее расписан, каждый час.
И ласки, что б не ждать от мужа своего,
Мужчину в лоске полюбила одного.
Так лучше, чем найти забвенье в пьянстве,
Или в столь модном ныне лесбиянстве.
Хотя до этого случался грех
Искать от дамочки одной таких утех.
Ее сама нашла подруга Саша,
Средь лесбиянок говорили: «гордость наша».
Тот, кто вздыхает зимнею порою
О будущей весне? Кто планы строит…
Тот, кто во сне вдыхает запах трав,
Еще зимой он счастлив и даже прав.
Живя иллюзией, любой бывает уязвим
Сны забываются? Как благовоний дым.
Он появился перед ней внезапно,
Стеной тумана – словно перед бурей.
В том не было лукавства, иль обмана.
Отрекомендовался коротко он: Юрий.
С тех пор идиллия их ход дала такой,
Что оба потеряли свой покой.
И так всю зиму длинную они,
В угаре счастья, не считали дни.
***
За окном идет весенний дождь,
Пасмурное небо, снег синеет.
Чай с вареньем, думаю я, все ж
От тоски и холода согреет.
Стихли голоса и гомон птиц.
Под дождем нагие спят березы.
Редкие прохожие без лиц,
Второпях, как близнецы похожи.
По глоточку чай зеленый мой,
Оживляет душу и тревожит.
Хорошо капель звенит весной
На оркестр гармонией похожа.
Пригублю пиалу с терракотой,
В ней душистый остывает чай.
Отступают бесконечные заботы
На душе покой, а в мыслях рай.
За окном машины и такси
Обливаются дорожной лужей.
Прибавляет чай душевных сил,
Стягивая мысли в узел туже.
Ветер свистом оглашает высь.
Ложечкой варенье, в раздумье, зачерпну.
Чай в пиале не успел остыть,
Я его с вареньицем глотну.
Весенние лучи уже пригрели,
Тепло волной стремится в высоту.
И соловей волшебною свирелью
В душе рождает, светлую мечту.
Ручьи и паводки как будто отзвенели,
Оставив борозды и разрушенья.
Сережки светлые березы приодели
И сок пролили, словно слезы умиленья.
Людей утешьте милые березы
И наградите взоры зеленью листвы.
Пусть чувства эти вызывают грезы
А сами чувства непорочны и чисты.
Уже набрали свой бутон тюльпаны
Смущая редкостной весенней красотой.
А от цветов сирени воздух пьяный,
Разлился ароматом и мечтой.
В полях кипит весенняя работа
И зелень озимых все оживляет.
Все знают - эта повседневная забота
Всю зиму кормит человека и питает.
Спасибо тем, у кого потны спины,
Кто бережет сегодня каждый час
Луга пестреют от пасущейся скотины
Все это радует и возбуждает нас.
Ученики лужайку оседлали,
Расставив ранцы, стали бить футбол
Болельщицы их криком поддержали,
Когда они мячом забили гол.
Герои наши тоже повзрослели
Вернемся к ним,
что б быть поближе к цели.
Глава 2. Семейная трагедия.
Заискивать Денису не случалось,
Другие все заискивали в нем,
Его природа всем в глаза бросалась,
Пылкий взор всегда горел огнем.
В нем обаянье явно состоялось…
С одеждой он в гармонии всегда.
Но в этот раз весной пришла беда.
Случилось это поздно ночью –
Весною молодежь активна очень.
Денис с одной тусовки уезжал.
Он был нетрезв и кажется, устал.
Когда подругу детства увидал.
«О, черт меня возьми» - беспечно он сказал.
Она подъехала к коттеджу с незнакомцем
И тот ему не нравился совсем.
Он пожалел, что родился не японцем,
Где каратэ избавит от проблем.
Он в юности имел зеленый пояс,
Мелькнула мысль: «ну, этого я съем»!
Хотя в душе скользнула все же боязнь.
Не дай мне Бог еще других проблем.
Но напоролся на отпор серьезный,
И сам затем просил прощенье слезно.
Все потому, что этот человек
Был в тех структурах, где всему обучат.
И если бы упал в то время снег
Он выглядел значительно бы лучше.
Дениса бил недолго, но умело
И тот пощады сразу запросил.
В разборках быстро время пролетело:
Виски, коньяки водка - сколько сил;
Они подробно обсудили дело.
И Юрий вдруг своей подруге позвонил
Об одолжении просил он, извиняясь,
Поужинать он вместе предложил,
Настя ответила, согласьем не стесняясь.
И зная, что Дениса дома нет –
Он занят в клубе больше суток глубоко -
Предложила перенести банкет
В коттедже, где спрятаться легко.
И вот они уж мчат порой ночной
На встречу одинокие машины.
Денису, что-то кажется? Постой!
К его коттеджу подкатили шины.
И к «Мерседесу» Юрия в ночнушке,
В манто из норки скользнула наша душка.
Она всегда так раньше Юрия встречала:
В машине поцелуи для начала,
Потом фуршет и плаванье в бассейне,
А там, в воде, другие приключенья…
Денис от горести, увидев это, вскрикнул:
Увидел Настю, головой поник;
Она его, узнав, вся задрожала,
И испустив рыданье, убежала.
Для Юрия предельно стало ясно,
Кто этот тип, что угощал потрясно.
«Ну, вы тут разбирайтесь, я поехал»
-Сказал он, разворачивая «Мерс».
И укатил с веселым, громким смехом -
От возбужденья, сотрясаясь весь.
Прилила кровь к глазам Дениса
И ревность разожгла огонь Нарцисса.
Он быстро разыскал свое оружье,
К жене зашел жестокий, ей чужой.
Но что-то отвлекло его наружи
Страх шевельнулся липкий и слепой.
Он, как и прежде слушал ее рыданье,
Что возбудило жестокость и желанье.
Не то желанье, что единит супругов,
Смертельная ненависть лишь друг к другу.
Он руку поднял и пистолет приставил,
Чем страх и слезы лить ее заставил.
Но вдруг в двери внезапно зазвенел звонок.
Он быстро заглянул в глазок,
Установил предохранитель и спустил курок.
Уж таковы в том требованья правил.
У дверей коттеджа стояла посреди двора
Его любимая и старшая сестра.
Давно не виделся Денис наш с ней,
И тем свиданье оказалось вдруг ценней.
Он понял, что судьба его другая
И пропустил сестру вперед, дорогу предлагая.
Договорившись с Настенной вместе
Сестру Дениса встретили по чести.
И больше не обмолвились не словом
Об обстоятельствах трагичных и суровых.
Я рад за них, Пусть будет то, что будет,
Пусть их Господь, за их грехи осудит.
Все в жизни лгут, но смело лжем не все мы.
Вот женщины, они умеют лгать
Так безупречно, сладко и красиво,
И, правда в их устах – так же бледна и лжива!
Глава 3. Реформы.
Часть 1. Гримасы истории.
Минуло 10 лет с тех пор, как с танка
Боря Ельцин все перечеркнул.
Всю жизнь перевернул он наизнанку,
Хотел скакнуть к прогрессу, не скакнул!
Скачки такие сделать многие пытались.
К чему все это только привело?
Как плугом все вокруг перепахали
А что посеяли, увы, то не взошло.
Да и теперь восприняли все тихо,
Одобрив бойню, иль держа нейтралитет.
Поэтому жестоко так и лихо
Расстрелян был Верховный наш совет.
И зная, что никто не пикнет даже,
Власть приказала танками палить.
Не мыслимо ведь даже говорить:
Как в комедийном странном эпатаже;
Парламент сдался. Захотелось жить.
Жизнь сделалась с тех пор невыносимой,
Одни разбогатели - все у других забрав.
История страшнее Хиросимы,
Хотя по-своему здесь каждый в чем-то прав!
***
Но закатилась звезда временщика:
Он дважды избирался президентом,
До селе всенародным был, пока
Сам не ушел, воспользовавшись моментом.
Он знал, что филантропию у нас
Сменяет мизантропия подчас.
Убил тем самым зайцев двух:
Все льготы сохранил себе былые
И опровергнул порожденный слух,
Что иммигрировать желает из России.
Теперь уж нет его - покоится давно.
О мертвых мы никак, какое б не было…
На отдых он ушел ничуть не посрамленный,
Только от роскоши изрядно утомленный.
При том приемника назначил величаво,
Которым ныне все довольны мы по праву.
Так кто же стал преемник долгожданный,
Который в сознании давно,
Как молодой семье первенец желанный,
Теперь все его знают, но…
В тяжелый час суровых наших буден
Мы узнаем, от удивленья замолчав.
Что говорить? Им стал Владимир Путин
Астрологов догадки оправдав.
Вначале испугались - не потянет
И наломает столько разных дров.
Засомневались – диктатором вдруг станет?
И сколько снова полетит голов?
Он ждать не стал сентенций лицемерных,
За дело сразу принялся, узнав,
Что терроризм – вопрос один из первых,
Он главной для страны помехой стал.
Он с армией в Чечню принес свободу
И террористам там урок был дан,
К прогрессу путь открыт чеченскому народу.
И лидер теперь там - сын Кадырова - Рамзан.
В стране, где террористы всех мастей
Насилье насаждали с рабством диким,
Создан поистине культурный Колизей,
Народ почувствовал себя умелым и великим.
Своим подходом к завершению войны
Мы руку помощи населению подали.
Бандиты были в ней побеждены,
Героям вручены медали.
***
Подход к проблемам трудным этим:
Серьезно, деловито, стойко, но
Не все им будет, верно учтено,
И это все, конечно, мы отметим.
Ему все лидеры расставили тут сети.
И стали ждать, как муху паук ждет,
Быть может, муха ненароком упадет.
Но мудрствуя, лукавя, выжидая
Они не стали проблемы те решать.
Есть все так черта у нас такая,
Когда свершим дела – виновных всех прощать.
Они ошиблись… Есть такая стенка,
Проблем возникших новая стена.
О них, когда-то говорил Доренко
Обозреватель. Теперь грош ему цена.
Как просветил нас Зигмунд Фрейд:
Любовь слепа, ничем не объяснима.
Включите на компьютере тот сайт
И вам представят все от сотворенья Рима.
Героев наших прежние события,
Как видим, не лишили прежней прыти.
И потому, война, и выборы и смерть
Инстинкт любви все ж не смогли стереть.
Хотя любовные утехи их, как реки
Не пресекутся более во веки.
Не оформляя без нужды развода,
Их поглотила полная свобода.
Для Насти тот разрыв, сперва,
Стал, как трагедия Шекспира, в самом деле.
Оправившись от этого едва,
Она пустилась в прежние пределы.
Ее поступки любовник - Юрий оправдал
Встречаться с ней, теперь открыто стал.
И к возмущенью всех родных она
В квартиру Юрия была поселена.
А Юрий, как и прежде, был для нее загадкой,
Прищур надменный, взгляд то злой, то сладкий.
Своим коварством он пугал ее, страшил,
Сначала приближал, потом вдруг отдалил.
То дома был безвылазно, то исчезал бесследно,
То бриллианты сыпал он, то жили очень бедно.
Шли слухи, что он где-то содержал
Игорный дом с любовницей капризной.
Что нелегально нажил капитал
И отмывает деньги, играя в честный бизнес.
Но Настя думала, добьется своего:
Посредством чувств, терпения, заботы,
Но так и не добилась ничего;
Ведь сутенеры в жизни то же идиоты.
Ошибка в том, что даже интеллект,
Как и любовь теперь уже товар.
Кому-то нужен бизнес план, проект,
А кто-то получает гонорар.
И потому кто был без интеллекта
В условия такие помещен.
Он никогда уж не достигнет это,
И будет лишь по настоящему смешон.
Кому-то терем для любви, а кому шалаш.
Юрий «концерты» Настины три месяца терпел.
Сорил деньгам, затем вдруг сразу охладел.
Таков уж джентльмен двуличный наш.
И за сои долги отдал ее другому.
С тех пор ее видали на тусовке
Среди богемы и криминальных лиц.
Потом она вообще сидела долго дома.
Потом жила в ободранной хрущевке,
В подвале видели ее лежащей ниц.
Потом следы ее все потерялись.
Никто не знает, где она живет,
А у родных лишь фотографии остались
И неоплаченный в отеле счет.
Продолжение 5. Поэма о «новом русском».
Зеленью, зимою, каждый удивится.
Расплескался елей цвет, слепящий всех,
Лишь пожатие согреет, но не рукавица
Вызвав в благодарность чистый смех.
Как же дни, зимою, медленно идут!
На снегу играет, желтая синица.
День морозный, солнышко искрится.
Снегири, как яблоки, алеют там, и тут.
Иней на деревьях. Елка молодая,
Словно праздника беспечно ожидая,
Удивляет грациозной красотой
Лишь зимой, средь снега, понятой.
Чьи сапожки по снегу скрепят?
Оживленно, обсуждая, где их ждут,
Где и кто, их встрече будет рад,
Веселясь, девчушки в магазин идут.
Иней на ресницах в помещеньях тает.
Шубки их покрылись капельками влаги,
Как росинки, летом, на траве в овраге,
Как цветы в саду, их щечки полыхают.
Так весной тюльпаны красные цветут.
Колли по снегу волнуется, гуляя,
Носом тычет в снег, то лапкою играя,
Взглядом умных глаз, охватывает это -
Торжество зимы, мороза, света!
Хорошо, уютно чувствовать зимой
Красоту природы- матери родной!
А где же наш герой неугомонный?
Где нам искать шкодливые следы?
Каким же идолам коленопреклоненный,
Угодливо склоняешь выю ты!
Он поклоняется отнюдь не богу.
Жрецу дельцов спешит он на подмогу
Помощником его такой завзятый хват,
Торгует нефтью он уже и сказочно богат.
Стал скуп и скареден, увы, до мелочей,
Груб с персоналом и высокомерен,
Охоч до спекуляций и грязненьких затей,
Хотя труслив и не совсем уверен.
Любовью пользуется только лишь за плату.
«Так безопасней» - близким говорит.
Он мог себе позволить, человек богатый,
И на себя он может деньгами сорить.
К скупым неприменимо сожаленье;
Воздержанность классическая их
Считается за честь и украшенье
Всех «новых русских» и множества других.
Как у бедняка почти, что нет врагов ей-ей,
Так у богатого в помине нет друзей!
Чего бы он не делал – все равно!
Как высший принцип – только накопленье.
