Мой отчим - советский пенсионер. Глава 10

        Глава 10
        Всё затихло в нашем доме: отчим вёл себя несколько дней тихо-спокойно, если куда-то и уезжал, то мы об этом знать не знали и видеть не видели: вечерами, как говаривала мама, он неизменно находился дома.
        Очевидно,  поездка в Котельниково, о которой мама, опять-таки, правды не знала, полагая, что дядя Семён ездил порыбачить на Маныч, - вызвана была экстраординарными событиями, - вроде отъезда Василия Герасимовича на курорт. Как я тогда ошиблась, читая письмо: сочла больного человека – пьющим… Но мне простительно, я же в милиции не работаю, но, пожалуй, хотелось бы: я бы искренне взялась за борьбу с правонарушителями. Может, мне пойти на юриста поучиться? Не зря отчим мне постоянно намёки делает на необходимость получения высшего образования, да так ненавязчиво... Чтобы я как будто сама к этой мысли пришла… Одно из его несомненных достоинств: не склонен к нравоучениям и воспитательным нудным приёмам многих пожилых людей, - он не «воспитывает», а делится мнением и мыслью…
           Вот и в поезде, когда назад ехала из Котельниково, дядечка, ехавший до Ростова, явно близкий знакомый проводницы, решил, что я учусь в ВУЗе…Мы с ним вначале вдвоём мирно рыбку кушали, чай сладкий пили из стеклянных стаканов в «серебряных» подстаканниках, в карты пару раз сыграли, - раз он меня «обставил», раз - я его…Дядечка, Василий Кузьмич, представился преподавателем Сталинградского гидромелиоративного техникума, здание которого возле разбитой мельницы стоит, начал рассказывать о своих студентах, как он с ними в колхоз ездил недавно арбузы собирать, какие они дружные да хорошие, - правда, один «несознательный» комсомолец Генка Крючков убегал из колхоза домой, а его за то чуть из комсомола не исключили, но пожалели, ограничились строгим выговором с занесением… О  своём предмете ничего определенного он не сказал, но я так решила, что это – политэкономия или история, - очень уже специфически он выражался, и любил цитатами «пуляться», - обрадовался молодой аудитории. То из Ленина цитаты, то из Мартова, то из Маркса и Энгельса, - так из Василия Кузьмича и сыпались, словно из рога изобилия. А потом вдруг он загрустил, что поезд идёт медленно, словно гусеница по дереву ползёт или сороконожка обувается, и на латынь перешел, - поняла я уже давно, что любит перед женщинами пыль пускать. Вот за что люблю простых людей, что они к вам одной стороной, - «дутой мудрости» не поворачиваются…Но я помалкивала: зачем чужому выдавать мои некоторые познания в гуманитарных науках? Знания мои от бабушки пришли, они еще досоветские, поэтому Ленина я не так хорошо знаю, как ту же самую латынь…
Но разозлило меня, когда относительно размеренного хода поезда Василий Кузьмич устало произнес:
- Festina lente, Зоенька, -  festina lente!  Что означает в переводе на несравненный язык русский: «Тише едешь, - дальше будешь»…
Как любят многие, нахватавшись по верхам, - умничать! Терпеть не могу таких!
И меня прорвало, приспичило мне внести уточнение:
- Поспешай медленно!
- Не понял? – переспросил Василий Кузьмич. Он смотрел в окно, о цитате уж забыл.
- Тише едешь, - дальше будешь, пояснила я ему с видом завзятого академика на кафедре,  - это эквивалент приблизительный, весьма неточный. Полагаю, так просто принято переводить данную латинскую пословицу в околонаучных кругах. Буквально звучит, как «поспешай медленно». Кстати, это любимая фраза римского принцепса Октавиана Августа, небезызвестного родственника знаменитого Гая Юлия Цезаря. Октавиан, как Вы, несомненно, помните, правил Римской империей в период с 27 г.до н.э. по 14 г.н.э., - достаточно долгий период, чтобы тогдашние историки успели зафиксировать его любимое выражение в своих хрониках.
