Кальмар - 3

...По многочисленным просьбам,
   Кальмар Третий...


 Рим. Апрель 1987г.

   Над Желтым Домом всходило Солнце. Разноцветные и разнокалиберные Солнечные Зайчики появлялись и пропадали то там, то сям, наводя Шибко умных на мысль о секретном шпионаже. Было около семи утра. В окне на тринадцатом этаже осторожно приоткрылись маскировочные занавески и высунулся большой мясистый Нос, под которым призрачным намеком виднелись пышные усы. Потом несколько ниже Носа обнаружились цепкие волосатые руки, которые слегка приоткрыли окошко. Нос душевно потянул в себя прохладный утренний воздух и, зевнув, хрипло прошептал: "Весна!..".
   Занавески резко затворились, и Малыш повернул нос внутрь комнаты, в которой находились Мюллер, Чингач-Гусь и еще Некто, накрепко привязанный к кактусу. Рядом валялись изрядно пожеванные резиновые Галоши.
   Вот уже целую неделю Президент Корень, запершись у себя дома, не пускал никаких посетителей. Вот уже целую неделю Президент вел с "Осколками ЧАЙНиКа" прения по поводу подписания Договора о селекции Махры в районах Крайнего Севера...
   ***

   Год миновал с тех пор, как мадам Пенелопа завербовалась к Президенту штатной секретаршей и любовницей и ежедневно капала ему на мозги насчет выращивания новых, морозоустойчивых сортов табака в Сибири и на Камчатке. Приглашенный на роль Чингач-Гусь частенько заявлялся к Президенту "Ходоком", изображая из себя Матерого Сибирского Мужика и, войдя в доверие, стал спаивать Президента Огнеопасным самогоном, не уставая провозглашать тосты "За Удачное Предприятие" и "За Северный Табачок". У Ромуаль Петровича медленно ехала крыша и выпадали волосы. По ночам мадам Пенелопа любовно хлопала его по потной лысине и ласково приговаривала: "Эскимосик ты мой, табачный!" - и тому подобные гадости... Маразм крепчал: к концу года Корень потихоньку начал жевать собственные галоши...
   И вот, на Очередном подвальном Заседании мадам Пенелопа отбросила в сторону старый стершийся о ногти напильник, дернула Малыша за ус и сказала: "Пора!.." Выступить постановили в полночь.
   Апрельская ночь была тиха, прохладна и девственна. Мадам Пенелопа осторожно приоткрыла правый глаз и скосила его в сторону мирно спящего Президента, который во сне тихо, по-детски посапывал, нежно обняв за талию любимую свою Галошу. Гримаса омерзения проскользнула по лицу Псевдосекретарши. Она тихонько соскочила с кровати и, вся потрясаемая нервной дрожью, отправилась на кухню. До полуночи оставалось немногим более пятнадцати минут.
   Томительное ожидание бередило и Злодеев, притаившихся в кустах благоухающей сирени неподалеку от Желтого Дома. Малыш исступленно кусал усы в ожидании Условного Знака. Смутные воспоминания кружили его голову, какие-то сомнительные предчувствия... Старые раны тупо свербили где-то внутри. Давящий, безотчетный Страх...
   Чингач-Гусь беспечно курил трубку, зевал и любвеобильно поглядывал на мирно спящего с кинжалом в зубах Мюллера. "Эх, молодежь!.." - сумрачно подумал Малыш и перевел взгляд на небо, где по-весеннему искристо сияла путеводная Полярная Звезда.
   Ровно в полночь из окна президентской квартиры на головы спящих часовых могуче рухнули один за другим восемнадцать утюгов. "Утюги полетели..." - зевнув, заметил Чингач-Гусь. Малыш нервно сглотнул слюну и прошипел: "Пошли!" Чингач-Гусь выбил трубку, аккуратно спрятал ее в карман и пнул ногой Мюллера.