Какому же глупцу разрешено
Назвать безумством это увлеченье!!!
Черты героя нашего теперь
Безумно изменились - это так.
Но он приятен и совсем не зверь,
Чуть замкнутый, как бы прикинутый простак.
О молчунах, уж так гласит пословица,
Что в тихом омуте и черти водятся.
Итак, труды его все ж увенчали
Большим доходом, жизнью без печали.
Ведь всем известна русская печаль:
Нет денег, выпить хочет и жаль…
Вот от этого и Плюшкины у нас
Не только в «Мертвых душах» - рядышком подчас.
Такой вот Плюшкин стал теперь Денис,
Еще один нормальный русский «шиз».
Он жизнь ведет размеренно теперь,
Спит до двенадцати и в офис приезжает,
А там уже торги и канитель:
Договора, контракты - размеренная жизнь такая!
Часов до двадцати. Потом без слуг
Здесь остается очень узкий круг:
Хозяева и гости, но из тех,
С кем говорить и выпить-то не грех!
А к полуночи те, кто здесь бывали
В казино на ужин поспешали.
При казино работал ресторан
Там оценил шедевры кухни не один гурман.
Что б веселиться на все сто процентов
С собой везли смазливых референтов.
Люд деловой давно прикинул, братцы,
Что женщины – наше главное богатство.
Преступный бизнес, как они нам пиццу
Организовал поставку женщин за границу.
Кто был в борделях вольно, иль невольно
Остался нашим сервисом, доволен.
Часть 2. Развязка.
Как все в России, этот самый бизнес,
Построен на обмане и слезах.
А впрочем, при таком капитализме
Давно повсюду управляет страх.
Безденежье, безудержный рост цен,
Стагнация, паденье производства,
И безработицы коварный плен -
Страшнее не придумаешь уродства.
Отсюда не востребованость многих,
А молодежи - в первую главу…
И потянулись челноки в дорогу:
В Китай, и в Турцию, а большинство - в Москву.
И развелось повсюду агентств по найму,
Работников для богатых, сытых стран;
Официанток и уборщиц, часто тайно
Везут, как будто, на работу в ресторан.
Им, прибывшим, без денег, без гражданства –
Дорога в стриптиз-клуб, или бордели.
Побои, жизнь-рабство, просто чванство -
Отцы и братья для того ли девушек радели.
Сколько там красавиц длинноногих,
Как рабыни за помои прозябают.
Есть правительство. Мы знаем из них многих,
А они об этих людях то же знают.
Почему страданье части нации
Не защитят правозащитные организации?
***
И в одном из Гамбургских борделей,
Замаскированных, среди отелей.
Рядом с ночным клубом и рестораном
Настя год работала путаной.
Е теперь, конечно, не узнать,
На ней оставила судьба печать:
Одежда соответственно занятью,
Павлиний цвет, коротенькое платье.
Каблук высокий и открыта грудь,
Таких вы видели когда-нибудь?
Но как здесь оказалась героиня?
До сей поры это секрет для нас.
Жизнь драматична поворотами своими,
Не знаешь завтра, что будет, подчас.
Как говорили древние – мы верим им –
Пути все в мире ведут лишь в Рим.
Неизъяснимым для родителей путем,
Не бедных, в общем-то, людей богатых,
В германскую Баварию в наем,
Минуя все таможни и преграды,
Добралась наша Дульцинея.
Мы ничего, конечно против, не имеем,
Но где ж контроль, мораль и этикет,
И почему нет страха на запрет.
Попав в бордель без денег и гражданства,
Она впадает в бытовое пьянство.
Но Ганс – смотритель заведенья
Избил ее и изнасиловал для удовлетворенья.
Он был жесткий и свирепый зверь,
Настя боялась его больше всех теперь.
Он сам распределял для них клиентов
Без всякого стыда и сантиментов.
В борделе том девиц было немного.
Их в страхе всех держал смотритель строго.
Там были немки Марта и Лаура,
Эстонка Лима и белоруска Шура,
Две чешки, сербка и полячка:
У этой грудь, как у Памеллы – здоровячка…
Сначала их она не знала имена,
Затем тихонько познакомилась сама.
В том заведенье дружбы просто нет
И всем предписан равный этикет:
Они садились в баре, пили сок
И ждали пригласительный кивок.
Клиент вносил вначале полцены,
А уходя, остаток, что заведению должны.
Но коль клиент, не расплатившись, уходил
Так значит – кто ему не угодил?
Разбор всегда за это был крутой,
Ганс больно бил того, кто был тому виной.
Для этого он брал дубинку из резины,
Бил по спине. По бедрам, как скотину,
Но что б разборок не было совсем
Работали с энергией, на зависть всем.
Но даже в этом заведенье жутком
Есть место смеху, и слезам и шуткам.
Настасье помогала больше всех Лаура,
А веселила и смешила Шура.
Они втроем переводили дух,
И выпивали втайне от подруг.
Чтоб не случался разный недогляд
Поощрялись тайные штафирки и доклад.
Кто был таким, тому доплата в марках,
Прощали выпитую за работой чарку.
И даже в этом страшном механизме,
Что дьяволом, быть может, заведен,
Где философия, подобная монизму,
Таков был дом, где правил Купидон.
Хоть слал он луком баксы, а не стрелы,
Тому, кто действует в любви умело.
***
В начале, когда за героиней
Имелся незначительный должок:
Об этом случае, она и ныне,
Невольно вспоминает, как урок.
В тот день, когда ее конкретно сальдо
Давало положительный эффект,
Ей повстречался испанец Рональдо
И предложил поездку тет-а-тет!
Поскольку в правилах, негласных, заведенья
Все «тайное» творилось без сомненья.
И несговорчивости уступала лесть,
Когда мошна крута, и деньги есть.
Они поехали в тот день в машине
В сопровожденье еще трех авто.
Роскошным автобаном по равнине
Куда? Из них не знал никто!
Минули Альпы вдоль границы
И к побережью взяли курс.
За шесть часов они уж были в Ницце,
Не исчерпав веселый свой ресурс.
Невдалеке от побережья моря
Остановился сей большой кортеж
У парка, что в красоте с волнами спорит
Стоял роскошный мраморный коттедж.
Здесь в климате средиземноморья,
Где воздух ароматом напоен,
Где волны с соленым ветром спорят,
Все слуги видели, как был в нее влюблен:
Рональдо - хозяин и владелец дома он.
И у коттеджа, прямо на лужайке
У пальм высоких и посадок роз,
Он прямо за столом за дивным завтраком
Свое признанье Насте произнес.
Светило солнце и кричали чайки,
Но только, к сожалению, она.
Сглотнула слезы, что катились стайкой,
Но слову своему была верна.
Хоть ей и нравился испанец родовитый,
Галантный кавалер, причем сеньор,
Она боялась семьи их именитой,
И то какой она для ней позор!!!
Поэтому через неделю ровно,
Как бы Рональдо Настю не любил,
Убитый горем, и от обиды черный –
Ее на поезд в Гамбург проводил.
***
Как видно этот случай Рубиконом,
Иль нитью красной стал в ее судьбе.
Оформилась она по всем законам,
И стала много зарабатывать себе.
Как видно гранд ее поистине прославил,
Рекламу ей хорошую составил!
Из всех путан, наиболее эротических,
Она круг имела свой - классический.
Напомним за спиной университет,
Ей было чем составить тет-а-тет.
К ней присылали, самых именитых,
Имеющих, и власть, и интеллект,
Иль просто состоятельных и сытых
Без слов сомненья подписывающих чек.
Они в беседе с ней в уединенье,
Иль в сексе находили наслажденье.
Ее престиж так вырос, что она
Была уже свободна и вольна.
Жила все время в «люксе». Сутенер
Работы предлагал только на выбор.
И как-то на мобильный телефон,
Уж ближе к вечеру, ее побеспокоил он.
И просит гостя из России он принять:
Богат, приятен – лет двадцать пять.
И будто черт, иль кто иной подлез,
Сначала отказала наотрез.
Затем махнула: «Бог не выдаст,
а свинья не съест».
Профессионал и в Африке всегда профессионал.
Футбол то будь, иль теннис, иль хоккей
Готовится он выше всех похвал.
И если платят – будет все о,кей.
Она назначила им встречу в ресторане,
Что бы из номера спустится к ним.
Переоделась после массажа в бане
И приступила к волосам своим.
Она была искусной визажисткой,
И за собой следила – высший класс.
Подумала: «закрепим волосы. Не низко?
Подкрасимся! И если что? Нет, не узнают нас!
Одев роскошное, вечернее платье,
Она взглянула, мельком на себя.
Из зеркала смотрела фрейлин Настя,
Так называли клиенты все любя…
Она отлично знала эти вкусы,
Их интересы и вопросов круг.
Была игрива с юношей безусым,
А тех, кто в силе, захватывало дух.
Приятный разговор она умела
С богатыми клиентами найти.
Со знанием исполненного дела
Садилась ужинать всегда часам к шести.
И даже утром с нею расставаясь,
Ей все платили щедро от души
И назначали встречи по-английски, не прощаясь,
Уж больно эти встречи хороши.
По лестнице из дорогого люкса
Она спустилась к ресторану вниз.
Его увидела и потеряла чувства.
Там с сутенером ждал ее Денис!!!
Поэма: о « новом русском».
Глава 1. Кто они?
Часть первая: накопление?!!!
Предвидя ваш вопрос конкретный.
О ком в поэме будет речь,
Мой добрый друг, мой друг бесценный,
Хочу тебя предостеречь:
Речь о конкретном человеке,
Соединившем все в себе,
И эти строки…кои вехи;
Подобны чьей-нибудь судьбе.
Все познается на примере.
Но этот взятый наш пример -
Не дополненье к старой вере,
Он прозаичен, даже сер.
***
Итак, герой сей, был моложе.
Чем тот, кто пишет этот стих,
Имел достоинство. И все же
Он отличался от других:
Умен, был краток, очень тих.
Своих родителей достойных
Он, несомненно, уважал.
Они еще, с времен застойных,
Скопили средний капитал.
Касаясь, черт и поведенья
Могу добавить лишь одно:
Средь коммунистов, без сомненья,
Куда вело их заблужденье,
Они смотрелись как пятно.
Приятным отдыхом для них,
Являлось милое общенье:
Власть предержащим угождать,
Предложив льстиво угощенье,
И тихо мирно за столом,
Поговорить о том, о сем…,
А между делом молвить слово…,
И дело вроде бы готово.
Такой вот милый пустячок –
Кому-то следует звонок:
«Иван Иваныч, дорогой!
Я от Васильева, я свой!»
И так тихонько и бесшумно,
Все быстро делалось и умно.
И потому они владели,
Но, в общем, всем чего хотели.
А перестроечный росток,
Не захватил оных врасплох.
Советом сведущих друзей,
Сбербанку все не доверяли
Все деньги в долларах держали,
И драгоценностей музей!
***
Поэтому бум обнищанья,
Коснулся их чуть-чуть, слегка,
Но мудро, сохранив молчанье,
Что их минуло обнищанье.
Что будет завтра, а пока…,
Лишь, переждав, непониманье,
Что очень важно для рывка,
Достигли благ и процветанья.
Их сын и дочь, все ухватив,
Вписались в рыночное действо,
Короче, все-то это семейство,
Познало новых сил прилив.
Они в князья преобразились,
Им стало даже не хватать,
И в родословной своей роясь,
Пошли опричников считать.
Пусть не опричников, но все же
Кровь благородную «нашли»
И сочинили, как могли,
Историю, та, что похоже -
На полуправду, полуложь,
А впрочем, как их тут поймешь?
***
Дворян уже так много стало
Теперь в родном краю у нас,
И потому верну к началу
Наш интригующий рассказ.
Так кто он? Наш герой сегодня!
Тихоня князь иль негодяй?
Кого извергла преисподняя
Провозгласив: где он – там рай!
Молоденький совсем мужчина,
Само собой не светский лев,
Судьба нашла ему дивчину,
Он полюбил – вдруг обалдев.
Его конечно ободрила
Эмансипация ее.
Он понял, так судьба решила…
Изжив сомнение свое!!!
Как же зовут того героя?
Что имя значит у него?
Денис – я от читателя не скрою.
Фамилия не значит ничего.
Их для примера можно сотни,
И тысячи других назвать.
Но мы поэты, а не сводни
У всех ведь есть отец и мать.
А мы продолжим свою повесть,
Что бы героя показать!
Часть вторая: юность.
Он был не то, что совершенство.
Нет, он конечно не владел:
Знать языки для всех блаженство,
И счастлив тот, кто сам сумел.
Как выгодно, в наш век ревнивый
Иметь через язык успех:
Но серебро для говорливых,
А злато вовсе не для тех.
Оно ведь любит молчаливых!!
Недаром еще в прошлом веке
Известна книжка нам одна,
Об очень схожем человеке,
Да, это «Горе от ума»
Нет! Нет! Конечно же, не Чадский,
Он и сегодня нелюбим,
Все потому, что любит, сладкий,
Отечества родного дым.
Но… тот другой он без изъянов
Хоть молчалив, но так умен.
Его фамилия Молчанов.
В него герой наш воплощен.
Тут, ясно, есть одна поправка,
Ведь век минуло с тех времен,
Но та ж манера (может кратко)
Поговорить о том, о сем.
Все тот же голос и движенье
И те же речи. Вот талант!
Чутье собачье и везенье,
Уж точно этот хват – не франт!
***
Родных он радовал со школы,
Нетрудно это все понять -
Учителя ведь поневоле
Должны оценки выставлять.
У них случаются проблемы,
Как, впрочем, у людей других,
Но есть решенье у дилеммы –
Родители решали их!!!
Ему с лет юных тет-а-тет…
Из всех повес его двора,
Был у подруг приоритет,
Но тут пришла его пора:
Он по традиции беспечной,
А может быть и временной,
Чреды избранниц бесконечных,
Решил обзавестись одной.
Никто сегодня и не ропщет,
Идет уж двадцать первый век:
Век бурь, век неизвестный, в общем;
Ему подвластен человек
Средь бурь свершенных революций,
А их в России уже четыре:
Различных в совершении функций;
Таких, не знали в целом мире.
Одной лишь только не случилось,
Быть может самой тривиальной,
То, что в Европе завершилось.
Ну, да - той самой сексуальной.
В Америке сие случилось:
Лет тридцать, иль тридцать пять назад.
У нас задержка получилась,
Чему я, несомненно рад.