Василий Кузьмич на меня уставился как на привидение заговорившее. Онемел почти, несколько раздосадовался, но и восхищение виделось в изумлённом взоре.
- Браво, девочка! Лихо Вы меня отбрили! Мы-то латынь только в виде крылатых выражений учили, а историю Рима, скорее, именно «проходили», а Вы, похоже, с этой отдаленной эпохой знакомы не понаслышке…
- Да, - отвечаю. – Я там родилась. И звали меня Поппея Сабина. Или Октавия. Не помню…Давно дело было, и неправда.
- Зря утрируете. Не слыхивал сих женских имён… Зачем же Вы меня обманули, что на почте работаете? Я тут перед Вами «гоголем» рассыпаюсь, пытаюсь сделать путешествие приятным, а Вы столь мудры, что решили поиграть со старым дурнем в… Сказали бы честно, что учитесь на факультете истории КПСС или филологии!
 - Люблю обманывать… Позвольте мне Вам так и не открыться, сохранить тайну…
Эка я «влипла» со своей ученостью старорежимной: вон куда меня «зачислили»! Раньше-то я всё древние времена и философию немецкую, походя, с бабушкой изучала, а теперь, с появлением в моём окружении отчима, начала приобщаться и к марксизму-ленинизму. Семён Васильевич, «простой забойщик», не хуже моего соседа по купе, знал и цитировал творчество Ленина и прочую, как говаривала бабушка, «коммунистическую патристику», - то есть творчество марксистов. Но так упорно и не признавался в своём подлинном образовании и деятельности… Эх, как бы мне узнать о его реальном жизненном пути? Мало ли что он там сам нам решил о себе поведать? Нет, мне бы найти человека, который его знает по прежней жизни… Исключая, конечно, бабушку Матвеевну, - она только о недавнем ведает…
            Личная жизнь постепенно налаживалась. Вскоре после той интересной поездки в Котельниково, ко мне на почту заявился гость. Вот не ожидала…Трактор Иванович собственной персоной. Не забыл. Удивительно, но он оказался не полным трепачом, как мне сперва подумалось, слушая его байки-«развлекайки»…Вошёл, и сразу меня увидел. Заулыбался, как котёнок при виде сметаны, - так-то ласково и светло. Глаза – голубенькие, как две бирюзины блескучие, и щеки пухляво-задорные, с ямочками, - просто «душка», как про таких люди говорят… И оделся по моде, и ботинки – со скрипом. Только вот начистил до малоприятного аромата…Я его сразу угадала, но уже ученая, - не стала рассыпаться в выражениях своей радости, как тогда, когда Гранта увидела. Женщина не должна слишком явно радость и удовольствие выказывать, иначе никто и стараться не будет ей приятное сделать, если она сущей безделице рада, - просто видеть человека!...
Трактор ко мне приблизился, и давай «рассыпаться» от радости. Быстро осадила:
- И я Вас рада видеть, ну, конечно же! – И это «ну» так прозвучало, что все слова о радости ровно невидимы и невесомы сделались. И улыбнулась кончиками губ…Пусть знает, что я – девушка гордая, не дурочка деревенская…Но Трактор не обиделся нисколечко: он же водитель, привык к разным пассажирам…
- Зоюшка, уж как я счастлив, как счастлив видеть Вас! И рад, что Вы меня не обманули, а и взаправду здесь, на почте, работаете…
-Да, - отвечаю. – Пока работаю, но планирую перевестись на новую работу. В Москву, в Кремль, - буду там ответственным секретарём и стенографисткой. Вот!
Трактор так насупил брови, что досада и разочарование отчетливо выписались.
- Как же так? Из нашего захудалого южного городка, - и сразу в Кремль?
- У меня там родственники, - отвечаю.- Моя внучатая бабушка полы моет у самого…
Трактор вовсе нос повесил. Поверил, ну надо же! Чудак доверчивый…А это я просто учусь чувство юмора «выращивать»,- вот его избрала как объект подопытный.
