Кальмар - 2

 
Рим. Июль 1984г.
 
   Однажды, теплым июльским утром, к парадному входу Желтого Дома подъехал черный кадиллак. Из него высунулась сонная небритая физиономия и, задрав кверху прыщавый нос, трижды пронзительно свистнула. Минут через пятнадцать немого ожидания в ответ на свист раздалось обширное четырнадцатиэтажное ругательство на языке людоедов племени Тамбу-Нямбу, и на пороге Желтого Дома явились блестящие Черные Галоши, хозяин которых, позевывая и на ходу заправляя пиджак в брюки, медленно выкристаллизовался в дверном проеме. Потянувшись, почесав за ухом и проглотив лежавшую до сего момента в кармане брюк заплесневевшую сосиску, он спустился к кадиллаку и сонным взором уставился прямо в наглые глаза небритой физиономии: "Как смеешь ты, Подлец..." - было, начал он, но потом, махнув рукой, отпустил ради собственного удовольствия пару свежезаученных выражений на Людоедском языке и закинул седалище в чрево черного кадиллака. Машина крякнула, взвыла и стремительно выкатила на шоссе, по направлению за город. Небритая физиономия, метко сморкнувшись в окно проезжавшего навстречу желтого "Опель-Запорожца", широко улыбнулась в кривом зеркале сидящему сзади: "Как здоровье, Ромуаль Петрович?" - спросила физиономия, обнажая два ряда аккуратных золотых зубов. "Не дождетесь..." - мрачно ответил Корень.
   Ромуаль Петрович Корень сильно изменился за прошедшие двенадцать лет: канули в вечность походные безразмерные валенки, на смену им пришли не менее безразмерные Боевые Галоши - черные, блестящие, водоплавающие... За время правления фирмой "Дукато и Явани" Корень успел отрастить важные дипломатические усики и круглый животик, похожий на поросший лесом вулкан, такой волосатый, с кратером пупка посередине. Вулкан медленно вздымался под арбузной расцветки рубахой, периодически обнажая густую меховую растительность. Глаза его, некогда быстрые и жесткие, устало смотрели из-под косматых бровей в затылок небритой физиономии по кличке Склиф.
   Небритый Склиф вот уже восемь лет работал у Президента Корня личным Шофером-телохранителем. До вступления на занимаемый пост Антонио Склифасовский, являясь прямым незаконнорожденным потомком греческого хирурга Гиппократа, выучился на Гинеколога широкого спектра действия и промышлял криминальными абортами с помощью бор-машины, за что имел уже четырнадцать судимостей и два пожизненных тюремных срока. Восемь лет назад Корень, прочитав досье злополучного доктора, освободил его под свою ответственность. И не ошибся: преданный Склиф уже очень скоро внушил к себе уважение и безраздельное доверие со стороны своего высокопоставленного Спасителя. 0днажды, случайно пролистав собственное досье, Склиф в графе: "Что любит: Женщин, Морковь и Деньги", - собственноручно дописал: "Любит Президента Корня". И это была Сущая Правда.
   Корень не зря выехал на свою загородную Виллу. На днях он получил Бандероль, в которой нашел флаг "САЛЯМа", лужу свежей крови и фотографию некоей Усатой рожи, в которой он без особого труда опознал Илюшу Малыша - Злодея из "ЧАЙНиКа". На обороте фото кровью было начертано: "ЧАЙНиК жив!" - и каравдашом: "А ты - уже нет!" Последнее было дополнено искусно откушенным углом, что и заставило взволноваться: Корень узнал ядовитый укус Шуры Вурдалака, но никак не мог взять в толк, почему тот остался жив после Взрыва атомной бомбы...
   Поняв, что компания против "Дукато и Явани" снова объявила войну, и все Вытекающие последствия, Корень решил срочно эвакуироваться на дачу. Сидя на заднем сиденье герметичного бронебойного кадиллака, Корень перетрясал мозги виток за витком. Похоже было, что на голове у него вдруг вырос Муравейник: не выдержав сильнейшего бионапряжения, дивная коллекция породистых Президентских Блох покидала родного Корня, словно крысы - корабль. И было, с чего! Через десять минут со лба Президента пошел пар, а затем, мелодично журча, на пол хлынул обильный пот, промочивший ноги Склифу. Молча хлюпая кедами, с нестирающейся дежурной улыбкой, но с полными ужаса глазами верный Телохранитель вел машину по курсу. Дальше - больше: Корень продолжал напряженно думать, и поток Мыслей усилился. Салон медленно заполнялся потом. Когда уровень его поднялся, утопив Корня по шейку, Блохи с криком: "Полундра!" - ринулись на Склифа. Это было уже слишком! Со сдавленным стоном Склиф хотел нажать на тормоза, но промахнулся и потерял Кед, который неминуемо всплыл. Тем временем от Ромуаль Петровича осталась лишь Артезианская макушка...