   Под покровом темноты Злодеи вошли в Желтый Дом. На пороге квартиры Президента, злобно искря глазами, стояла мадам Пенелопа, стыдливо задрапированная вафельным полотенцем. Злодеи коварно ворвались в спальню и... Корня в кровати не оказалось!!! "Утек..." - иронично заметил Чингач-Гусь. Мадам Пенелопа отвесила Гусю весомый подзатыльник, и Злодеи ринулись на поиски.
   Искали везде, наводя в квартире Художественный беспорядок, именуемый в простонародии "Бардак". Мюллер перепахал паркет, размолотил ванну и даже заглянул в вентиляционные отверстия. Чингач-Гусь носился по комнатам и издавал Воинственные вопли, надеясь нагнать на Президента Ужас. Мадам Пенелопа с тигроподобным рычанием потрошила матрасы, подушки и сейфы. Но Президент словно бы испарился...
   Но вот Дорогой Илюша Малыш совершенно опрометчиво заглянул в уборную, где и был тяжело и звонко контужен унитазом. Предчувствия оправдали себя сполна. Вспомнились молодость и неопытность. На подкосившихся ногах, с унитазом на голове Малыш отпрянул к стене и, сдавленно всхлипнув о помощи, рухнул на пол. Подскочивший на зов вопиющий Чингач-Гусь слету заполучил в глотку Боевой Галошей, после чего вытерпел серию профессиональных ударов и, проломив головой стену, замер в мучительных конвульсиях.
   Увидев столь непредвиденный ход событий, так глупо одураченная мадам Пенелопа отчаянно взвизгнула и сломала свой новый напильник. Беспечно недооцененный Президент, целый год водивший всю компанию за нос, бешено размахивая кулачищами, кинулся на Мюллера и схватился с ним... Тряслись стены. Трещали кости. Ломались ребра. Осыпалась штукатурка... И наконец завязанный тройным морским узлом Мюллер был символично выброшен в окно сквозь пуленепробиваемые стекла и стальные решетки. Слегка оживший Чингач-Гусь поспешил ретироваться в проделанную собственной головой дыру, в то время как Корень перешел в наступление на мадам Пенелопу. А она, в очередной раз исступленно завизжав, сорвала с себя вафельное полотенце и накинула его на шею Корню. Но безуспешно: от сотрясения стен Историческая, доставшаяся Корню в наследство вместе с титулом. Пыльная чугунная люстра и на сей раз помешала коварным планам Злодеев. Сорвавшись с крюка, она торжественно увенчала собой буйную кудрявую головку вероломной любовницы и покончила с ней навсегда. Выбросив в окно останки пенелополома, Корень радостно гикнул, и в тот же миг острые, ядовитые, парализующие зубы пронзили его левую икру. Теря сознание, Корень успел лишь заметить наспех брошенный дипломат, пыльный брезентовый плащ и горящие злобой глаза - зеленые, омерзительные и страшные...
   Корень очнулся и понял, что крепко привязан к кактусу, с галошей во рту. Тяжело опираясь на костыли, подошел к нему Илюша Малыш. Злобным, мутно-контуженным взглядом уставился он на Корня. Из груди вырвался сдавленный хриплый вопль: "Ну???!!!" В ответ Корень плюнул в него галошей и сопроводил это длинной похабной фразой на языке Тамбу-Нямбу. Далее последовала полуторачасовая, не требующая перевода, фольклорная перебранка, во время которой Корень периодически отплевывался заряжаемой в него галошей, причем с непреклонной точностью...
   Чингач-Гусь с перебинтованной окровавленной головой подавленно сидел в углу и удрученно смотрел на жестоко завязанного в узел Мюллера, который, почесывая ногою нос, пытался войти в собственное положение, не понимая, откуда растут его обернутые вокруг тела винтом и завязанные на промежности бантиком, руки. "Эк тебя жизнь скрутила..." - подумалось Чингач-Гусю, и он виновато покосился на окостыленного Малыша. "Зеленый еще!" - подумал в ответ Малыш.