Ведь революции у нас
Страшней цунами во сто раз.
***
Герой в делах революционных
Конечно, не из первых был
Но, безусловно, просвещенный,
И женщин истово любил.
Когда ему 16 было,
А кровь в то время так бурлила.
Он ждал, когда на рождество,
Обычаю, отдав почтенье,
Родители махнут в село.
Где съезд родни и угощенье.
В их доме этажом чуть ниже
Жила красавица одна.
Ее хотел узнать он ближе,
Так как давно лишился сна.
Ее в том доме близко знали,
Как жрицу добрую любви.
И попытаться предлагали
Его друзья и визави.
Так вот однажды у подъезда
Ее внезапно повстречал.
Денис, вдруг понял, что он бездарь,
Отказ так резко прозвучал.
И встретив взгляд недоуменный,
Он осознал, что он слизняк.
И надо было бы не так,
Союзник нужен ей степенный,
Любовник, крез, а не дурак.
С тех пор прошел один лишь год
И вдруг встречи захотел,
Что б может ее понять и юных дев
К ней вел однажды хоровод.
Но должен вам признаться я,
Что б, отдалить его однажды,
Смеясь, как злобная змея,
Высокомерно и вальяжно,
Что б он остался с носом вновь,
Поняв, ее словесный яд
Убить желанье и любовь.
Она сказала: «мальчик мой,
У вас наверно помутненье?
Случилось что-то с головой?
Вон у подъезда сколько тени!
Нет! Лучше шли бы вы домой!
А впрочем, тень в саду у дома
Скамейка там, что вам знакома,
Хранит прохладу и целит
И вам здоровье сохранит!»
Хоть ядовитое семейство
В сознании рождает страх,
Житийное, немое действо,
Печать легенды на устах.
Оно не вино, как Эзоп в Элладе,
Хотя за яд находится в накладе.
Сказав все это как во сне,
Она закрыла дверь в стене.
И он остался средь подруг
Сердит и несказанно глуп!
С тех пор он, как благословенье,
Не мог забыть это мгновенье.
И жил, как все друзья его,
На деньги папы, ничего…
***
По праздникам друзья порою,
Найдя подруг для тет-а-тет,
В лесу с любовною игрою
Открыли свой университет.
Родители знать не могли,
О тех проделках дорогих.
А сели б знали, сберегли б
В глубокой тайне дела их,
Верша дела темнее тех,
В них видя, денежный успех.
И случай тот – все просто так -
Восприняли, как жизни знак.
Без всех хлопот и проволочек.
Денис пошел в университет.
Гордился папа – их сыночек
Уже вступает в «высший свет».
Все было для него успешно:
Учеба, бизнес, и друзья,
Одно его смущало честно:
Любовь беспечная своя.
Он видел в ней лишь наслажденье
И все пытался взять себе,
При этом подавлял презренье
К своей единственной в судьбе.
Быть может прежние подружки
Смели все чувства у него.
Бывают и такие души,
Что им не надо никого!?
Случилось как-то ему вместе
С невестой праздник проводить,
Но тут друзья пришли к невесте
И он решил их проучить.
Молчаньем он умел любого
До паранойи изводить.
И выждав только их ухода,
И разговор незавершенным.
Спросил ее холодным тоном,
Причем цинично и взбешенно:
Откуда она знает этих
(С издевкой сказано) «господ»?
И сам себе тот час ответил:
Презрения заслуживает тот,
Имеет кто друзей подобных:
Безденежных, к тому ж безродных?
Презренней не найти на свете!
Зачем друзья скажите эти!!!
Он говорил так огорченно,
Едва удерживая гнев,
Что дал понять ей, безусловно,
Что ненавидит, всех призрев.
Ее попытку к возраженью
Он пропустил мимо ушей,
Во всем высказывал он ей
Свое безмерное призренье.
Придя в отчаянье, она
Молчала, думая о том –
«Скорей осталась бы одна,
Чем мучатся с тобой вдвоем»!
Когда же распаляясь наверно,
Он вновь ее вдруг оскорбил,
То слово прозвучало скверно.
Я промолчу. Он говорил
С надеждой твердым и желаньем.
Что б довести ее до слез,
Предполагая, что всерьез
Ее он занят воспитаньем.
Так много раз случалось с ним:
С любимой, разругавшись в дым,
Он был в душе удовлетворен.
Садист всегда доволен тем,
Что он любим и вновь прощен!!!
***
Родители, все видя это,
И что бы статус закрепить,
Здоровым, вопреки советам,
Решили все ж его женить.
В России часто так бывает,
В отличии от многих стран,
К тому примером Митрофан.
Герой Фонвизина не знает,
Слова женитьба и любовь –
Два разные от корня слова.
Денис, конечно, спорил вновь,
Но свадьба уж была готова.
Куда ж тянуть – немало лет
Ему, невесте и к тому ж
Закончил он университет.
Сформировался, словом муж!
***
Невеста, Настенька, та тоже,
Боясь, что в девках засидится,
Была уже давно на страже
Боялась на других дивиться.
Ей много дружбу предлагали,
Но все, имея, лишь семьей
Обзавестись она хотела,
Чем есть на золоте одной.
В печали злобной тяготясь
Она ждала и дождалась!?
Родители и все их дети
Имели кстати все на свете:
Дома, машины, обстановку,
Участки, деньги, и сноровку
Как эти деньги добывать,
Добыв – куда потом девать.
Но прежде, чем повествовать
О свадьбе, созданной семье
Полезно было бы сказать
О психологии ей-ей…
С тех пор, как в августе случился
В России вновь переворот,
В ней класс владельцев появился,
Да, и поныне он живет.
Их взгляды и желанья узки,
И денежный успех манит,
В природе кличкой «Новый русский»
Они помечены одни.
Глава 2.
Часть 1: порядки!
Все, безусловно, кроме действий наших,
А эти действия столь субъективны,
Что все испившие из этой чаши
Себе самим становятся противны!
Я расскажу штрихом о свадьбе этой.
Не хочется писать о свадьбе той,
О русских свадьбах писали все поэты,
И даже гений и писатель Лев Толстой.
И все ж кто полюбил мой слог
Мы вспомним все для тренировки:
Тосты, наряды женщин из тусовки;
Подарки в баксах, и билеты к турпутевке.
Отдать поклон экзотике Багам.
Все русские из «новых» были там.
Они туда за журавлями вслед летят
С начала нашей осени холодной.
За тем же видно – выводить «цыплят»
И дать потомство Родине свободной.
Для них там солнце, персонально, всходит,
Мозги им греет, бренные тела,
А вечером в лазурь волны заходит
Блеснув искрою – вот и все дела.
Забавное тут время провожденье
Им придает повадки и движенье…
***
Билеты куплены и самолет,
Захлопнув двери, готовится в полет.
С разбега, набирая высоту
Он приближает давнюю мечту.
Здесь пассажирам, и лично для повесы
К услугам молодые стюардессы.
Их словно со страниц Плейбоя
Для вас, Mon. Sheer, представили обоих.
К услугам вам улыбки, сервис дивный,
И вид их сексуальный и спортивный.
И от земли хоть оторвался ты
За деньги достучишься до мечты.
Коль баксы есть, то можно жить,
Хотя и в воздухе приходиться платить!
Большой соблазн от чтения Плейбоя
Тот час возник у нашего героя.
А так как Боинг – 2-х этажный дом,
То эту страсть успех имеет в нем.
Усталая в полете спит подруга,
Ну, словом молодая, ну жена.
Денис головку придержал, послушал –
Дыханье еле слышно от окна.
Дождавшись Серафим, когда расправит
Над спящею женою два крыла,
Тихонько встал, что бы ее избавить
От роли няньки. Страсть его росла.
Из кейса он наличные припас
И двинулся к буфету в бизнес-класс.
Здесь без задержки быстро угощали,
Сидели молча все, и выпивали.
Найдя одну из стюардесс глазами
Он стал ее упорно изучать.
Вы может, видели, иль испытали сами –
Будто на вас поставлена печать.
Затем ей улыбнулся незаметно
И угощенье предложил эффектно.
Глазами он в нее надежно впился,
Затем позвал и с ней уединился.
Не стану я описывать что там
Они творили. Что можно, добиваться,
от путан?
Свидетели мне это подтвердили!
Об этом стоит право промолчать,
Что бы эротику от порно отличать.
Н, если яркую поставить цель,
То лучше уж смотреть «Эммануэль».
***
К тому ж сегодня нравы позволяют
В полетах Эросу служить.
Особенно для тех, кто так желает
Жене своей иль мужу изменить.
Ведь стало даже притчею для всех
Американских президентов «смертный» грех:
И Буш, и Рейган, и Клинтон Билли
В полетах многих барышень любили.
А сели слухам доверять совсем
То нравиться любовь в полете всем.
Из многих летчиков знакомых и друзей,
Процентов 90, испытали трепет, сей!
И говорили: «Что за экстаз в полете,
Как испытаете, то сами вы поймете.
Там чувства буйствуют острей,
Любовь чувствительней и трепетней, и злей»!
С тех пор, как самолет изобретен
Уж сколько здесь невинности лишилось жен.
И в авиацию, я уверяю, не без причин
Стремятся тысячи, и тысячи мужчин.
***
Вот и Нью-Йорк, затем Багамы
Достигли их герои наши.
Родным послали телеграммы
Пьют виски, греются на пляже.
Здесь их любви настал расцвет.
Сюда в мечтах вернуться б через 10 лет
И жить, свыкаясь много, много лет.
Но все хорошее кончается быстрей,
Чем все трагичное и грустное ей-ей!
И вот вернулись вновь уже домой,
И потревожили родителям покой –
Решив открыть ночной здесь клуб и бар,
Салон для женщин, почти что будуар.
В угоду вкусам и почету для -
При баре дискотека с января до декабря.
По замыслу тот клуб должен давать
Прибыль в наличности такую,
Что б часть ее, укрыв, не облагать
При этом почти, что не рискуя.
Но у Дениса в этом клубе
Вдруг появились тайные подруги.
Он принял барменшей красавицу одну,
Ее я видел и не смог заснуть.
Она настолько красотой блистала,
Что даже этого сама не замечала.
Это естественно, как воду пить,
Или дышать, не замечая сложности процесса.
И это призвано любого покорить,
Без эрудиции, этикета, политеса.
Ее характер мобильный был такой,
Что по душе мужик ей был любой:
Будь только щедрым гонорар;
Нет лучше качества – товар!
Без предоплаты в лихое наше время
Она не подняла б с подушки даже темя.
С ее приходом в клуб расти, доходы стали,
Как тесто свежее. Но на крутых дрожжах.
Денис не уважал ее вначале,
Но зародила она в нем животный страх:
Имея нрав стервозный и характер
Прямой, как при казарме плац.
Она ему сказала: «Ire vater»
Не будет рад, что-нибудь, узнав про нас.
При этом ловко умолчала, что отец
Один из многих воздыхателей ее.
Скажи честно, но кто ж теперь подлец,
Она, иль это извините, мужичье?
Такие вот дела у нас повсюду
Примеров тысячи. Я раскрывать не буду!
***
Как бередит воспоминанье
Тот ностальгический мотив.
Порывы ветра, с завываньем
Концерт Вивальди заглушив,
Что будят в памяти твоей
Всю красоту ушедших дней.
Но память не вернет назад,
Живыми красками рисуя,
Волнующий и долгий взгляд,
Что вообразить себе рискую
На помощь творчество призвав,
И благородный, добрый нрав.
На золото осенних листьев
Синиц и стайка воробьев
С веселым гомоном садится,
А солнце золотит покров
Еще зеленых тополей,
Укор ушедших летних дней.
Ну, здравствуй! осень золотая!
Селянам щедрая пора.
Шагает дерзко детвора
Туфлями листья заметая.
Видно до школы по пути
Под шорох веселей идти!
Октябрь стремительно свершит
То, что намечено природой.
Лишь ели, сосны и самшит
Все зеленее год от года.
Снег вновь устроит свой покров
Подкинув тему для стихов.
Настала долгая зима
Пора для бизнесменов деловая.
У северян расчетливость ума
От зимних дел, мне кажется, такая!
Но как же жизнь сложилась у героя,
Коль автор выделил - его пометила судьба?
Есть определенный интерес, не скрою,
Он «новый русский» и видно не слабак?
Все атрибуты: вид самодовольный
И обязательно трехсотый «Мерседес»,
О них десятки анекдотов вольных
Про … в пиджаках малиновых повес.
Они повсюду с мобильным телефоном
Вдруг замирают словно птица, на ходу,
Звонят партнерам и знакомым,
Кричат, шокируют прохожих и толпу.
Окружены, девицами с ногами,
Что от ушей растут, все говорят.
Впрочем, картину эту видели вы сами,
А намереньями благими, мостят дороги в ад.
Конечно, жизнью он живет красивой,
Но как тогда живет его семья?
Не раз мне приходилось повидать слезливый
Конец «счастливого» такого бытия.
Глава 2.Вызовы.
Часть1. Анализ.
Вступая в новый век, который
Нам Нострадамус предсказал,
Под сенью всей науки новой
Мы тщетно ищем идеал.
Все потому что в век ушедший,
Тельцу златому подчиняясь,
Мы заложили душу в вечность.
Как научил нас черный князь.
И, обложив себя дарами,
Твореньем рук, да и ума,
Все думали: «Господь наш с нами»
Ошиблись. Тут пришла чума!!!
Чума Россию заточила
И заковала в кандалы,
Людей враждою разделила,
Все стали агрессивны, злы.
Взамен былого уваженья
Пришли и зависть и презренье.
Цена на жизнь низка вдруг стала,
А водка вновь подорожала.
Тщеславие овладело нами,
Опутав крепкими цепями.
А это страсть сильнее всех:
Любой ценой, лишь бы успех!!!
Хоть человечество прорывы
Сумело к звездам совершить,
А так же атом разложило,
Что бы природу покорить.
Но все открытия с тех пор,
Как спасся от потопа Ной,
Как бы хранят ему в укор
Характер скрытый и двойной.
И потому наук размах,
И достиженья технологий
Лишь порождают новый страх,
Как говорят: «побойся Бога»!
И от того прогресс духовный
Был на задворки отнесен.
Мы потеряли, безусловно,
Душой отстали от времен.
И разнеслись по всей планете,
Распространились силы зла:
Болезни, голов в целом свете,
Вершатся темные дела.