- Хотел поделиться с Вами радостью, Зоюшка! Разрешили мне зваться Тарасом! Сочли мои объяснения о необходимости смены имени весомыми и приняли даже с юмором и пониманием, смеялись… Жду вот получения нового паспорта. Хотел вот и Вам о том сообщить. Это же для меня такое счастье, что не будут больше люди надо моим несчастным именем смеяться…У сестры хоть имя Революция, смысл значителен, но легко ли быть Трактором с легкой руки малограмотных родителей?
- Люди всегда найдут, над чем им смеяться, если захотят, - отвечаю. – Вот и я, например, над Вами, Тараска, сейчас попыталась посмеяться, а Вы и не заподозрили подлога, потому как разговаривала я с Вами серьёзно и без улыбки на лице. Ура, значит, я научилась шутить и притворяться! Взрослею…
           Тарас только головой покачал, заспорил:
- Да разве же это хорошо, Зоюшка, учиться притворяться? Полагаю, что нет…
Хороший парень Тараска, искренний, - что думает, то и говорит…Но всегда ли оно хорошо, - правду всем говорить? Похоже, я уже познала искусство недосказывать... Если и не врать откровенно…
            Тарас меня пригласил в клуб Железнодорожников после работы, и я согласилась пойти с ним на танцы. Вот Грант – тот меня, почему-то, всё больше в кафе водит, а на танцы – редко. Наверное, не его стихия – ногами притопывать…
          Договорились встретиться в половине восьмого возле аптеки центральной. Пришла я домой к себе, в пустую квартиру, приоделась, «причепурилась»: губки подкрасила, попудрилась, подушилась «Красной Москвой», надела новую пару чулок нейлоновых и шитое в ателье модное приталенное платье, красное в белый горох, - нескромное несколько, но – к лицу…И пошла... Тарас пришел в пиджаке серебристо-сером, в кепке черной новой, - чист денди лондонский…Сперва мы с ним зашли перекусить в кулинарию, по-простому съели по беляшу, выпили кофе с молоком и печеньем, и мне очень понравилось, что Тарас для первого свидания не стал «выпендриваться». По пути на танцы рассказывал  смешные истории «к месту»:
-Зоюшка, надеюсь, Вы посмеяться любите? Вот как Вы думаете, что такое «танцы»? Только не перечисляйте мне, какие Вы танцы знаете…
- Ах, Тарас, да не задавайте Вы мне вопросов. Вы меня пригласили, - вот и развлекайте! А я – послушаю…Устала я сегодня на работе думать…
- А танцы, Зоюшка, есть искусство убирать ноги быстрее, чем Вам их партнер отдавит! Или вот еще: спрашивает парень на пляже в Сочи девушку, не работает ли она учителем танцев. Она ему отвечает: «Нет. А вы это подумали, потому что у меня фигура стройная?» Он и говорит: «Просто у вас такие пятки грязные!...»
- Фу, - говорю, а сама смеюсь в восхищении от приятной неожиданности, что Тарас – такой весельчак,  - грубоватая шутка! Лучше что-нибудь возвышенное расскажите!
       Но, тем временем, мы пришли в клуб. Танцевали до упаду! И патефон звучал, и «живая музыка», - баянист так играл, что за душу брало. Долго танцевали. Приятно мне его было держаться за него во время танца, и порой легкая дрожь бить начинала, словно тело жило собственной, отдельной жизнью необъяснимой. С Грантом было иначе: интересно очень, вдохновляющее как-то, но дрожь не пронизывала насквозь...