   Неожиданно распахнувшаяся дверь повергла начинающего оживать Корня в смятение: с неизменной застенчивой улыбкой на лице, сверкая ядовитым зубом, в комнату вошел Дальний родственник Змея Горыныча. Корень понял весь ход событий - левая икра продолжала ныть от ядовитого укуса... Вурдалак привычным жестом открыл свой извечный дипломат, достал оттуда, кожаную папку с "Декретом об Уничтожении Махры" и предложил Корню подписать отказ от владения фирмой "Дукато и Явани", взамен обещая жизнь и Льготные условия. Ответом был очередной Меткий плевок.
   Подобные Безобразия продолжались целую неделю: Малыш пил самогон и грубо ругался; Чингач-Гусь пил самогон и залечивал раны; Вурдалак пил самогон, без устали провозглашая грузинские тосты, и травил анекдоты, привезенные из Психдома; Мюллер тщетно пытался развязаться и посасывал самогон через трубочку; Корень не пил самогон, но в ругани себе отнюдь не отказывал, и поносил Злодеев, почем зря. От столь грубого обращения изнеженный в Светском обществе Благородный Кактус потихонечку усыхал...
   Наконец, Малышу осточертело столь бессмысленное времяпрепровождение и надоело получать в морду галошей. Он хлобыстнул ладонью по столу, грязно выругался, подозвал Вурдалака и сказал: "Ну-ка, брат, куси его!" Поняв, что терять более нечего, Корень собрал все силы и рванулся из пут. Нежноусохший кактус разочарованно сломался. Сбив Малыша с ног, Корень бросился к окну, схватил с подоконника горшок с фикусом и, размахнувшись, швырнул его прямо в разинутую пасть Вурдалака. Лязгнули зубы... Фикус испуганно расцвел.
   Глядя на торчащий изо рта благоухающий Цветок, Шура на миг заиндевел, и это позволило Корню беспрепятственно сигануть в окно. "Однако, убёг..." - задумчиво заметил Чингач-Гусь. Шура выплюнул фикус и отвесил Гусю подзатыльник. Скрипя костями и охая, с пола поднялся Илюша Малыш. Глаза его в бешенстве метали искры. Окинув кровожадным взглядом остолбеневших Злодеев, Малыш издал звериный рык и, забыв про костыли, бросился к выходу, но на пороге был отброшен назад, заполучив в морду утюгом. "Опять утюги полетели!" - заметил из своего угла Чингач-Гусь. Утюги, плавно описывая траекторию свободного полета, шумно обрушились на головы Злодеев. Славная Коллекция покойной мадам Пенелопы, собранная за год мучительной подготовки ныне проваленной Операции, оказавшись в руках Хитроумного Корня, превратилась в Грозное оружие средней убойной силы. В смятении Злодеи заметались по комнате. Получив по спине утюгом, Мюллер мгновенно развязался и упорхнул в окно...
   Отутюжив Злодеев, Корень изобразил Воинственный клич Стервятника и бросился вон из Желтого Дома, перепрыгнув через лежащего на пороге Падшего Мюллера. Злодеи, переведя дух, кинулись в погоню.
   Корень бежал со всех ног, насколько позволяла укушенная икра. В поисках спасения он забежал в какую-то левую овощную лавку. Злой бородатый лавочник Гоги Колбасевич, пытаясь помешать Корню дебоширить, был вмиг впечатан в пол колоссальным ударом босой Президентской ноги.
   Злодеи, выдерживая капустный натиск и морковно-картофельную картечь, вооружившись лопатами и вилами, упорно продвигались вперед. Дальше - больше: в ход пошли помидоры...
   Вдруг Корень заметил зияющий в полу погреб и сиганул туда. Обтекая томатным соком, Злодеи осторожно снизошли в подземелье и осмотрелись. Длинный, едва освещенный коридор, откуда доносились быстро удаляющиеся шаги, призрачно уходил во мрак. Томительно пахло сыростью и гнилой капустой. Злодеи двинулись на звук президентских пяток.
   Корень бежал и бежал, а коридор все не кончался. Сзади слышалось тяжкое дыхание и дробный топот Настигающих Злодеев. Десяти минут Корню хватило, дабы сообразить, что он бегает по кругу. Присмотревшись, он вдруг обнаружил в стене дверь, которая, после некоторых усилий, подалась. Корень просочился туда и оказался в квадратной камере, в которой присутствовали только большой медный таз и дохлая крыса. Крысу Корень мерзко отринул, а таз заныкал и встал у двери наизготовку...