Живя в сей, век противоречивый
Я весь желанием проник
Порассказать об этих силах,
Переложив на наш язык,
Все мысли те, что жизнь вложила,
И что от Бога нам даны
Вразрез с усильем сатаны.
***
Пришедший к власти новый класс
По сути весь возник из старых –
Вождей, партийцев, кто сейчас,
Встал у руля, покинув нары.
Ну, словом. Лондонский коктейль:
В один сосуд вся нечисть слита.
Когда-то был Полишинель,
Теперь они уже элита.
В начале всех нагрел Чубайс.
Он ваучер придумал славно
И за бесценок в один час
Забрал все денежки у нас.
И кончил, в общем, не бесславно.
Возник хозяев мощный класс
О нем поведаю сейчас.
За десять лет они такую -
Повсюду развели разруху,
Что оценить я не рискую
Паденье вниз не хватит духу.
Вся экономика скатилась
До уровня шестидесятых,
Страна морально опустилась
Под руководством супостатов.
Их власть и сила, как котят,
Настолько сильно оглушила,
Что оглянуться не хотят,
Кого там жизнью придавило.
И кровь не насыщает их гордыню,
Как влага Каракумскую пустыню.
За десять лет наш новый класс
В Чечне войны две развязал.
Как видим, пыл военный не угас
У тех, кто не служил, не воевал.
Они к любому человеку равнодушны,
Им на чужую гибель наплевать,
Бумажке лишь зелененькой послушны,
За баксы можно их купить, затем – продать.
За барыши два дюжих молодца
По сводке удавили родного отца.
А городе, другом, случилось хуже:
Жена за баксы заказала мужа.
Таких примеров можно сотни привести,
Но мне не к чести сеть интриг плести.
Увлекшись проблематикой, не скрою,
Что упустил нить рассужденья о героях.
Вы говорите, что мужчина странен,
А женщина еще, мой друг, странней;
Как ум ее беспечен и жеманен,
Как много разных прихотей у ней.
Ей трудно преодолеть тщеславье
Одну из самых пагубных страстей.
Сегодня взор ее любовью затуманен,
А завтра – зимней вьюги холодней.
Как убедить ее, чем вооружиться?
И можем ли на что-то положиться!
Как помнится, что со дня совместной жизни
Герой нашел свой отдых в «крутизне»
Что б эффективно выглядеть из вне.
И дни его катились как в тумане:
В разврате, пьянстве и сплошном дурмане.
А что его вторая половина?
Напомню Настя ее имя.
В ее руках руль лимузина,
Она с друзьями благородно, чинно
То в сауну, то в бассейн, то на массаж.
Весь день ее расписан, каждый час.
И ласки, что б не ждать от мужа своего,
Мужчину в лоске полюбила одного.
Так лучше, чем найти забвенье в пьянстве,
Или в столь модном ныне лесбиянстве.
Хотя до этого случался грех
Искать от дамочки одной таких утех.
Ее сама нашла подруга Саша,
Средь лесбиянок говорили: «гордость наша».
Тот, кто вздыхает зимнею порою
О будущей весне? Кто планы строит…
Тот, кто во сне вдыхает запах трав,
Еще зимой он счастлив и даже прав.
Живя иллюзией, любой бывает уязвим
Сны забываются? Как благовоний дым.
Он появился перед ней внезапно,
Стеной тумана – словно перед бурей.
В том не было лукавства, иль обмана.
Отрекомендовался коротко он: Юрий.
С тех пор идиллия их ход дала такой,
Что оба потеряли свой покой.
И так всю зиму длинную они,
В угаре счастья, не считали дни.
***
За окном идет весенний дождь,
Пасмурное небо, снег синеет.
Чай с вареньем, думаю я, все ж
От тоски и холода согреет.
Стихли голоса и гомон птиц.
Под дождем нагие спят березы.
Редкие прохожие без лиц,
Второпях, как близнецы похожи.
По глоточку чай зеленый мой,
Оживляет душу и тревожит.
Хорошо капель звенит весной
На оркестр гармонией похожа.
Пригублю пиалу с терракотой,
В ней душистый остывает чай.
Отступают бесконечные заботы
На душе покой, а в мыслях рай.
За окном машины и такси
Обливаются дорожной лужей.
Прибавляет чай душевных сил,
Стягивая мысли в узел туже.
Ветер свистом оглашает высь.
Ложечкой варенье, в раздумье, зачерпну.
Чай в пиале не успел остыть,
Я его с вареньицем глотну.
Весенние лучи уже пригрели,
Тепло волной стремится в высоту.
И соловей волшебною свирелью
В душе рождает, светлую мечту.
Ручьи и паводки как будто отзвенели,
Оставив борозды и разрушенья.
Сережки светлые березы приодели
И сок пролили, словно слезы умиленья.
Людей утешьте милые березы
И наградите взоры зеленью листвы.
Пусть чувства эти вызывают грезы
А сами чувства непорочны и чисты.
Уже набрали свой бутон тюльпаны
Смущая редкостной весенней красотой.
А от цветов сирени воздух пьяный,
Разлился ароматом и мечтой.
В полях кипит весенняя работа
И зелень озимых все оживляет.
Все знают - эта повседневная забота
Всю зиму кормит человека и питает.
Спасибо тем, у кого потны спины,
Кто бережет сегодня каждый час
Луга пестреют от пасущейся скотины
Все это радует и возбуждает нас.
Ученики лужайку оседлали,
Расставив ранцы, стали бить футбол
Болельщицы их криком поддержали,
Когда они мячом забили гол.
Герои наши тоже повзрослели
Вернемся к ним,
что б быть поближе к цели.
Глава 2. Семейная трагедия.
Заискивать Денису не случалось,
Другие все заискивали в нем,
Его природа всем в глаза бросалась,
Пылкий взор всегда горел огнем.
В нем обаянье явно состоялось…
С одеждой он в гармонии всегда.
Но в этот раз весной пришла беда.
Случилось это поздно ночью –
Весною молодежь активна очень.
Денис с одной тусовки уезжал.
Он был нетрезв и кажется, устал.
Когда подругу детства увидал.
«О, черт меня возьми» - беспечно он сказал.
Она подъехала к коттеджу с незнакомцем
И тот ему не нравился совсем.
Он пожалел, что родился не японцем,
Где каратэ избавит от проблем.
Он в юности имел зеленый пояс,
Мелькнула мысль: «ну, этого я съем»!
Хотя в душе скользнула все же боязнь.
Не дай мне Бог еще других проблем.
Но напоролся на отпор серьезный,
И сам затем просил прощенье слезно.
Все потому, что этот человек
Был в тех структурах, где всему обучат.
И если бы упал в то время снег
Он выглядел значительно бы лучше.
Дениса бил недолго, но умело
И тот пощады сразу запросил.
В разборках быстро время пролетело:
Виски, коньяки водка - сколько сил;
Они подробно обсудили дело.
И Юрий вдруг своей подруге позвонил
Об одолжении просил он, извиняясь,
Поужинать он вместе предложил,
Настя ответила, согласьем не стесняясь.
И зная, что Дениса дома нет –
Он занят в клубе больше суток глубоко -
Предложила перенести банкет
В коттедже, где спрятаться легко.
И вот они уж мчат порой ночной
На встречу одинокие машины.
Денису, что-то кажется? Постой!
К его коттеджу подкатили шины.
И к «Мерседесу» Юрия в ночнушке,
В манто из норки скользнула наша душка.
Она всегда так раньше Юрия встречала:
В машине поцелуи для начала,
Потом фуршет и плаванье в бассейне,
А там, в воде, другие приключенья…
Денис от горести, увидев это, вскрикнул:
Увидел Настю, головой поник;
Она его, узнав, вся задрожала,
И испустив рыданье, убежала.
Для Юрия предельно стало ясно,
Кто этот тип, что угощал потрясно.
«Ну, вы тут разбирайтесь, я поехал»
-Сказал он, разворачивая «Мерс».
И укатил с веселым, громким смехом -
От возбужденья, сотрясаясь весь.
Прилила кровь к глазам Дениса
И ревность разожгла огонь Нарцисса.
Он быстро разыскал свое оружье,
К жене зашел жестокий, ей чужой.
Но что-то отвлекло его наружи
Страх шевельнулся липкий и слепой.
Он, как и прежде слушал ее рыданье,
Что возбудило жестокость и желанье.
Не то желанье, что единит супругов,
Смертельная ненависть лишь друг к другу.
Он руку поднял и пистолет приставил,
Чем страх и слезы лить ее заставил.
Но вдруг в двери внезапно зазвенел звонок.
Он быстро заглянул в глазок,
Установил предохранитель и спустил курок.
Уж таковы в том требованья правил.
У дверей коттеджа стояла посреди двора
Его любимая и старшая сестра.
Давно не виделся Денис наш с ней,
И тем свиданье оказалось вдруг ценней.
Он понял, что судьба его другая
И пропустил сестру вперед, дорогу предлагая.
Договорившись с Настенной вместе
Сестру Дениса встретили по чести.
И больше не обмолвились не словом
Об обстоятельствах трагичных и суровых.
Я рад за них, Пусть будет то, что будет,
Пусть их Господь, за их грехи осудит.
Все в жизни лгут, но смело лжем не все мы.
Вот женщины, они умеют лгать
Так безупречно, сладко и красиво,
И, правда в их устах – так же бледна и лжива!
Глава 3. Реформы.
Часть 1. Гримасы истории.
Минуло 10 лет с тех пор, как с танка
Боря Ельцин все перечеркнул.
Всю жизнь перевернул он наизнанку,
Хотел скакнуть к прогрессу, не скакнул!
Скачки такие сделать многие пытались.
К чему все это только привело?
Как плугом все вокруг перепахали
А что посеяли, увы, то не взошло.
Да и теперь восприняли все тихо,
Одобрив бойню, иль держа нейтралитет.
Поэтому жестоко так и лихо
Расстрелян был Верховный наш совет.
И зная, что никто не пикнет даже,
Власть приказала танками палить.
Не мыслимо ведь даже говорить:
Как в комедийном странном эпатаже;
Парламент сдался. Захотелось жить.
Жизнь сделалась с тех пор невыносимой,
Одни разбогатели - все у других забрав.
История страшнее Хиросимы,
Хотя по-своему здесь каждый в чем-то прав!
***
Но закатилась звезда временщика:
Он дважды избирался президентом,
До селе всенародным был, пока
Сам не ушел, воспользовавшись моментом.
Он знал, что филантропию у нас
Сменяет мизантропия подчас.
Убил тем самым зайцев двух:
Все льготы сохранил себе былые
И опровергнул порожденный слух,
Что иммигрировать желает из России.
Теперь уж нет его - покоится давно.
О мертвых мы никак, какое б не было…
На отдых он ушел ничуть не посрамленный,
Только от роскоши изрядно утомленный.
При том приемника назначил величаво,
Которым ныне все довольны мы по праву.
Так кто же стал преемник долгожданный,
Который в сознании давно,
Как молодой семье первенец желанный,
Теперь все его знают, но…
В тяжелый час суровых наших буден
Мы узнаем, от удивленья замолчав.
Что говорить? Им стал Владимир Путин
Астрологов догадки оправдав.
Вначале испугались - не потянет
И наломает столько разных дров.
Засомневались – диктатором вдруг станет?
И сколько снова полетит голов?
Он ждать не стал сентенций лицемерных,
За дело сразу принялся, узнав,
Что терроризм – вопрос один из первых,
Он главной для страны помехой стал.
Он с армией в Чечню принес свободу
И террористам там урок был дан,
К прогрессу путь открыт чеченскому народу.
И лидер теперь там - сын Кадырова - Рамзан.
В стране, где террористы всех мастей
Насилье насаждали с рабством диким,
Создан поистине культурный Колизей,
Народ почувствовал себя умелым и великим.
Своим подходом к завершению войны
Мы руку помощи населению подали.
Бандиты были в ней побеждены,
Героям вручены медали.
***
Подход к проблемам трудным этим:
Серьезно, деловито, стойко, но
Не все им будет, верно учтено,
И это все, конечно, мы отметим.
Ему все лидеры расставили тут сети.
И стали ждать, как муху паук ждет,
Быть может, муха ненароком упадет.
Но мудрствуя, лукавя, выжидая
Они не стали проблемы те решать.
Есть все так черта у нас такая,
Когда свершим дела – виновных всех прощать.
Они ошиблись… Есть такая стенка,
Проблем возникших новая стена.
О них, когда-то говорил Доренко
Обозреватель. Теперь грош ему цена.
Как просветил нас Зигмунд Фрейд:
Любовь слепа, ничем не объяснима.
Включите на компьютере тот сайт
И вам представят все от сотворенья Рима.
Героев наших прежние события,
Как видим, не лишили прежней прыти.
И потому, война, и выборы и смерть
Инстинкт любви все ж не смогли стереть.
Хотя любовные утехи их, как реки
Не пресекутся более во веки.
Не оформляя без нужды развода,
Их поглотила полная свобода.
Для Насти тот разрыв, сперва,
Стал, как трагедия Шекспира, в самом деле.
Оправившись от этого едва,
Она пустилась в прежние пределы.
Ее поступки любовник - Юрий оправдал
Встречаться с ней, теперь открыто стал.
И к возмущенью всех родных она
В квартиру Юрия была поселена.
А Юрий, как и прежде, был для нее загадкой,
Прищур надменный, взгляд то злой, то сладкий.
Своим коварством он пугал ее, страшил,
Сначала приближал, потом вдруг отдалил.
То дома был безвылазно, то исчезал бесследно,
То бриллианты сыпал он, то жили очень бедно.
Шли слухи, что он где-то содержал
Игорный дом с любовницей капризной.
Что нелегально нажил капитал
И отмывает деньги, играя в честный бизнес.
Но Настя думала, добьется своего:
Посредством чувств, терпения, заботы,
Но так и не добилась ничего;
Ведь сутенеры в жизни то же идиоты.
Ошибка в том, что даже интеллект,
Как и любовь теперь уже товар.
Кому-то нужен бизнес план, проект,
А кто-то получает гонорар.
И потому кто был без интеллекта
В условия такие помещен.
Он никогда уж не достигнет это,
И будет лишь по настоящему смешон.
Кому-то терем для любви, а кому шалаш.
Юрий «концерты» Настины три месяца терпел.
Сорил деньгам, затем вдруг сразу охладел.
Таков уж джентльмен двуличный наш.
И за сои долги отдал ее другому.