        Стемнело давно, когда на улицу вышли. Почему-то я испугалась Тараску вести к своему дому. Чего испугалась? Он же такой милый и славный…Или…себя испугалась?...А только я его привела к дому родителей, в котором, почему-то, темно было, - не иначе как ушли куда-то погулять. Может, и в ресторан, - любит дядя Семён маму водить по таким заведениям, что просто удивительно для людей, которые не находятся в стадии ухаживания…Шикарных заказов, как в первый  наш общий поход в ресторан, отчим больше не делает, - мама против, - но и так приятно, что тебя хотят баловать и радовать…
          Попрощалась я с Тараской у калитки. Сказала, что здесь «мои» живут, только не стала объяснять, что живу – отдельно. Ни к чему. Сейчас «мои» в гости ушли, но скоро вернутся, поэтому не могу сегодня в дом пригласить. Тарас понимающе закивал, и прижал меня к себе. И поцеловал, - правда, в щеку. Все действия были так быстро произведены, что я ничего и не поняла толком. Не оттолкнула. Лишь сердце забилось загнанным зайчиком…
              Тарас ушел. Сказал, что несколько ближайших дней будет работать допоздна, даже не знает точно, сколько именно дней, - один из сменщиков заболел, - но, как только вырвется, в первый же выходной прибежит ко мне на работу. И я не сказала: «нет». Удивительно: не было сказано никаких привычных фраз вроде: «нравишься – не нравишься», - видимо, и так всё было ясно: у него, во время танцев, тоже сердце отстукивало и щеки горели. Симпатия налицо у обоих. И так мне хорошо, уютно на душе стало. Какая-то обезмысленность словно навалилась. Или…я влюбилась в Тараску? Вот так, сразу? Без всякой гордости?
         Вошла. В квартире пусто. На улице собаки «брешут», - всё как всегда. Точно, в ресторан пошли. Или, может, в кино.«Молодые», одно слово…Нельзя завидовать!...
          Чай попила с листьями малины и смородины, - бабушка всю семью этой «сушеницей» снабжает, - полезная и вкусная вещь, если смешивать при заваривании с чёрным чаем. Посидела на диване в одиночестве, включила радио. Чёрная тарелка репродуктора на стене вещала об успехах в сельском хозяйстве. Скучно. Включила приёмник, - записанный подучётно на маму уже несколько лет, - поймала приятную «отдыхающую» музыку, хотела расслабиться. Домой идти было поздно, - темно на улице. Останусь здесь ночевать…Но расслабиться не получилось, хотя Мотька, который пока так и живёт у «родителей», - очень отчим просил котёнка ему оставить, особенно во время болезни, якобы кошки – целители, а сам просто полюбил Мотьку, - настойчиво мурлыкал мне песенку прямо в ухо и обнимал нежно…Но мысли мои неспокойные не позволили спокойно на месте посидеть: вскочила я, неугомонная, и принялась снова карманы обшаривать. Правда, действовать следовало осторожно, зато момент был удачный избран: отчим был уверен, что меня в эту ночь в доме не будет, - значит, наверняка, утратил временно бдительность…И моя комсомольская совесть вновь взыграла: очень хотелось мне его на «чистую воду» вывести. Вот только  зачем, - ответа бы  не дала: ведь хочу матери счастья, значит, всё равно не буду выдавать отчима, что бы там он ни натворил. Если только он – не убийца…Но такого о нём даже я не думаю…Мне повезло! Уже в третьем из «обрысканных» карманов нашла вскрытый конверт, на котором обратный адрес был написан неразборчиво до крайности, - очевидно, намеренно, так как город (Горький) и индекс отправителя были выписаны прекрасно и отчетливо. И адрес отчима – то есть адрес нашего дома – тоже хорошо написаны. Вывод – отправитель сознательно неразборчиво написал свой адрес зачем-то…Ну, да это неважно…Важно, что за письмо такое? Может, родственники какие отчиму пишут? Только что-то он о родне особо не распространяется…Ни о каком Горьком, - бывшем Нижнем Новгороде, в далёком 1932 переименованном в честь великого пролетарского писателя, - которого я, признаться, не люблю, - или не понимаю, - никогда отчим словом не упомянул… Признаться, мне бы очень хотелось однажды побывать в этом волжском городе, основанном  князем Юрием, - или Георгием, -  Всеволодовичем в 1221 году у места слияния двух великих рек Волги и Оки как опорный пункт обороны границ Владимирского княжества от мордвы, черемисов и татар…Итак, что же в этом тоненьком письмеце? Почитаем… Текст мал и прост:
«Уважаемый Семён Васильевич!
