Глашино видение

- Вороной! Тпру! Стой! Да стой же! – натягивая уздечку, стараясь перекричать лошадиный цокот, взывала Глаша.
    А Вороной все несся и несся, забыв про свою наездницу. Глаша уже не видела, как красив луг, по которому мчал ее вороной, как ярко светит солнце, как прекрасен мир!
    - Тпру! Тпру! – пыталась Глаша образумить взбесившегося Вороного, уже вцепившись руками в его гриву. Седла не было. Да и не принято было в деревне ездить в седлах. И вдруг Вороной остановился, заржал и резко поднял передние ноги вверх, затем резко опустился на них, скидывая с себя наездницу. Почувствовав легкость, рысцой помчался к ближайшему перелеску.
    Долго ли Глаша лежала без движения – неизвестно. Но вот она застонала, открыла глаза. Попыталась встать, но резкая боль в спине не позволила даже приподняться.
    А природа не хотела замечать беды: ромашки, колокольчики весело покачивались под дуновением ветерка, солнце клонилось к закату, стрекотали кузнечики.
    …Глашу привезли домой на тракторных санях ближе к ночи.
   Местный фельдшер осмотрел ее, покачал головой и, скрывая от родителей свой взгляд, сказал:
   - Постарайтесь ее не тревожить. Буду хлопотать, чтобы завтра увезли ее в райцентр.
    За ночь перед глазами Глаши промчалась вся ее короткая жизнь: босоногое детство, школа. Вспомнила и то, как часто ей снился ипподром в большом городе, красивые лошади и как с Михаилом, одноклассником, мечтали о своих детишках.
    Каждое шевеление сопровождалось резкой болью в пояснице, спине. От боли появлялись слезы.
    Мать, обессиленная от горя, заснула прямо на стуле у Глашиной кровати. Глаша прикрыла глаза.
    …Неведомая сила подняла ее с кровати, и она полетела. Нет, точнее, ее понесло с невероятной скоростью. Впереди показался длинный узкий туннель, она влетела в него. Темно, как ночью. А вдали – светло, светло… Она протянула руки, чтобы влететь в это светло, и … открыла глаза.
    «Что это? Я брежу?» - подумала Глаша. – Что это такое было? А если… О, нет! Ведь мне же всего 16», - не хотела верить она в свою догадку.
    Вздрогнули ресницы у мамы:
    - Глаша, как тебе, лучше?
    - Мамочка, мне уже хорошо, стараясь говорить как можно веселее, - ответила Глаша. И продолжила:
    - Иди, мама, обряжайся. Вот только принеси мне все мои платья, ладно?
    Мама, недоумевая, но ничего не спрашивая, выполнила просьбу дочери, разложив все платья на стулья перед кроватью, и ушла обряжаться.
    А через некоторое время Глаша позвала:
    - Мама, папа, - уверенно начала Глаша. – Сейчас я вам скажу очень важное. За мной приходили… Меня ждут…Верьте, мне будет хорошо. И я прошу вас: нарядите меня вот в это платье, - и показала на ситцевое платье с белыми ромашками.
    По дороге прогнали коров на пастбище. Приехал фельдшер на машине. Прибежал Михаил. Но Глаша в ромашковом платье с полуулыбкой на лице была уже слишком далека от этого суетного мира…