С тех пор ее видали на тусовке
Среди богемы и криминальных лиц.
Потом она вообще сидела долго дома.
Потом жила в ободранной хрущевке,
В подвале видели ее лежащей ниц.
Потом следы ее все потерялись.
Никто не знает, где она живет,
А у родных лишь фотографии остались
И неоплаченный в отеле счет.
Продолжение 5. Поэма о «новом русском».
Зеленью, зимою, каждый удивится.
Расплескался елей цвет, слепящий всех,
Лишь пожатие согреет, но не рукавица
Вызвав в благодарность чистый смех.
Как же дни, зимою, медленно идут!
На снегу играет, желтая синица.
День морозный, солнышко искрится.
Снегири, как яблоки, алеют там, и тут.
Иней на деревьях. Елка молодая,
Словно праздника беспечно ожидая,
Удивляет грациозной красотой
Лишь зимой, средь снега, понятой.
Чьи сапожки по снегу скрепят?
Оживленно, обсуждая, где их ждут,
Где и кто, их встрече будет рад,
Веселясь, девчушки в магазин идут.
Иней на ресницах в помещеньях тает.
Шубки их покрылись капельками влаги,
Как росинки, летом, на траве в овраге,
Как цветы в саду, их щечки полыхают.
Так весной тюльпаны красные цветут.
Колли по снегу волнуется, гуляя,
Носом тычет в снег, то лапкою играя,
Взглядом умных глаз, охватывает это -
Торжество зимы, мороза, света!
Хорошо, уютно чувствовать зимой
Красоту природы- матери родной!
А где же наш герой неугомонный?
Где нам искать шкодливые следы?
Каким же идолам коленопреклоненный,
Угодливо склоняешь выю ты!
Он поклоняется отнюдь не богу.
Жрецу дельцов спешит он на подмогу
Помощником его такой завзятый хват,
Торгует нефтью он уже и сказочно богат.
Стал скуп и скареден, увы, до мелочей,
Груб с персоналом и высокомерен,
Охоч до спекуляций и грязненьких затей,
Хотя труслив и не совсем уверен.
Любовью пользуется только лишь за плату.
«Так безопасней» - близким говорит.
Он мог себе позволить, человек богатый,
И на себя он может деньгами сорить.
К скупым неприменимо сожаленье;
Воздержанность классическая их
Считается за честь и украшенье
Всех «новых русских» и множества других.
Как у бедняка почти, что нет врагов ей-ей,
Так у богатого в помине нет друзей!
Чего бы он не делал – все равно!
Как высший принцип – только накопленье.
Какому же глупцу разрешено
Назвать безумством это увлеченье!!!
Черты героя нашего теперь
Безумно изменились - это так.
Но он приятен и совсем не зверь,
Чуть замкнутый, как бы прикинутый простак.
О молчунах, уж так гласит пословица,
Что в тихом омуте и черти водятся.
Итак, труды его все ж увенчали
Большим доходом, жизнью без печали.
Ведь всем известна русская печаль:
Нет денег, выпить хочет и жаль…
Вот от этого и Плюшкины у нас
Не только в «Мертвых душах» - рядышком подчас.
Такой вот Плюшкин стал теперь Денис,
Еще один нормальный русский «шиз».
Он жизнь ведет размеренно теперь,
Спит до двенадцати и в офис приезжает,
А там уже торги и канитель:
Договора, контракты - размеренная жизнь такая!
Часов до двадцати. Потом без слуг
Здесь остается очень узкий круг:
Хозяева и гости, но из тех,
С кем говорить и выпить-то не грех!
А к полуночи те, кто здесь бывали
В казино на ужин поспешали.
При казино работал ресторан
Там оценил шедевры кухни не один гурман.
Что б веселиться на все сто процентов
С собой везли смазливых референтов.
Люд деловой давно прикинул, братцы,
Что женщины – наше главное богатство.
Преступный бизнес, как они нам пиццу
Организовал поставку женщин за границу.
Кто был в борделях вольно, иль невольно
Остался нашим сервисом, доволен.
Часть 2. Развязка.
Как все в России, этот самый бизнес,
Построен на обмане и слезах.
А впрочем, при таком капитализме
Давно повсюду управляет страх.
Безденежье, безудержный рост цен,
Стагнация, паденье производства,
И безработицы коварный плен -
Страшнее не придумаешь уродства.
Отсюда не востребованость многих,
А молодежи - в первую главу…
И потянулись челноки в дорогу:
В Китай, и в Турцию, а большинство - в Москву.
И развелось повсюду агентств по найму,
Работников для богатых, сытых стран;
Официанток и уборщиц, часто тайно
Везут, как будто, на работу в ресторан.
Им, прибывшим, без денег, без гражданства –
Дорога в стриптиз-клуб, или бордели.
Побои, жизнь-рабство, просто чванство -
Отцы и братья для того ли девушек радели.
Сколько там красавиц длинноногих,
Как рабыни за помои прозябают.
Есть правительство. Мы знаем из них многих,
А они об этих людях то же знают.
Почему страданье части нации
Не защитят правозащитные организации?
***
И в одном из Гамбургских борделей,
Замаскированных, среди отелей.
Рядом с ночным клубом и рестораном
Настя год работала путаной.
Е теперь, конечно, не узнать,
На ней оставила судьба печать:
Одежда соответственно занятью,
Павлиний цвет, коротенькое платье.
Каблук высокий и открыта грудь,
Таких вы видели когда-нибудь?
Но как здесь оказалась героиня?
До сей поры это секрет для нас.
Жизнь драматична поворотами своими,
Не знаешь завтра, что будет, подчас.
Как говорили древние – мы верим им –
Пути все в мире ведут лишь в Рим.
Неизъяснимым для родителей путем,
Не бедных, в общем-то, людей богатых,
В германскую Баварию в наем,
Минуя все таможни и преграды,
Добралась наша Дульцинея.
Мы ничего, конечно против, не имеем,
Но где ж контроль, мораль и этикет,
И почему нет страха на запрет.
Попав в бордель без денег и гражданства,
Она впадает в бытовое пьянство.
Но Ганс – смотритель заведенья
Избил ее и изнасиловал для удовлетворенья.
Он был жесткий и свирепый зверь,
Настя боялась его больше всех теперь.
Он сам распределял для них клиентов
Без всякого стыда и сантиментов.
В борделе том девиц было немного.
Их в страхе всех держал смотритель строго.
Там были немки Марта и Лаура,
Эстонка Лима и белоруска Шура,
Две чешки, сербка и полячка:
У этой грудь, как у Памеллы – здоровячка…
Сначала их она не знала имена,
Затем тихонько познакомилась сама.
В том заведенье дружбы просто нет
И всем предписан равный этикет:
Они садились в баре, пили сок
И ждали пригласительный кивок.
Клиент вносил вначале полцены,
А уходя, остаток, что заведению должны.
Но коль клиент, не расплатившись, уходил
Так значит – кто ему не угодил?
Разбор всегда за это был крутой,
Ганс больно бил того, кто был тому виной.
Для этого он брал дубинку из резины,
Бил по спине. По бедрам, как скотину,
Но что б разборок не было совсем
Работали с энергией, на зависть всем.
Но даже в этом заведенье жутком
Есть место смеху, и слезам и шуткам.
Настасье помогала больше всех Лаура,
А веселила и смешила Шура.
Они втроем переводили дух,
И выпивали втайне от подруг.
Чтоб не случался разный недогляд
Поощрялись тайные штафирки и доклад.
Кто был таким, тому доплата в марках,
Прощали выпитую за работой чарку.
И даже в этом страшном механизме,
Что дьяволом, быть может, заведен,
Где философия, подобная монизму,
Таков был дом, где правил Купидон.
Хоть слал он луком баксы, а не стрелы,
Тому, кто действует в любви умело.
***
В начале, когда за героиней
Имелся незначительный должок:
Об этом случае, она и ныне,
Невольно вспоминает, как урок.
В тот день, когда ее конкретно сальдо
Давало положительный эффект,
Ей повстречался испанец Рональдо
И предложил поездку тет-а-тет!
Поскольку в правилах, негласных, заведенья
Все «тайное» творилось без сомненья.
И несговорчивости уступала лесть,
Когда мошна крута, и деньги есть.
Они поехали в тот день в машине
В сопровожденье еще трех авто.
Роскошным автобаном по равнине
Куда? Из них не знал никто!
Минули Альпы вдоль границы
И к побережью взяли курс.
За шесть часов они уж были в Ницце,
Не исчерпав веселый свой ресурс.
Невдалеке от побережья моря
Остановился сей большой кортеж
У парка, что в красоте с волнами спорит
Стоял роскошный мраморный коттедж.
Здесь в климате средиземноморья,
Где воздух ароматом напоен,
Где волны с соленым ветром спорят,
Все слуги видели, как был в нее влюблен:
Рональдо - хозяин и владелец дома он.
И у коттеджа, прямо на лужайке
У пальм высоких и посадок роз,
Он прямо за столом за дивным завтраком
Свое признанье Насте произнес.
Светило солнце и кричали чайки,
Но только, к сожалению, она.
Сглотнула слезы, что катились стайкой,
Но слову своему была верна.
Хоть ей и нравился испанец родовитый,
Галантный кавалер, причем сеньор,
Она боялась семьи их именитой,
И то какой она для ней позор!!!
Поэтому через неделю ровно,
Как бы Рональдо Настю не любил,
Убитый горем, и от обиды черный –
Ее на поезд в Гамбург проводил.
***
Как видно этот случай Рубиконом,
Иль нитью красной стал в ее судьбе.
Оформилась она по всем законам,
И стала много зарабатывать себе.
Как видно гранд ее поистине прославил,
Рекламу ей хорошую составил!
Из всех путан, наиболее эротических,
Она круг имела свой - классический.
Напомним за спиной университет,
Ей было чем составить тет-а-тет.
К ней присылали, самых именитых,
Имеющих, и власть, и интеллект,
Иль просто состоятельных и сытых
Без слов сомненья подписывающих чек.
Они в беседе с ней в уединенье,
Иль в сексе находили наслажденье.
Ее престиж так вырос, что она
Была уже свободна и вольна.
Жила все время в «люксе». Сутенер
Работы предлагал только на выбор.
И как-то на мобильный телефон,
Уж ближе к вечеру, ее побеспокоил он.
И просит гостя из России он принять:
Богат, приятен – лет двадцать пять.
И будто черт, иль кто иной подлез,
Сначала отказала наотрез.
Затем махнула: «Бог не выдаст,
а свинья не съест».
Профессионал и в Африке всегда профессионал.
Футбол то будь, иль теннис, иль хоккей
Готовится он выше всех похвал.
И если платят – будет все о,кей.
Она назначила им встречу в ресторане,
Что бы из номера спустится к ним.
Переоделась после массажа в бане
И приступила к волосам своим.
Она была искусной визажисткой,
И за собой следила – высший класс.
Подумала: «закрепим волосы. Не низко?
Подкрасимся! И если что? Нет, не узнают нас!
Одев роскошное, вечернее платье,
Она взглянула, мельком на себя.
Из зеркала смотрела фрейлин Настя,
Так называли клиенты все любя…
Она отлично знала эти вкусы,
Их интересы и вопросов круг.
Была игрива с юношей безусым,
А тех, кто в силе, захватывало дух.
Приятный разговор она умела
С богатыми клиентами найти.
Со знанием исполненного дела
Садилась ужинать всегда часам к шести.
И даже утром с нею расставаясь,
Ей все платили щедро от души
И назначали встречи по-английски, не прощаясь,
Уж больно эти встречи хороши.
По лестнице из дорогого люкса
Она спустилась к ресторану вниз.
Его увидела и потеряла чувства.
Там с сутенером ждал ее Денис!!!
Поэма: о « новом русском».
Глава 1. Кто они?
Часть первая: накопление?!!!
Предвидя ваш вопрос конкретный.
О ком в поэме будет речь,
Мой добрый друг, мой друг бесценный,
Хочу тебя предостеречь:
Речь о конкретном человеке,
Соединившем все в себе,
И эти строки…кои вехи;
Подобны чьей-нибудь судьбе.
Все познается на примере.
Но этот взятый наш пример -
Не дополненье к старой вере,
Он прозаичен, даже сер.
***
Итак, герой сей, был моложе.
Чем тот, кто пишет этот стих,
Имел достоинство. И все же
Он отличался от других:
Умен, был краток, очень тих.
Своих родителей достойных
Он, несомненно, уважал.
Они еще, с времен застойных,
Скопили средний капитал.
Касаясь, черт и поведенья
Могу добавить лишь одно:
Средь коммунистов, без сомненья,
Куда вело их заблужденье,
Они смотрелись как пятно.
Приятным отдыхом для них,
Являлось милое общенье:
Власть предержащим угождать,
Предложив льстиво угощенье,
И тихо мирно за столом,
Поговорить о том, о сем…,
А между делом молвить слово…,
И дело вроде бы готово.
Такой вот милый пустячок –
Кому-то следует звонок:
«Иван Иваныч, дорогой!
Я от Васильева, я свой!»
И так тихонько и бесшумно,
Все быстро делалось и умно.
И потому они владели,
Но, в общем, всем чего хотели.
А перестроечный росток,
Не захватил оных врасплох.
Советом сведущих друзей,
Сбербанку все не доверяли
Все деньги в долларах держали,
И драгоценностей музей!
***
Поэтому бум обнищанья,
Коснулся их чуть-чуть, слегка,
Но мудро, сохранив молчанье,
Что их минуло обнищанье.
Что будет завтра, а пока…,
Лишь, переждав, непониманье,
Что очень важно для рывка,
Достигли благ и процветанья.
Их сын и дочь, все ухватив,
Вписались в рыночное действо,
Короче, все-то это семейство,
Познало новых сил прилив.
Они в князья преобразились,
Им стало даже не хватать,
И в родословной своей роясь,
Пошли опричников считать.
Пусть не опричников, но все же
Кровь благородную «нашли»
И сочинили, как могли,
Историю, та, что похоже -
На полуправду, полуложь,
А впрочем, как их тут поймешь?
***
Дворян уже так много стало
Теперь в родном краю у нас,
И потому верну к началу
Наш интригующий рассказ.
Так кто он? Наш герой сегодня!
Тихоня князь иль негодяй?
Кого извергла преисподняя
Провозгласив: где он – там рай!