Пишет Вам Катерина, жиличка Ваша.
В первых строках письмах хочу спросить о Вашем здоровье. Надеюсь, всё у вас благополучно. Почитай, с весны вы не приезжали «проведывать» свою квартиру, и писем тоже от вас не приходит. Рада была донельзя, когда получила Вашу открытку с указанием теперешнего временного адреса. Желаю, чтобы в южных краях Ваше здоровье, ослабшее за годы ударного труда под землей, окрепло и восстановилось. Уведомляю Вас, что за квартиру плачу исправно, - оплаченные на почте квитанции прилагаю. Демонстрацию вот, посвященную Великому дню 7 Ноября, празднику великого Октября,  вчера наблюдала из окон квартиры, - хорошо жить в центре! Так я уже привыкла к Вашей квартире, что почитаю эти стены милые почти родными. Вы – мой подлинный благодетель! Учёба моя продвигается потихоньку, еще год остался учиться в институте. Учусь прилежно, в квартиру никого не вожу, как вы и велели при отъезде. Отношения с соседями - нормальные, больше никто с пятого этажа нас не затапливал, поскольку в квартире этажом выше сменились обитатели, теперь там живёт приличная семья с двумя детишками, а Петька-выпивоха, слава Богу, обменялся в более удалённый район. Наверно, доплату взял. Так со временем всю квартиру пропьет, пойдёт жить в общежитие. Но это я отвлеклась.
Остаюсь с наилучшими к Вам, Семён Васильевич, добрыми пожеланиями,
Катерина »
Вот и всё письмо. Явно не полюбовницей написано. И несколько оплаченных квитанций по оплате коммунальных услуг. В графе, где должно быть имя владельца квартиры, четко прописано: «Савчук Семён Васильевич». Ну, и как это понимать?
Получается, у дяди Семёна в далеком и огромном приволжском городе Горьком, где квартиры, наверняка, стоят на порядок дороже  жилищ нашего городка, есть квартира, которую он сдаёт некой студенточке и, видимо, недорого, раз она так перед ним в письме «спину гнёт»…И квартира не где-нибудь, - в центре крупного промышленного города, раз та студентка на демонстрацию в окно смотрела.
      Это что же это получается: у дяди Семёна несколько жилищ? Но как это может быть? Человек должен жить в своём жилье, там,где прописан, там, где у него собственность. И  именно там, где у него собственность,- он должен быть прописан. Если квартира у отчима в Горьком, как может он быть прописан в том частном доме, в котором я сейчас сижу на диване и письмо читаю? Я сама видела его новый паспорт с сальской пропиской… Просто голова кругом идёт!
Если домишко в Гиганте заколочен, то, возможно, дядя Семён и там прописан? Возможен вариант, конечно, что деревенский домик он на кого-то переписал, - ничего утверждать не могу, - платежек не видела, - но в отношении квартиры в Горьком подтверждение о праве собственности на неё, принадлежащем дяде Семёну, - вот оно, у меня в руках: его имя в платежках как основного квартиросъемщика жилья. А что это есть такое, как не негласное право собственности… Да, запутаешься!
Но один человек не может быть прописан одновременно в нескольких местах и владеть сразу и домом, и квартирой. Наше социалистическое жилищное законодательство подобного мещанства не допускает, но, однако, похоже, что в данном конкретном случае именно такой факт нарушения законности налицо: у отчима две жилплощади! Как такое может быть? Ведь в отношении жилья у нас господствует строгий учёт и порядок…
       От непонимания за голову взялась: заболела она у меня впервые в жизни. Что я должна теперь делать?… Перво-наперво: положила письмецо обратно в конверт, уместила на прежнее место в кармане, пиджак расправила, поправила на вешалке.
Завтра нужно с бабушкой посоветоваться!.. Тут собаки залаяли: родители вернулись.