Тухачевский

    Маршал встал возле стенки.
    Он был потрясен не особо:
    Пуля в грудь для военного,
    в общем, нормальная смерть.
    Но зато не достанут уже
    ни наветы, ни злоба,
    ни последних событий
    немыслимая круговерть.

    И не будет допросов
    с пристрастьем, издевкой, коварством:
    «Чьим вы были шпионом?
    Кем куплены?
    И почему,
    если всё, что возможно,
    даровано вам государством,
    чем же вы соблазнились,
    что так изменили ему?»

    «Я народу служил —
    хоть проверьте меня по-чекистски,
    и своей головой рисковал
    многократно в боях.
    Я тамбовские села подверг
    беспощадной зачистке
    и кронштадтских матросов
    велел утопить в полыньях.

    И варшавский поход —
    мы громили врага без пощады,
    но внезапно исчез
    наступательный пыл и азарт.
    Парадоксы войны:
    неестественные ретирады,
    а свое Ватерлоо
    имеет любой Бонапарт».

    «Вот кто с юнкерских лет
    был для вас образцом и кумиром:
    мол, когда-то случилось,
    сегодня опять повторим,
    Чтоб под пушечный грохот,
    небрежно помазавшись мирром,
    нахлобучить корону
    и стать Михаилом Вторым!

    И не нужно божиться,
    что честь вам дороже зеницы,
    что солдатская верность —
    единственный ваш капитал.
    Есть ли вера тому,
    кто погоны менял на петлицы,
    И царя на генсека,
    и Библию на «Капитал»?

    И поэтому мы
    разбираемся с вами сурово,
    чтобы язвы злодейские
    искоренить навсегда:
    ибо раз изменивший
    изменит при случае снова…»
    И он с ужасом понял,
    что тут есть своя правота.

    А в кромешных ночах,
    над экватором и полюсами,
    чтоб его никогда и нигде
    позабыть не могли,
    незакатное солнце
    вовсю шевелило усами
    и несчастную твердь
    прожигало до центра Земли.