Молоденький совсем мужчина,
Само собой не светский лев,
Судьба нашла ему дивчину,
Он полюбил – вдруг обалдев.
Его конечно ободрила
Эмансипация ее.
Он понял, так судьба решила…
Изжив сомнение свое!!!
Как же зовут того героя?
Что имя значит у него?
Денис – я от читателя не скрою.
Фамилия не значит ничего.
Их для примера можно сотни,
И тысячи других назвать.
Но мы поэты, а не сводни
У всех ведь есть отец и мать.
А мы продолжим свою повесть,
Что бы героя показать!
Часть вторая: юность.
Он был не то, что совершенство.
Нет, он конечно не владел:
Знать языки для всех блаженство,
И счастлив тот, кто сам сумел.
Как выгодно, в наш век ревнивый
Иметь через язык успех:
Но серебро для говорливых,
А злато вовсе не для тех.
Оно ведь любит молчаливых!!
Недаром еще в прошлом веке
Известна книжка нам одна,
Об очень схожем человеке,
Да, это «Горе от ума»
Нет! Нет! Конечно же, не Чадский,
Он и сегодня нелюбим,
Все потому, что любит, сладкий,
Отечества родного дым.
Но… тот другой он без изъянов
Хоть молчалив, но так умен.
Его фамилия Молчанов.
В него герой наш воплощен.
Тут, ясно, есть одна поправка,
Ведь век минуло с тех времен,
Но та ж манера (может кратко)
Поговорить о том, о сем.
Все тот же голос и движенье
И те же речи. Вот талант!
Чутье собачье и везенье,
Уж точно этот хват – не франт!
***
Родных он радовал со школы,
Нетрудно это все понять -
Учителя ведь поневоле
Должны оценки выставлять.
У них случаются проблемы,
Как, впрочем, у людей других,
Но есть решенье у дилеммы –
Родители решали их!!!
Ему с лет юных тет-а-тет…
Из всех повес его двора,
Был у подруг приоритет,
Но тут пришла его пора:
Он по традиции беспечной,
А может быть и временной,
Чреды избранниц бесконечных,
Решил обзавестись одной.
Никто сегодня и не ропщет,
Идет уж двадцать первый век:
Век бурь, век неизвестный, в общем;
Ему подвластен человек
Средь бурь свершенных революций,
А их в России уже четыре:
Различных в совершении функций;
Таких, не знали в целом мире.
Одной лишь только не случилось,
Быть может самой тривиальной,
То, что в Европе завершилось.
Ну, да - той самой сексуальной.
В Америке сие случилось:
Лет тридцать, иль тридцать пять назад.
У нас задержка получилась,
Чему я, несомненно рад.
Ведь революции у нас
Страшней цунами во сто раз.
***
Герой в делах революционных
Конечно, не из первых был
Но, безусловно, просвещенный,
И женщин истово любил.
Когда ему 16 было,
А кровь в то время так бурлила.
Он ждал, когда на рождество,
Обычаю, отдав почтенье,
Родители махнут в село.
Где съезд родни и угощенье.
В их доме этажом чуть ниже
Жила красавица одна.
Ее хотел узнать он ближе,
Так как давно лишился сна.
Ее в том доме близко знали,
Как жрицу добрую любви.
И попытаться предлагали
Его друзья и визави.
Так вот однажды у подъезда
Ее внезапно повстречал.
Денис, вдруг понял, что он бездарь,
Отказ так резко прозвучал.
И встретив взгляд недоуменный,
Он осознал, что он слизняк.
И надо было бы не так,
Союзник нужен ей степенный,
Любовник, крез, а не дурак.
С тех пор прошел один лишь год
И вдруг встречи захотел,
Что б может ее понять и юных дев
К ней вел однажды хоровод.
Но должен вам признаться я,
Что б, отдалить его однажды,
Смеясь, как злобная змея,
Высокомерно и вальяжно,
Что б он остался с носом вновь,
Поняв, ее словесный яд
Убить желанье и любовь.
Она сказала: «мальчик мой,
У вас наверно помутненье?
Случилось что-то с головой?
Вон у подъезда сколько тени!
Нет! Лучше шли бы вы домой!
А впрочем, тень в саду у дома
Скамейка там, что вам знакома,
Хранит прохладу и целит
И вам здоровье сохранит!»
Хоть ядовитое семейство
В сознании рождает страх,
Житийное, немое действо,
Печать легенды на устах.
Оно не вино, как Эзоп в Элладе,
Хотя за яд находится в накладе.
Сказав все это как во сне,
Она закрыла дверь в стене.
И он остался средь подруг
Сердит и несказанно глуп!
С тех пор он, как благословенье,
Не мог забыть это мгновенье.
И жил, как все друзья его,
На деньги папы, ничего…
***
По праздникам друзья порою,
Найдя подруг для тет-а-тет,
В лесу с любовною игрою
Открыли свой университет.
Родители знать не могли,
О тех проделках дорогих.
А сели б знали, сберегли б
В глубокой тайне дела их,
Верша дела темнее тех,
В них видя, денежный успех.
И случай тот – все просто так -
Восприняли, как жизни знак.
Без всех хлопот и проволочек.
Денис пошел в университет.
Гордился папа – их сыночек
Уже вступает в «высший свет».
Все было для него успешно:
Учеба, бизнес, и друзья,
Одно его смущало честно:
Любовь беспечная своя.
Он видел в ней лишь наслажденье
И все пытался взять себе,
При этом подавлял презренье
К своей единственной в судьбе.
Быть может прежние подружки
Смели все чувства у него.
Бывают и такие души,
Что им не надо никого!?
Случилось как-то ему вместе
С невестой праздник проводить,
Но тут друзья пришли к невесте
И он решил их проучить.
Молчаньем он умел любого
До паранойи изводить.
И выждав только их ухода,
И разговор незавершенным.
Спросил ее холодным тоном,
Причем цинично и взбешенно:
Откуда она знает этих
(С издевкой сказано) «господ»?
И сам себе тот час ответил:
Презрения заслуживает тот,
Имеет кто друзей подобных:
Безденежных, к тому ж безродных?
Презренней не найти на свете!
Зачем друзья скажите эти!!!
Он говорил так огорченно,
Едва удерживая гнев,
Что дал понять ей, безусловно,
Что ненавидит, всех призрев.
Ее попытку к возраженью
Он пропустил мимо ушей,
Во всем высказывал он ей
Свое безмерное призренье.
Придя в отчаянье, она
Молчала, думая о том –
«Скорей осталась бы одна,
Чем мучатся с тобой вдвоем»!
Когда же распаляясь наверно,
Он вновь ее вдруг оскорбил,
То слово прозвучало скверно.
Я промолчу. Он говорил
С надеждой твердым и желаньем.
Что б довести ее до слез,
Предполагая, что всерьез
Ее он занят воспитаньем.
Так много раз случалось с ним:
С любимой, разругавшись в дым,
Он был в душе удовлетворен.
Садист всегда доволен тем,
Что он любим и вновь прощен!!!
***
Родители, все видя это,
И что бы статус закрепить,
Здоровым, вопреки советам,
Решили все ж его женить.
В России часто так бывает,
В отличии от многих стран,
К тому примером Митрофан.
Герой Фонвизина не знает,
Слова женитьба и любовь –
Два разные от корня слова.
Денис, конечно, спорил вновь,
Но свадьба уж была готова.
Куда ж тянуть – немало лет
Ему, невесте и к тому ж
Закончил он университет.
Сформировался, словом муж!
***
Невеста, Настенька, та тоже,
Боясь, что в девках засидится,
Была уже давно на страже
Боялась на других дивиться.
Ей много дружбу предлагали,
Но все, имея, лишь семьей
Обзавестись она хотела,
Чем есть на золоте одной.
В печали злобной тяготясь
Она ждала и дождалась!?
Родители и все их дети
Имели кстати все на свете:
Дома, машины, обстановку,
Участки, деньги, и сноровку
Как эти деньги добывать,
Добыв – куда потом девать.
Но прежде, чем повествовать
О свадьбе, созданной семье
Полезно было бы сказать
О психологии ей-ей…
С тех пор, как в августе случился
В России вновь переворот,
В ней класс владельцев появился,
Да, и поныне он живет.
Их взгляды и желанья узки,
И денежный успех манит,
В природе кличкой «Новый русский»
Они помечены одни.
Глава 2.
Часть 1: порядки!
Все, безусловно, кроме действий наших,
А эти действия столь субъективны,
Что все испившие из этой чаши
Себе самим становятся противны!
Я расскажу штрихом о свадьбе этой.
Не хочется писать о свадьбе той,
О русских свадьбах писали все поэты,
И даже гений и писатель Лев Толстой.
И все ж кто полюбил мой слог
Мы вспомним все для тренировки:
Тосты, наряды женщин из тусовки;
Подарки в баксах, и билеты к турпутевке.
Отдать поклон экзотике Багам.
Все русские из «новых» были там.
Они туда за журавлями вслед летят
С начала нашей осени холодной.
За тем же видно – выводить «цыплят»
И дать потомство Родине свободной.
Для них там солнце, персонально, всходит,
Мозги им греет, бренные тела,
А вечером в лазурь волны заходит
Блеснув искрою – вот и все дела.
Забавное тут время провожденье
Им придает повадки и движенье…
***
Билеты куплены и самолет,
Захлопнув двери, готовится в полет.
С разбега, набирая высоту
Он приближает давнюю мечту.
Здесь пассажирам, и лично для повесы
К услугам молодые стюардессы.
Их словно со страниц Плейбоя
Для вас, Mon. Sheer, представили обоих.
К услугам вам улыбки, сервис дивный,
И вид их сексуальный и спортивный.
И от земли хоть оторвался ты
За деньги достучишься до мечты.
Коль баксы есть, то можно жить,
Хотя и в воздухе приходиться платить!
Большой соблазн от чтения Плейбоя
Тот час возник у нашего героя.
А так как Боинг – 2-х этажный дом,
То эту страсть успех имеет в нем.
Усталая в полете спит подруга,
Ну, словом молодая, ну жена.
Денис головку придержал, послушал –
Дыханье еле слышно от окна.
Дождавшись Серафим, когда расправит
Над спящею женою два крыла,
Тихонько встал, что бы ее избавить
От роли няньки. Страсть его росла.
Из кейса он наличные припас
И двинулся к буфету в бизнес-класс.
Здесь без задержки быстро угощали,
Сидели молча все, и выпивали.
Найдя одну из стюардесс глазами
Он стал ее упорно изучать.
Вы может, видели, иль испытали сами –
Будто на вас поставлена печать.
Затем ей улыбнулся незаметно
И угощенье предложил эффектно.
Глазами он в нее надежно впился,
Затем позвал и с ней уединился.
Не стану я описывать что там
Они творили. Что можно, добиваться,
от путан?
Свидетели мне это подтвердили!
Об этом стоит право промолчать,
Что бы эротику от порно отличать.
Н, если яркую поставить цель,
То лучше уж смотреть «Эммануэль».
***
К тому ж сегодня нравы позволяют
В полетах Эросу служить.
Особенно для тех, кто так желает
Жене своей иль мужу изменить.
Ведь стало даже притчею для всех
Американских президентов «смертный» грех:
И Буш, и Рейган, и Клинтон Билли
В полетах многих барышень любили.
А сели слухам доверять совсем
То нравиться любовь в полете всем.
Из многих летчиков знакомых и друзей,
Процентов 90, испытали трепет, сей!
И говорили: «Что за экстаз в полете,
Как испытаете, то сами вы поймете.
Там чувства буйствуют острей,
Любовь чувствительней и трепетней, и злей»!
С тех пор, как самолет изобретен
Уж сколько здесь невинности лишилось жен.
И в авиацию, я уверяю, не без причин
Стремятся тысячи, и тысячи мужчин.
***
Вот и Нью-Йорк, затем Багамы
Достигли их герои наши.
Родным послали телеграммы
Пьют виски, греются на пляже.
Здесь их любви настал расцвет.
Сюда в мечтах вернуться б через 10 лет
И жить, свыкаясь много, много лет.
Но все хорошее кончается быстрей,
Чем все трагичное и грустное ей-ей!
И вот вернулись вновь уже домой,
И потревожили родителям покой –
Решив открыть ночной здесь клуб и бар,
Салон для женщин, почти что будуар.
В угоду вкусам и почету для -
При баре дискотека с января до декабря.
По замыслу тот клуб должен давать
Прибыль в наличности такую,
Что б часть ее, укрыв, не облагать
При этом почти, что не рискуя.
Но у Дениса в этом клубе
Вдруг появились тайные подруги.
Он принял барменшей красавицу одну,
Ее я видел и не смог заснуть.
Она настолько красотой блистала,
Что даже этого сама не замечала.
Это естественно, как воду пить,
Или дышать, не замечая сложности процесса.
И это призвано любого покорить,
Без эрудиции, этикета, политеса.
Ее характер мобильный был такой,
Что по душе мужик ей был любой:
Будь только щедрым гонорар;
Нет лучше качества – товар!
Без предоплаты в лихое наше время
Она не подняла б с подушки даже темя.
С ее приходом в клуб расти, доходы стали,
Как тесто свежее. Но на крутых дрожжах.
Денис не уважал ее вначале,
Но зародила она в нем животный страх:
Имея нрав стервозный и характер
Прямой, как при казарме плац.
Она ему сказала: «Ire vater»
Не будет рад, что-нибудь, узнав про нас.
При этом ловко умолчала, что отец
Один из многих воздыхателей ее.
Скажи честно, но кто ж теперь подлец,
Она, иль это извините, мужичье?
Такие вот дела у нас повсюду
Примеров тысячи. Я раскрывать не буду!
***
Как бередит воспоминанье
Тот ностальгический мотив.
Порывы ветра, с завываньем
Концерт Вивальди заглушив,
Что будят в памяти твоей
Всю красоту ушедших дней.
Но память не вернет назад,
Живыми красками рисуя,
Волнующий и долгий взгляд,
Что вообразить себе рискую
На помощь творчество призвав,
И благородный, добрый нрав.
На золото осенних листьев
Синиц и стайка воробьев
С веселым гомоном садится,
А солнце золотит покров
Еще зеленых тополей,
Укор ушедших летних дней.
Ну, здравствуй! осень золотая!
Селянам щедрая пора.
Шагает дерзко детвора
Туфлями листья заметая.
Видно до школы по пути
Под шорох веселей идти!
Октябрь стремительно свершит
То, что намечено природой.
