Последняя страна

День вяло полз и в этом долгом дне
томилась грусть на медленном огне
прожитой прежде, беспричинной грусти.
Хоть, для всего, поверьте, есть исток.
Эмоций масса, как листвы в капусте,
не перечесть и различить невмочь.
Так, долгий день покорно влился в ночь,
от собственной тщеты на волосок.

А ночь – весьма коварная пора,
она владеет миром до утра
и постигает неспеша владенья,
поскольку знает цену ремесла.
Грусть смаковала счастье продолженья,
приятно ощущать стабильный спрос,
ответ себе подыскивал вопрос
и ослабляло время удила.

Вот так приходит истина на свет,
когда нужды в её приходе нет,
никто не ищет встречи.  Так милее,
поскольку угождать причины нет.
Мелькнувший век – осенняя аллея,
границы очертаний не видны,
обрывки позабытого да сны,
да смутное вторжение в рассвет.

Вослед рассвету – новый день, виток,
который не лоялен, не жесток,
но равнодушен, что похлеще душит,
не оставляя шансов на побег.
Так память обесцвечивает души,
сдавая их бессрочным холодам
и пробегает осень по садам,
чтоб окунуться в бесконечный снег.

Когда-нибудь в той снежной стороне
скользить и нам по мчащейся лыжне,
непрочный след роняя на пространство,
влекущее  себя сквозь времена.
Торжественное зимнее убранство
похоже на безадресную речь,
итог разлук и неразлучных встреч,
последняя, бессрочная страна...