   Проклятый Кед плавал прямо перед носом у Склифа и со зловещей улыбкой просил каши, загораживая собой всю видимость. Склиф отфыркивался, плевался и брыкался, но, кроме собственного Кеда, ничего не видел и лишь крепко держался за руль, боясь потерять и его. Корень же полностью, с головой ушел в Раздумья: лишь легкое бульканье на левом фланге указывало, что он еще Там, в глубине...
   Склиф вел машину наугад, опасливо косясь на Кед, который назойливо плавал вокруг, норовя укусить за ухо. Босой ногой Склиф тщетно пытался нащупать тормоз... И вдруг машину потряс Великий Вопль: откуда ни возьмись, Рак поймал клешней Склифов палец - видно, тоже хотел отыскать потерянный тормоз, но сам стеснялся...
   Под водой мыслящий Корень работал, как Кипятильник в штатском. Покрасневший Рак всплыл на поверхность, и теперь их было двое: Кед и Рак... Трижды подавившись Кедом, Склиф, однако уговорил Рака уплыть к нему в пасть, и теперь искренне горевал о кружке пива и березовом венике.
   Вода продолжала кипеть. Собака-Кед бороздил поверхность этой своеобразной Скороварки, периодически наезжая Склифу на уши. Тот в ответ мог уже только гневно булькать. Тем временем Солнце неумолимо клонилось к закату. Знойный летний воздух постепенно наполнялся живительной прохладой, чистотой и свежестью. Кадиллак продолжал бесцельно колесить по окрестностям Рима...
   Сгустились сумерки. Впереди, у поросшей крапивой и терновником обочины, вдруг появилась маленькая богомольная Старушка в белом чепце в цветочек и старом рваном тряпье. Заметив подъезжающий кадиллак, она методично вынула из древних складок одежды новенький, последней модели, гранатомет и нажала на спуск. Издав звук Подбитого Дирижабля, кадиллак дрогнул и стал. Кипящие мысли вырвались на волю, захлестнули шоссе и образовали небольшое болотце у придорожья. Словно первоклассный гейзер, кадиллак извергал воду и пары, в то время как Бабкшка скрылась в зарослях конопли.
   Раненый Склиф безмолвно смотрел на опускающийся на мель Кед и медленно испускал дух. Очнувшийся от долгих раздумий Корень худел и бледнел на глазах, с ужасом понимая, что остался без колес, без шофера и даже без любимых Галош, которые уплыли в одну из пробоин. Теряя остатки сил и сознания, со стоном: "Где мои Галоши?!" - Корень вышиб головой дверь и рухнул в терновые кусты. Последнее, что увидел он, был снующий вокруг зеленоватый воробышек с явными признаками церебрального паралича и перенесенного в детстве менингита. "Ну, это Глюк..." - решил Корень и вырубился...
   Тем временем в подвале Желтого Дома шел очередной Тайный Съезд Черной Ассоциации Йогов, Нацистов и Каннибалов, почетно возглавляемый Дорогим Илюшей Малышом.
   Давно прошли времена Сухарей Ванильных, старые раны зарубцевались, и Малыш уже почти не вспоминал, как три года назад доплыл-таки до родного берега, в течение двадцати одного года скитаясь по морям и океанам в утлом суденышке, спасаясь от акул и прочих морских тварей и питаясь лишь летучими рыбами, которых со временем приспособился глотать прямо на лету подобно Стрижу, глотающему бабочек. Приходилось лишь выплевывать несъедобные крылья, шасси, элероны и другие отходы цветной металлургии...
   За круглым столом, величественно украшенным бутылью самогона с надписью "Огнеопасно!", по правую руку от Дорогого Илюши Малыша сидел, сверкая ядовитым зубом, Шура Вурдалак, успевший в момент Взрыва молниеносно ввинтититься в песок на два километра в глубину, где был пойман подземными Аборигенами, едва не был принесен в жертву, чудом бежал по Священной подземной реке и был выброшен наружу источником Боржоми, где попал в объятия гостеприимных горцев, в результате чего заболел Белой Горячкой... Окончив успешное лечение, Шура восстановил документы и гражданство и благополучно вернулся домой к великой радости Илюши Малыша.
   По левую руку от Илюши сидел на трехногом стуле дикий индеец Чингач-Гусь, кровожадный и краснокожий, имеющий три пера в волосах и тридцать три пера вооружения. Справа от Вурдалака восседала в позе Сфинкса мадам Пенелопа и безмолвно точила ногти наждачной бумагой. Картину завершали Темная Личность из Армии Пиночета по кличке Мюллер и Академик Лесных наук, профессор Ворфоломей ибн Архимед, специалист по размножению мухоморов в неволе.
   Подняв бокал с самогоном, Илюша Малыш открыл Заседание. Бутыль пустела на глазах. Слышался лишь хруст соленых огурцов да некоторый Скрежет, с которым мадам Пенелопа продолжала точить ногти. В момент голосования по вопросу распития остатков кованая дверь подвала была разнесена вдребезги, и ошалевшие Злодеи увидели Бабушку. Отбросив в сторону гранатомет и скинув с себя рваное рубище, перед заседающими предстал со-докладом Гаврила Глобус. Оставшись в своем любимом чепце в цветочек, он казался довольно милым созданием. Поражали лишь косолапая походка и двухметровый рост этого белобрысого Детины в панаме.