Лишь ели, сосны и самшит
Все зеленее год от года.
Снег вновь устроит свой покров
Подкинув тему для стихов.
Настала долгая зима
Пора для бизнесменов деловая.
У северян расчетливость ума
От зимних дел, мне кажется, такая!
Но как же жизнь сложилась у героя,
Коль автор выделил - его пометила судьба?
Есть определенный интерес, не скрою,
Он «новый русский» и видно не слабак?
Все атрибуты: вид самодовольный
И обязательно трехсотый «Мерседес»,
О них десятки анекдотов вольных
Про … в пиджаках малиновых повес.
Они повсюду с мобильным телефоном
Вдруг замирают словно птица, на ходу,
Звонят партнерам и знакомым,
Кричат, шокируют прохожих и толпу.
Окружены, девицами с ногами,
Что от ушей растут, все говорят.
Впрочем, картину эту видели вы сами,
А намереньями благими, мостят дороги в ад.
Конечно, жизнью он живет красивой,
Но как тогда живет его семья?
Не раз мне приходилось повидать слезливый
Конец «счастливого» такого бытия.
Глава 2.Вызовы.
Часть1. Анализ.
Вступая в новый век, который
Нам Нострадамус предсказал,
Под сенью всей науки новой
Мы тщетно ищем идеал.
Все потому что в век ушедший,
Тельцу златому подчиняясь,
Мы заложили душу в вечность.
Как научил нас черный князь.
И, обложив себя дарами,
Твореньем рук, да и ума,
Все думали: «Господь наш с нами»
Ошиблись. Тут пришла чума!!!
Чума Россию заточила
И заковала в кандалы,
Людей враждою разделила,
Все стали агрессивны, злы.
Взамен былого уваженья
Пришли и зависть и презренье.
Цена на жизнь низка вдруг стала,
А водка вновь подорожала.
Тщеславие овладело нами,
Опутав крепкими цепями.
А это страсть сильнее всех:
Любой ценой, лишь бы успех!!!
Хоть человечество прорывы
Сумело к звездам совершить,
А так же атом разложило,
Что бы природу покорить.
Но все открытия с тех пор,
Как спасся от потопа Ной,
Как бы хранят ему в укор
Характер скрытый и двойной.
И потому наук размах,
И достиженья технологий
Лишь порождают новый страх,
Как говорят: «побойся Бога»!
И от того прогресс духовный
Был на задворки отнесен.
Мы потеряли, безусловно,
Душой отстали от времен.
И разнеслись по всей планете,
Распространились силы зла:
Болезни, голов в целом свете,
Вершатся темные дела.
Живя в сей, век противоречивый
Я весь желанием проник
Порассказать об этих силах,
Переложив на наш язык,
Все мысли те, что жизнь вложила,
И что от Бога нам даны
Вразрез с усильем сатаны.
***
Пришедший к власти новый класс
По сути весь возник из старых –
Вождей, партийцев, кто сейчас,
Встал у руля, покинув нары.
Ну, словом. Лондонский коктейль:
В один сосуд вся нечисть слита.
Когда-то был Полишинель,
Теперь они уже элита.
В начале всех нагрел Чубайс.
Он ваучер придумал славно
И за бесценок в один час
Забрал все денежки у нас.
И кончил, в общем, не бесславно.
Возник хозяев мощный класс
О нем поведаю сейчас.
За десять лет они такую -
Повсюду развели разруху,
Что оценить я не рискую
Паденье вниз не хватит духу.
Вся экономика скатилась
До уровня шестидесятых,
Страна морально опустилась
Под руководством супостатов.
Их власть и сила, как котят,
Настолько сильно оглушила,
Что оглянуться не хотят,
Кого там жизнью придавило.
И кровь не насыщает их гордыню,
Как влага Каракумскую пустыню.
За десять лет наш новый класс
В Чечне войны две развязал.
Как видим, пыл военный не угас
У тех, кто не служил, не воевал.
Они к любому человеку равнодушны,
Им на чужую гибель наплевать,
Бумажке лишь зелененькой послушны,
За баксы можно их купить, затем – продать.
За барыши два дюжих молодца
По сводке удавили родного отца.
А городе, другом, случилось хуже:
Жена за баксы заказала мужа.
Таких примеров можно сотни привести,
Но мне не к чести сеть интриг плести.
Увлекшись проблематикой, не скрою,
Что упустил нить рассужденья о героях.
Вы говорите, что мужчина странен,
А женщина еще, мой друг, странней;
Как ум ее беспечен и жеманен,
Как много разных прихотей у ней.
Ей трудно преодолеть тщеславье
Одну из самых пагубных страстей.
Сегодня взор ее любовью затуманен,
А завтра – зимней вьюги холодней.
Как убедить ее, чем вооружиться?
И можем ли на что-то положиться!
Как помнится, что со дня совместной жизни
Герой нашел свой отдых в «крутизне»
Что б эффективно выглядеть из вне.
И дни его катились как в тумане:
В разврате, пьянстве и сплошном дурмане.
А что его вторая половина?
Напомню Настя ее имя.
В ее руках руль лимузина,
Она с друзьями благородно, чинно
То в сауну, то в бассейн, то на массаж.
Весь день ее расписан, каждый час.
И ласки, что б не ждать от мужа своего,
Мужчину в лоске полюбила одного.
Так лучше, чем найти забвенье в пьянстве,
Или в столь модном ныне лесбиянстве.
Хотя до этого случался грех
Искать от дамочки одной таких утех.
Ее сама нашла подруга Саша,
Средь лесбиянок говорили: «гордость наша».
Тот, кто вздыхает зимнею порою
О будущей весне? Кто планы строит…
Тот, кто во сне вдыхает запах трав,
Еще зимой он счастлив и даже прав.
Живя иллюзией, любой бывает уязвим
Сны забываются? Как благовоний дым.
Он появился перед ней внезапно,
Стеной тумана – словно перед бурей.
В том не было лукавства, иль обмана.
Отрекомендовался коротко он: Юрий.
С тех пор идиллия их ход дала такой,
Что оба потеряли свой покой.
И так всю зиму длинную они,
В угаре счастья, не считали дни.
***
За окном идет весенний дождь,
Пасмурное небо, снег синеет.
Чай с вареньем, думаю я, все ж
От тоски и холода согреет.
Стихли голоса и гомон птиц.
Под дождем нагие спят березы.
Редкие прохожие без лиц,
Второпях, как близнецы похожи.
По глоточку чай зеленый мой,
Оживляет душу и тревожит.
Хорошо капель звенит весной
На оркестр гармонией похожа.
Пригублю пиалу с терракотой,
В ней душистый остывает чай.
Отступают бесконечные заботы
На душе покой, а в мыслях рай.
За окном машины и такси
Обливаются дорожной лужей.
Прибавляет чай душевных сил,
Стягивая мысли в узел туже.
Ветер свистом оглашает высь.
Ложечкой варенье, в раздумье, зачерпну.
Чай в пиале не успел остыть,
Я его с вареньицем глотну.
Весенние лучи уже пригрели,
Тепло волной стремится в высоту.
И соловей волшебною свирелью
В душе рождает, светлую мечту.
Ручьи и паводки как будто отзвенели,
Оставив борозды и разрушенья.
Сережки светлые березы приодели
И сок пролили, словно слезы умиленья.
Людей утешьте милые березы
И наградите взоры зеленью листвы.
Пусть чувства эти вызывают грезы
А сами чувства непорочны и чисты.
Уже набрали свой бутон тюльпаны
Смущая редкостной весенней красотой.
А от цветов сирени воздух пьяный,
Разлился ароматом и мечтой.
В полях кипит весенняя работа
И зелень озимых все оживляет.
Все знают - эта повседневная забота
Всю зиму кормит человека и питает.
Спасибо тем, у кого потны спины,
Кто бережет сегодня каждый час
Луга пестреют от пасущейся скотины
Все это радует и возбуждает нас.
Ученики лужайку оседлали,
Расставив ранцы, стали бить футбол
Болельщицы их криком поддержали,
Когда они мячом забили гол.
Герои наши тоже повзрослели
Вернемся к ним,
что б быть поближе к цели.
Глава 2. Семейная трагедия.
Заискивать Денису не случалось,
Другие все заискивали в нем,
Его природа всем в глаза бросалась,
Пылкий взор всегда горел огнем.
В нем обаянье явно состоялось…
С одеждой он в гармонии всегда.
Но в этот раз весной пришла беда.
Случилось это поздно ночью –
Весною молодежь активна очень.
Денис с одной тусовки уезжал.
Он был нетрезв и кажется, устал.
Когда подругу детства увидал.
«О, черт меня возьми» - беспечно он сказал.
Она подъехала к коттеджу с незнакомцем
И тот ему не нравился совсем.
Он пожалел, что родился не японцем,
Где каратэ избавит от проблем.
Он в юности имел зеленый пояс,
Мелькнула мысль: «ну, этого я съем»!
Хотя в душе скользнула все же боязнь.
Не дай мне Бог еще других проблем.
Но напоролся на отпор серьезный,
И сам затем просил прощенье слезно.
Все потому, что этот человек
Был в тех структурах, где всему обучат.
И если бы упал в то время снег
Он выглядел значительно бы лучше.
Дениса бил недолго, но умело
И тот пощады сразу запросил.
В разборках быстро время пролетело:
Виски, коньяки водка - сколько сил;
Они подробно обсудили дело.
И Юрий вдруг своей подруге позвонил
Об одолжении просил он, извиняясь,
Поужинать он вместе предложил,
Настя ответила, согласьем не стесняясь.
И зная, что Дениса дома нет –
Он занят в клубе больше суток глубоко -
Предложила перенести банкет
В коттедже, где спрятаться легко.
И вот они уж мчат порой ночной
На встречу одинокие машины.
Денису, что-то кажется? Постой!
К его коттеджу подкатили шины.
И к «Мерседесу» Юрия в ночнушке,
В манто из норки скользнула наша душка.
Она всегда так раньше Юрия встречала:
В машине поцелуи для начала,
Потом фуршет и плаванье в бассейне,
А там, в воде, другие приключенья…
Денис от горести, увидев это, вскрикнул:
Увидел Настю, головой поник;
Она его, узнав, вся задрожала,
И испустив рыданье, убежала.
Для Юрия предельно стало ясно,
Кто этот тип, что угощал потрясно.
«Ну, вы тут разбирайтесь, я поехал»
-Сказал он, разворачивая «Мерс».
И укатил с веселым, громким смехом -
От возбужденья, сотрясаясь весь.
Прилила кровь к глазам Дениса
И ревность разожгла огонь Нарцисса.
Он быстро разыскал свое оружье,
К жене зашел жестокий, ей чужой.
Но что-то отвлекло его наружи
Страх шевельнулся липкий и слепой.
Он, как и прежде слушал ее рыданье,
Что возбудило жестокость и желанье.
Не то желанье, что единит супругов,
Смертельная ненависть лишь друг к другу.
Он руку поднял и пистолет приставил,
Чем страх и слезы лить ее заставил.
Но вдруг в двери внезапно зазвенел звонок.
Он быстро заглянул в глазок,
Установил предохранитель и спустил курок.
Уж таковы в том требованья правил.
У дверей коттеджа стояла посреди двора
Его любимая и старшая сестра.
Давно не виделся Денис наш с ней,
И тем свиданье оказалось вдруг ценней.
Он понял, что судьба его другая
И пропустил сестру вперед, дорогу предлагая.
Договорившись с Настенной вместе
Сестру Дениса встретили по чести.
И больше не обмолвились не словом
Об обстоятельствах трагичных и суровых.
Я рад за них, Пусть будет то, что будет,
Пусть их Господь, за их грехи осудит.
Все в жизни лгут, но смело лжем не все мы.
Вот женщины, они умеют лгать
Так безупречно, сладко и красиво,
И, правда в их устах – так же бледна и лжива!
Глава 3. Реформы.
Часть 1. Гримасы истории.
Минуло 10 лет с тех пор, как с танка
Боря Ельцин все перечеркнул.
Всю жизнь перевернул он наизнанку,
Хотел скакнуть к прогрессу, не скакнул!
Скачки такие сделать многие пытались.
К чему все это только привело?
Как плугом все вокруг перепахали
А что посеяли, увы, то не взошло.
Да и теперь восприняли все тихо,
Одобрив бойню, иль держа нейтралитет.
Поэтому жестоко так и лихо
Расстрелян был Верховный наш совет.
И зная, что никто не пикнет даже,
Власть приказала танками палить.
Не мыслимо ведь даже говорить:
Как в комедийном странном эпатаже;
Парламент сдался. Захотелось жить.
Жизнь сделалась с тех пор невыносимой,
Одни разбогатели - все у других забрав.
История страшнее Хиросимы,
Хотя по-своему здесь каждый в чем-то прав!
***
Но закатилась звезда временщика:
Он дважды избирался президентом,
До селе всенародным был, пока
Сам не ушел, воспользовавшись моментом.
Он знал, что филантропию у нас
Сменяет мизантропия подчас.
Убил тем самым зайцев двух:
Все льготы сохранил себе былые
И опровергнул порожденный слух,
Что иммигрировать желает из России.
Теперь уж нет его - покоится давно.
О мертвых мы никак, какое б не было…
На отдых он ушел ничуть не посрамленный,
Только от роскоши изрядно утомленный.
При том приемника назначил величаво,
Которым ныне все довольны мы по праву.
Так кто же стал преемник долгожданный,
Который в сознании давно,
Как молодой семье первенец желанный,
Теперь все его знают, но…
В тяжелый час суровых наших буден
Мы узнаем, от удивленья замолчав.
Что говорить? Им стал Владимир Путин
Астрологов догадки оправдав.
Вначале испугались - не потянет
И наломает столько разных дров.
Засомневались – диктатором вдруг станет?
И сколько снова полетит голов?
Он ждать не стал сентенций лицемерных,
За дело сразу принялся, узнав,
Что терроризм – вопрос один из первых,
Он главной для страны помехой стал.
Он с армией в Чечню принес свободу
И террористам там урок был дан,
К прогрессу путь открыт чеченскому народу.
И лидер теперь там - сын Кадырова - Рамзан.
В стране, где террористы всех мастей
Насилье насаждали с рабством диким,
Создан поистине культурный Колизей,
Народ почувствовал себя умелым и великим.
Своим подходом к завершению войны
Мы руку помощи населению подали.
Бандиты были в ней побеждены,
Героям вручены медали.
