Строки из дневника

 
Экипированы патронами подсумки,
Автоматы строго за спиной.
Голос от волнения негромкий,
Значит скоро мы вступаем в бой.
Во фляжках чай холодный из колючки,
Жарковато, но никто не пьет.
Каждый горьким опытом научен,
До последнего  глоток, но бережет.
Прапора  ругаются: «раззявы, недоумки!».
Офицеры уточняют встречный бой.
Сигареты спрятаны в подсумки.
Закурить бы, но владеем мы собой.
Перекуры только на привалах.
Охраненье выставлено вновь.
Абдрашитову -  вдруг плохо стало
Из носа пошла фонтаном кровь.
«Быстро, быстро! В медсанроту!» -
Приказали помощь оказать.
Кто там встретит матушку пехоту:
Насторожились поротно, так сказать.
Гимнастерки темные от пота.
Солнышко в зените. В самый раз.
Справа атакована пехота.
Развернутся вправо - дан приказ.
Враг ударил, где не ожидали:
Там уже застава бой ведет.
Что ж прорвемся? Что мы не видали?
Живы будем, если повезет.
Третья рота вышла для охвата,
Минометчики вторую поддержали.
Стало от разрывов жарковато,
То эрэсы разрываться стали.
Слева загорелись БТэры.
Темный дым. Потери понесли.
Вдруг все смолкло слева от пещеры.
Говорят бандиты отошли.
Их преследовать ушли две роты,
И вертушки полетели вслед.
Вот такие будни у пехоты,
Сколько в них трагедий и побед.
Раненых, и только что убитых
В полк отправят, а потом в Союз.
Про ученье пишут, шито-крыто.
Кто ответит за двухсотый груз?
Каждый день с Кабула самолетом.
Розенбаум правильно поет.
Раненых, убитых с кровью,  потом
Поднимает в небо самолет.
О потерях ходят только слухи.
Официально нет у нас потерь.
Вот такая брат в Афгани заваруха.
Не дойдет письмо об этом в Тверь.
Свой дневник обратно открываю.
Да, страницы пожелтели, всюду пятна…
Где фломастером подчеркнуто читаю.
О потерях там – козе понятно!