Откровение цепного пса

Я… правильно, тот самый цепной пёс. У меня есть кличка, но я не стану здесь её называть, потому что кроме клички у меня ещё есть тёплая конура, миска хорошей еды и молодая самка из соседнего двора, и мне не хочется терять всё это. Вы только не подумайте, будто я всё время сижу в конуре, наедаюсь до отвала и общаюсь с самкой. У цепного пса есть свои трудовые обязанности: я должен лаять, а если нужно, то и кусать тех, кто угрожает спокойствию моих хозяев – людей.

Первое время мне ужасно не нравилась эта работа, но люди сказали, что я буду цепным псом, и я стал им. Постепенно я привык лаять на всех, кто смел подходить слишком близко, если этого было мало, я кусался, и противник убегал прочь, оставляя кровавые пятна. Я привык, а потом стал получать от этого удовольствие. Впившись зубами в трепещущее горло врага, чувствуя, как тёплая кровь, пульсируя, стекает под язык, как отчаянно бьётся тело противника в тщетной попытке спастись, наблюдая, как уходит жизнь из осмысленного целеустремлённого взгляда, ставшего тупым и неподвижным, я понимаю, что я всесилен, что я – не шавка подзаборная, что я – власть!

Думаете, я люблю своих хозяев? – ошибаетесь – я их ненавижу. Я с радостью перегрызу им глотку, если другие будут давать больше мяса.

Иногда я смотрю на людей и понимаю, что они грызутся друг с другом так же, как мы, что они ничем не лучше собак. Почему они – наши хозяева? Как было бы хорошо прогнать их из дома и жить там самому вместе с самкой где-нибудь поближе к холодильнику, где всегда много еды! Я бы их прогнал, но они сильнее меня, и мне одному с ними не справиться, поэтому приходится выполнять их команды и радостно вилять хвостом.

Вообще, мне не на что жаловаться, ведь у меня есть всё: конура, кормёжка, самка. А за всё это я должен служить им. Потом, когда я буду стар и болен, меня уведут со двора навсегда, как уводили уже многих, неспособных дальше служить хозяевам. Временами я думаю об этом, и мне кажется, что есть в таком положении что-то неправильное, несправедливое… в такие минуты невыносимая тоска овладевает моим собачьим сердцем, что хочется выйти из конуры, поднять морду к небу и завыть во весь голос. Но об этом не надо думать, потому что цепным псам, вообще, не положено думать, а людям – положено, только они, почему-то, это очень не любят.

Сентябрь 2008.