***
Подход к проблемам трудным этим:
Серьезно, деловито, стойко, но
Не все им будет, верно учтено,
И это все, конечно, мы отметим.
Ему все лидеры расставили тут сети.
И стали ждать, как муху паук ждет,
Быть может, муха ненароком упадет.
Но мудрствуя, лукавя, выжидая
Они не стали проблемы те решать.
Есть все так черта у нас такая,
Когда свершим дела – виновных всех прощать.
Они ошиблись… Есть такая стенка,
Проблем возникших новая стена.
О них, когда-то говорил Доренко
Обозреватель. Теперь грош ему цена.
Как просветил нас Зигмунд Фрейд:
Любовь слепа, ничем не объяснима.
Включите на компьютере тот сайт
И вам представят все от сотворенья Рима.
Героев наших прежние события,
Как видим, не лишили прежней прыти.
И потому, война, и выборы и смерть
Инстинкт любви все ж не смогли стереть.
Хотя любовные утехи их, как реки
Не пресекутся более во веки.
Не оформляя без нужды развода,
Их поглотила полная свобода.
Для Насти тот разрыв, сперва,
Стал, как трагедия Шекспира, в самом деле.
Оправившись от этого едва,
Она пустилась в прежние пределы.
Ее поступки любовник - Юрий оправдал
Встречаться с ней, теперь открыто стал.
И к возмущенью всех родных она
В квартиру Юрия была поселена.
А Юрий, как и прежде, был для нее загадкой,
Прищур надменный, взгляд то злой, то сладкий.
Своим коварством он пугал ее, страшил,
Сначала приближал, потом вдруг отдалил.
То дома был безвылазно, то исчезал бесследно,
То бриллианты сыпал он, то жили очень бедно.
Шли слухи, что он где-то содержал
Игорный дом с любовницей капризной.
Что нелегально нажил капитал
И отмывает деньги, играя в честный бизнес.
Но Настя думала, добьется своего:
Посредством чувств, терпения, заботы,
Но так и не добилась ничего;
Ведь сутенеры в жизни то же идиоты.
Ошибка в том, что даже интеллект,
Как и любовь теперь уже товар.
Кому-то нужен бизнес план, проект,
А кто-то получает гонорар.
И потому кто был без интеллекта
В условия такие помещен.
Он никогда уж не достигнет это,
И будет лишь по настоящему смешон.
Кому-то терем для любви, а кому шалаш.
Юрий «концерты» Настины три месяца терпел.
Сорил деньгам, затем вдруг сразу охладел.
Таков уж джентльмен двуличный наш.
И за сои долги отдал ее другому.
С тех пор ее видали на тусовке
Среди богемы и криминальных лиц.
Потом она вообще сидела долго дома.
Потом жила в ободранной хрущевке,
В подвале видели ее лежащей ниц.
Потом следы ее все потерялись.
Никто не знает, где она живет,
А у родных лишь фотографии остались
И неоплаченный в отеле счет.
Продолжение 5. Поэма о «новом русском».
Зеленью, зимою, каждый удивится.
Расплескался елей цвет, слепящий всех,
Лишь пожатие согреет, но не рукавица
Вызвав в благодарность чистый смех.
Как же дни, зимою, медленно идут!
На снегу играет, желтая синица.
День морозный, солнышко искрится.
Снегири, как яблоки, алеют там, и тут.
Иней на деревьях. Елка молодая,
Словно праздника беспечно ожидая,
Удивляет грациозной красотой
Лишь зимой, средь снега, понятой.
Чьи сапожки по снегу скрепят?
Оживленно, обсуждая, где их ждут,
Где и кто, их встрече будет рад,
Веселясь, девчушки в магазин идут.
Иней на ресницах в помещеньях тает.
Шубки их покрылись капельками влаги,
Как росинки, летом, на траве в овраге,
Как цветы в саду, их щечки полыхают.
Так весной тюльпаны красные цветут.
Колли по снегу волнуется, гуляя,
Носом тычет в снег, то лапкою играя,
Взглядом умных глаз, охватывает это -
Торжество зимы, мороза, света!
Хорошо, уютно чувствовать зимой
Красоту природы- матери родной!
А где же наш герой неугомонный?
Где нам искать шкодливые следы?
Каким же идолам коленопреклоненный,
Угодливо склоняешь выю ты!
Он поклоняется отнюдь не богу.
Жрецу дельцов спешит он на подмогу
Помощником его такой завзятый хват,
Торгует нефтью он уже и сказочно богат.
Стал скуп и скареден, увы, до мелочей,
Груб с персоналом и высокомерен,
Охоч до спекуляций и грязненьких затей,
Хотя труслив и не совсем уверен.
Любовью пользуется только лишь за плату.
«Так безопасней» - близким говорит.
Он мог себе позволить, человек богатый,
И на себя он может деньгами сорить.
К скупым неприменимо сожаленье;
Воздержанность классическая их
Считается за честь и украшенье
Всех «новых русских» и множества других.
Как у бедняка почти, что нет врагов ей-ей,
Так у богатого в помине нет друзей!
Чего бы он не делал – все равно!
Как высший принцип – только накопленье.
Какому же глупцу разрешено
Назвать безумством это увлеченье!!!
Черты героя нашего теперь
Безумно изменились - это так.
Но он приятен и совсем не зверь,
Чуть замкнутый, как бы прикинутый простак.
О молчунах, уж так гласит пословица,
Что в тихом омуте и черти водятся.
Итак, труды его все ж увенчали
Большим доходом, жизнью без печали.
Ведь всем известна русская печаль:
Нет денег, выпить хочет и жаль…
Вот от этого и Плюшкины у нас
Не только в «Мертвых душах» - рядышком подчас.
Такой вот Плюшкин стал теперь Денис,
Еще один нормальный русский «шиз».
Он жизнь ведет размеренно теперь,
Спит до двенадцати и в офис приезжает,
А там уже торги и канитель:
Договора, контракты - размеренная жизнь такая!
Часов до двадцати. Потом без слуг
Здесь остается очень узкий круг:
Хозяева и гости, но из тех,
С кем говорить и выпить-то не грех!
А к полуночи те, кто здесь бывали
В казино на ужин поспешали.
При казино работал ресторан
Там оценил шедевры кухни не один гурман.
Что б веселиться на все сто процентов
С собой везли смазливых референтов.
Люд деловой давно прикинул, братцы,
Что женщины – наше главное богатство.
Преступный бизнес, как они нам пиццу
Организовал поставку женщин за границу.
Кто был в борделях вольно, иль невольно
Остался нашим сервисом, доволен.
Часть 2. Развязка.
Как все в России, этот самый бизнес,
Построен на обмане и слезах.
А впрочем, при таком капитализме
Давно повсюду управляет страх.
Безденежье, безудержный рост цен,
Стагнация, паденье производства,
И безработицы коварный плен -
Страшнее не придумаешь уродства.
Отсюда не востребованость многих,
А молодежи - в первую главу…
И потянулись челноки в дорогу:
В Китай, и в Турцию, а большинство - в Москву.
И развелось повсюду агентств по найму,
Работников для богатых, сытых стран;
Официанток и уборщиц, часто тайно
Везут, как будто, на работу в ресторан.
Им, прибывшим, без денег, без гражданства –
Дорога в стриптиз-клуб, или бордели.
Побои, жизнь-рабство, просто чванство -
Отцы и братья для того ли девушек радели.
Сколько там красавиц длинноногих,
Как рабыни за помои прозябают.
Есть правительство. Мы знаем из них многих,
А они об этих людях то же знают.
Почему страданье части нации
Не защитят правозащитные организации?
***
И в одном из Гамбургских борделей,
Замаскированных, среди отелей.
Рядом с ночным клубом и рестораном
Настя год работала путаной.
Е теперь, конечно, не узнать,
На ней оставила судьба печать:
Одежда соответственно занятью,
Павлиний цвет, коротенькое платье.
Каблук высокий и открыта грудь,
Таких вы видели когда-нибудь?
Но как здесь оказалась героиня?
До сей поры это секрет для нас.
Жизнь драматична поворотами своими,
Не знаешь завтра, что будет, подчас.
Как говорили древние – мы верим им –
Пути все в мире ведут лишь в Рим.
Неизъяснимым для родителей путем,
Не бедных, в общем-то, людей богатых,
В германскую Баварию в наем,
Минуя все таможни и преграды,
Добралась наша Дульцинея.
Мы ничего, конечно против, не имеем,
Но где ж контроль, мораль и этикет,
И почему нет страха на запрет.
Попав в бордель без денег и гражданства,
Она впадает в бытовое пьянство.
Но Ганс – смотритель заведенья
Избил ее и изнасиловал для удовлетворенья.
Он был жесткий и свирепый зверь,
Настя боялась его больше всех теперь.
Он сам распределял для них клиентов
Без всякого стыда и сантиментов.
В борделе том девиц было немного.
Их в страхе всех держал смотритель строго.
Там были немки Марта и Лаура,
Эстонка Лима и белоруска Шура,
Две чешки, сербка и полячка:
У этой грудь, как у Памеллы – здоровячка…
Сначала их она не знала имена,
Затем тихонько познакомилась сама.
В том заведенье дружбы просто нет
И всем предписан равный этикет:
Они садились в баре, пили сок
И ждали пригласительный кивок.
Клиент вносил вначале полцены,
А уходя, остаток, что заведению должны.
Но коль клиент, не расплатившись, уходил
Так значит – кто ему не угодил?
Разбор всегда за это был крутой,
Ганс больно бил того, кто был тому виной.
Для этого он брал дубинку из резины,
Бил по спине. По бедрам, как скотину,
Но что б разборок не было совсем
Работали с энергией, на зависть всем.
Но даже в этом заведенье жутком
Есть место смеху, и слезам и шуткам.
Настасье помогала больше всех Лаура,
А веселила и смешила Шура.
Они втроем переводили дух,
И выпивали втайне от подруг.
Чтоб не случался разный недогляд
Поощрялись тайные штафирки и доклад.
Кто был таким, тому доплата в марках,
Прощали выпитую за работой чарку.
И даже в этом страшном механизме,
Что дьяволом, быть может, заведен,
Где философия, подобная монизму,
Таков был дом, где правил Купидон.
Хоть слал он луком баксы, а не стрелы,
Тому, кто действует в любви умело.
***
В начале, когда за героиней
Имелся незначительный должок:
Об этом случае, она и ныне,
Невольно вспоминает, как урок.
В тот день, когда ее конкретно сальдо
Давало положительный эффект,
Ей повстречался испанец Рональдо
И предложил поездку тет-а-тет!
Поскольку в правилах, негласных, заведенья
Все «тайное» творилось без сомненья.
И несговорчивости уступала лесть,
Когда мошна крута, и деньги есть.
Они поехали в тот день в машине
В сопровожденье еще трех авто.
Роскошным автобаном по равнине
Куда? Из них не знал никто!
Минули Альпы вдоль границы
И к побережью взяли курс.
За шесть часов они уж были в Ницце,
Не исчерпав веселый свой ресурс.
Невдалеке от побережья моря
Остановился сей большой кортеж
У парка, что в красоте с волнами спорит
Стоял роскошный мраморный коттедж.
Здесь в климате средиземноморья,
Где воздух ароматом напоен,
Где волны с соленым ветром спорят,
Все слуги видели, как был в нее влюблен:
Рональдо - хозяин и владелец дома он.
И у коттеджа, прямо на лужайке
У пальм высоких и посадок роз,
Он прямо за столом за дивным завтраком
Свое признанье Насте произнес.
Светило солнце и кричали чайки,
Но только, к сожалению, она.
Сглотнула слезы, что катились стайкой,
Но слову своему была верна.
Хоть ей и нравился испанец родовитый,
Галантный кавалер, причем сеньор,
Она боялась семьи их именитой,
И то какой она для ней позор!!!
Поэтому через неделю ровно,
Как бы Рональдо Настю не любил,
Убитый горем, и от обиды черный –
Ее на поезд в Гамбург проводил.
***
Как видно этот случай Рубиконом,
Иль нитью красной стал в ее судьбе.
Оформилась она по всем законам,
И стала много зарабатывать себе.
Как видно гранд ее поистине прославил,
Рекламу ей хорошую составил!
Из всех путан, наиболее эротических,
Она круг имела свой - классический.
Напомним за спиной университет,
Ей было чем составить тет-а-тет.
К ней присылали, самых именитых,
Имеющих, и власть, и интеллект,
Иль просто состоятельных и сытых
Без слов сомненья подписывающих чек.
Они в беседе с ней в уединенье,
Иль в сексе находили наслажденье.
Ее престиж так вырос, что она
Была уже свободна и вольна.
Жила все время в «люксе». Сутенер
Работы предлагал только на выбор.
И как-то на мобильный телефон,
Уж ближе к вечеру, ее побеспокоил он.
И просит гостя из России он принять:
Богат, приятен – лет двадцать пять.
И будто черт, иль кто иной подлез,
Сначала отказала наотрез.
Затем махнула: «Бог не выдаст,
а свинья не съест».
Профессионал и в Африке всегда профессионал.
Футбол то будь, иль теннис, иль хоккей
Готовится он выше всех похвал.
И если платят – будет все о,кей.
Она назначила им встречу в ресторане,
Что бы из номера спустится к ним.
Переоделась после массажа в бане
И приступила к волосам своим.
Она была искусной визажисткой,
И за собой следила – высший класс.
Подумала: «закрепим волосы. Не низко?
Подкрасимся! И если что? Нет, не узнают нас!
Одев роскошное, вечернее платье,
Она взглянула, мельком на себя.
Из зеркала смотрела фрейлин Настя,
Так называли клиенты все любя…
Она отлично знала эти вкусы,
Их интересы и вопросов круг.
Была игрива с юношей безусым,
А тех, кто в силе, захватывало дух.
Приятный разговор она умела
С богатыми клиентами найти.
Со знанием исполненного дела
Садилась ужинать всегда часам к шести.
И даже утром с нею расставаясь,
Ей все платили щедро от души
И назначали встречи по-английски, не прощаясь,
Уж больно эти встречи хороши.
По лестнице из дорогого люкса
Она спустилась к ресторану вниз.
Его увидела и потеряла чувства.
Там с сутенером ждал ее Денис!!!
Поэма о новом русском
© Copyright: Анатолий Ласьков, 2009
Свидетельство о публикации №109082101053
Свидетельство о публикации №109082101053
Рецензии