И в еванглии от Иоанна
Сказано, что Слово это Бог...
Н. Гумилев
Свету пишем мы оды,
Ибо ходим во тьме.
Мы кричим о свободе
Потому, что в тюрьме.
О святой и безгрешной
Любви мы поем
Оттого лишь, конечно,
Что не знаем ее.
Но когда сердце в яме
И в гробу голова,
Дорогими тенями
Душу встретят слова.
И ни тени печали
У нее на лице...
Слово было в начале,
Слово будет в конце.
Слова
© Copyright: Бондарьков Владислав, 2009
Свидетельство о публикации №109082007190
Свидетельство о публикации №109082007190
Рецензии
А вот это мне понравилось! У вас очень хороший слог, и за ним не теряется смысл. Спасибо вам за стихи!
Борис Федченко 26.10.2009 23:54 • Заявить о нарушении
Борис Федченко 26.10.2009 23:54 • Заявить о нарушении
А у вас классное фото/не только, разумеется/ (и загружается на удивление быстро). Не знаю насколько сохранение смысла в словах добродетель.. Вот мой тезка поэт Ходасевич здесь несколько иной думки..
Баллада
Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом — освещённые тоже -
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу — и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы
На стёклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье моё,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвиё.
Я сам над собой вырастаю,
Над мёртвым встаю бытиём:
Стопами в подземное пламя,
В текучие звёзды - челом.
И вижу большими глазами —
Глазами, быть может, змеи, —
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идёт,
И кто-то тяжёлую лиру
Мне в руки сквозь ветер даёт.
И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие чёрные скалы
Стопы опирает — Орфей.
Бондарьков Владислав 09.11.2009 23:46 Заявить о нарушении
Баллада
Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом — освещённые тоже -
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу — и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы
На стёклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье моё,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвиё.
Я сам над собой вырастаю,
Над мёртвым встаю бытиём:
Стопами в подземное пламя,
В текучие звёзды - челом.
И вижу большими глазами —
Глазами, быть может, змеи, —
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идёт,
И кто-то тяжёлую лиру
Мне в руки сквозь ветер даёт.
И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие чёрные скалы
Стопы опирает — Орфей.
Бондарьков Владислав 09.11.2009 23:46 Заявить о нарушении