Старший и младший

- Послушай-ка, Брат, - сказал он, смеясь,
А глаза холодны-холодны, -
Ведь мы же с тобою одна семья,
А значит во всём мы равны.
Дары приносил я, Отца возлюбя,
Но принял дары Он лишь от тебя.
Дары ведь не хуже мои, чем твои,
Но дым твой на небе, а мой - на земле,
Наверно ты что-то, мой Брат, утаил,
За что-то тебя полюбил он сильней?
Скажи, чем ты эту любовь заслужил?

И Брат отвечает: - Я просто любил.
Любил и люблю, и всем сердцем молю,
Чтоб Он не оставил по жизни меня.

А Старший с ухмылкой: - Ну чтоже, хвалю,
Хоть Он не разжёг в очаге нам огня,
Родителя выгнал Он только за то,
Что яблоко съел:  вот невиданный грех!
А мы с благодарность молим о том,
Что живы остались - ну разве не смех?

А Брат с укоризной: - Зачем же ты так?
Наказан Родитель совсем не спроста,
Не в яблоке суть, он нарушил обет,
Как мог он свои обещанья забыть?
Недаром Отцом был наложен запрет,
Ещё не готов был плода он вкусить.
Ему подождать бы, соблазну не веря,
Не зря же посажено Древо в саду,
Отец бы Родителю Знанье доверил
И яблоко дал, и не ввергнул в беду.

- Подумаешь, Знанье: Увидел, что наг.
А если б не знал, появился бы как
На свет ты? Зачем же Он Деву создал?
Не для прогулок же
              В ЧУдном Саду?
К тому же, Родители, чтобы ты знал,
Ещё  не приучены были к труду.
Они через все испытанья прошли,
Здесь трудное счастье своё обрели...

И Младший сказал: - Это милость Отца.

А Старший ему: - Рассужденье глупца.
Причём здесь Отец?
Своими руками
Родители наши построили дом,
Своими - не ЧУдного Сада - плодами,
Своими трудами мы все здесь живём.
Своими трудами, ты понял, Братишка?

- Но нам каждодневно Отец помогал...

- Отец помогал? Ну это уж слишком!
Я что-то не помню, чтоб Он предлагал
Нам помощь, когда защищали стада
От волчьих набегов? Он глину месил
Для дома быть может? Или тогда,
Когда мы семьёй, выбиваясь из сил,
Здесь целину поднимали для хлеба?..
Ты веришь.
Твой дым поднимается в небо,
Ты любишь Его,
        но и я ведь люблю
По-своему, правда, за наше созданье,
И если Его всякий раз не хвалю,
Тому все мозоли мои в оправданье.
Тружусь я, а ты, Брат, в молитвах своих
О нашей семье забываешь всё время.

- О нас я молюсь. И упрёки твои
Мне не понятны: тружусь я со всеми
На равных. Нахлебником не был в семье.
Не вижу причины обиды твоей.
Молитва моя не мешает труду,
Напротив, в молитве Отца я прошу
Чтоб сил и терпения дал для труда...

Но Старший прервал: - А что там за шум?
Неужто опять кто-то грабит стада?

- Я что-то не слышу, - Младший в ответ.

-Слышишь, не слышишь, а времени нет.
Потом мы закончим с тобой разговор,
Бежим поскорей и проверим,
Какой к нашим овцам наладился вор.

- Ладно. По крайней мере
Родителям нашим уже не придётся
К стадам лишний раз выходить, -
Младший сказал, - но позволь у колодца
Мне горло водою слегка промочить?

- Ну, чтож, промочи... Только эта вода
Мой не смягчит приговор.
Ты знаешь, в чём, Брат мой, твоя беда?
Что ты - самый главный вор!
Не ты ль у Родителей - лучший сынок?
Всё лучшее лишь для тебя:
Лучшее место и лучший кусок,
А ты, лишь Отца возлюбя,
Присвоил любовь, что должна быть моей,
Любовь и Родителей, И Отца.
Без этой любви ну кто я в семье?
Бесплатный пастух? Как овца,
Я делать обязан лишь то, что велят.
Тобой же считаются, благоволят...
О чём говорить? Даже жертвенный дым
Принял Отец только твой,
А мой ведь не хуже.
Как вестник беды,
Лишь стелется, жалкий изгой...
Тебя я любил по младости лет...
(И голос его задрожал)
Прости, стало тесно двоим на земле...

И хищно сверкнул кинжал...

...

Давно это было.
Бежал от суда
В чужие края, но и там
Грозный вопрос везде и всегда
Летит за ним по пятам.
И страшно ему,
       он бы спрятаться рад,
Но снова и снова:
"А ГДЕ ЖЕ ТВОЙ БРАТ?!"

А годы летят, им удержу нет,
Но и сейчас, как тогда,
Прислушайся - слышишь
             вопрос?
                А ответ
Узнаем ли мы когда?