   Дорогой, четырежды Кавалер Ордена Контузии Илюша Малыш преспокойно получил и Пятую не без помощи вышеупомянутого таза. Протяжный медный звон мелодично прокатился по подземному ходу... Малыш судорожно протянул ноги рядом с крысой. Корень вознамерился повторить сей Ушераздирающий звук, но от мощнейшего удара в брюхо с силой ударился о стену и замер.
   Вурдалак утер со лба пот и остатки томатного сока, застенчиво улыбнулся и повторил удар несколько десятков раз, пока Корень не затих, захлебываясь собственной кровью.
   "Малыш накрылся медным тазом", - пространно заметил подошедший сзади Чингач-Гусь. Вурдалак взвалил на плечо кровоточащего Корня и, выйдя в коридор, упал всем телом, споткнувшись о распластанного на полу Мюллера. "Этот опять таблеток нанюхался!" - заметил Чингач-Гусь и помог Вурдалаку подняться. Вдвоем они водворили то, что все еще называлось Президентом, назад, в Желтый Дом, на тринадцатый этаж. Сбросив тело в угол, Чингач-Гусь развернулся и... аналогично растянулся, споткнувшись о распластанного на полу Мюллера. "Ну, ты Змей!" - заметил приветливый Чингач-Гусь. - "Опять всю ночь со шкафом спорил?!" - и пнул Мюллера ногой в бок. Тот поднял голову, и Кровожадный Индеец увидел слезы на его глазах. Крякнув, сзади подошел Вурдалак и отвесил Гусю подзатыльник: "Дурак! Он теперь иначе ходить не может!" - объяснил он. "А Крокодилы ходят лежа..." - озадаченно заметил Чингач-Гусь, недоуменным взглядом провожая отползающего к стене Мюллера.
   Вурдалак обернулся к Битому Президенту: "Именем Дорогого Илюши Малыша, а так же всех Покойных членов "Черной Ассоциации Йогов, Нацистов и Каннибалов, сей вшивый Супермен, именуемый Ромуаль Петрович Корень, ввиду бесполезности своего присутствия в Этом мире, торжественно приговаривается к смерти через съедение!" - медленно произнес Шура и с застенчивой улыбкой вынул из-за пояса кривой мясной нож...
   Вдруг раздался стук в дверь. "Однако, стучат!" - заметил Чингач-Гусь, попыхивая трубкой. "Откройте! Полиция!" - раздалось снаружи. "Кончай с ним! Пообедаем после," - приказал Вурдалак, протягивая Гусю нож. Извне уже пытались Именем Папы Римского высадить двери. Колоссальным усилием воли заставивший себя принять вертикальное положение, Мюллер моментально забаррикадировал дверь сейфами.
   Чингач-Гусь подошел к Корню и демонстративно разорвал на нем рубашку. Изумленным взорам Злодеев открылась громогласная татуировка на груди Президента: "Не вскрывать! Опасно для жизни!" - значилось на груди, под черепом, пробитым изящной молнией. Несколько секунд гомерического хохота продлили жизнь Ромуаль Петровича на адекватное количество времени. Насмеявшись вдоволь, Чингач-Гусь с силой вонзил нож прямо под сердце...
   И раздался ядерный Взрыв. Сработал секретный "Стимулятор Харакири", который был подшит Корню еще в детстве, во время учебы в Школе Новых Ниндзя: при повреждении грудной клетки или брюшной полости аппарат автоматически взрывался...
   "Перья полетели..." - в последний раз критически заметил Чингач-Гусь, с нескрываемым интересом наблюдая, как его собственная голова медленно отделяется от тела...
   В клубах дыма и жаркого пламени Желтый Дом медленно распадался на куски до тех пор, пока последний кирпичик не исчез в пылающем смрадном месиве камня, металла, стекла и мяса. Картина увенчалась колоссальным взрывом подвальных запасов Огнеопасного самогона, заботливо припасенного впрок Дорогим Илюшей Малышом...

1991г.