   Впитав положенные ему ругательства из фольклора Тамбу-Нямбу и остатки самогона, Глобус самодовольно доложил, что Консервная Банка, мол, стала похожа на дуршлаг, и что он, мол, сдох со смеху, и что Бабушка - это Глобально!.. Злодеи слушали, одобряюще хрустя огурцами, лишь мадам Пенелопа продолжала молча и онаждаченно точить ногти.
   Вдруг, после очередного "Глобально", она швырнула в Мюллера огурцом, проломила кулаком дубовый стел и сказала: "М-мать!!!" Глобус заорал: "Всегда готов!" - и убежал. Скоро снаружи послышались неаппетитные звуки, подобные очищению кишечника после принятия лошадиной дозы слабительного.
   Дожевывая огурцы, Злодеи чинно встали, вооружились метлами и, кося под местных дворников, покинули подвал и вышли на свет Божий. У парадного входа Гаврила Глобус терроризировал желтый "Опель-Запорожец" так низко оскорбленный Склифом...
   Вдруг из-за угла показался истинный Дворник, Хозяин метлы и Совка, ветеран своего дела старенький Федор Евсеич Веник и, увидев "Конкурентов", грозно направился к ним. Злодеи выстроились в шеренгу, ощетинились метлами и шагнули ему навстречу, прикрывая "Опель-Запорожец", который под напором Глобуса продолжал дрожать от страха и испускать нелицеприятные звуки. Дядя Федя, вероятно, припоминая старые раны времен Первой Мировой, завороженно одеревенел. Злодеи окружили его плотным кольцом. Далее послышалось шесть глухих ударов пыльной метлой по лысой голове...
   Мюллер водрузил на торчащую из асфальта желтоватую плешь крышку от люка Центральной Канализации и громогласно произнес: "Так будет..!" - последние слова его потонули в бешеном реве "Опель-Запорожца", который все-таки был доведен до истерики и завелся. Злодеи загрузились в машину и выехали на место преступления.
   Открывшаяся панорама была довольно омерзительна: развороченный кадиллак продолжал слегка испаряться, рядом с ним в луже плавали непотопляемые резиновые галоши. Вокруг простиралось дымящееся зловонное болото. В воздухе смрадно пахло Мыслями... В кабине кадиллака лежал дохлый Склиф. На животе его покоился рваный кед. Но - Главное! - Корня в Машине не было!!! Соображая, что далеко уйти он не мог, Вурдалак крайне неосторожно спустился в заросли терновника но, провалившись по пояс в горячую вонючую жидкость, дико завопил и оставил эту бесполезную затею. Разозлившись, он выволок Склифа из машины и наступил ему ногой на живот. В ответ из Склифа выплюнулась струйка той же вонючей жижи с точным прицелом Шуре в лицо. Вурдалак рассвирепел, утерся рукавом плаща и приподнял Склифа за воротник. Склиф тяжело вздохнул, приоткрыл мутные глаза, увидел Вурдалака, широко улыбнулся сверкающими золотыми зубами и сказал: "Пилите, Шура, пилите..." - после чего и преставился. Шура в злобе бросил тело, и вновь был окачен с головы до ног той жидкостью. Единственное, что смог он сделать, это жалобно мяукнуть и опуститься на землю. Однако, услышав под собой зловещий Хлюп, он в ужасе вскочил: под ним плавали Боевые Президентские Галоши. Мало того, подпрыгнув, он задел Кадиллак, и тот снова обдал его волной этой Гадости, после чего ему на ногу упало зеркало заднего вида в чугунной оправе. В ужасе Шура замер, держа в руках ушибленную ногу и боясь пошевелиться. Злодеи с приличного расстояния наблюдали за ним и покатывались со смеху.
   А Вурдалаку было уже не до смеха: неожиданно он почувствовал, что асфальт под ним потихоньку проседает и разъезжается... Не найдя ничего более пристойного, Шура в сердцах плюнул... и провалился в Тартарары. В размытую дыру устремились потоки мерзкой Жидкости, и вскоре болотце обмелело. Но Злодеи этого уже не видели. В панике они втиснулись в машину и умчали прочь, подальше от этого Поганого места.
   Тем временем в Желтом Доме наводили шухер по поводу пропажи Табачного Президента. Объявили розыск. Работа на "Дукато и Явани" приостановилась. Начались народные волнения. Сигарет в магазинах не стало. Со складов продавали остатки махры. Хвосты очередей за табаком, сталкиваясь и пересекаясь, опутали Рим своеобразной паутиной. Торговцы самосадом быстренько поправляли свои дела. Полиция была уже не в силах что-либо предпринять, дабы унять народную смуту...
   На поиски потерянного Президента вызвался Лучший Частный Детектив - Афанасий Матвеич Зевс, агент под номером "Б-Ноль-Ноль-Четыре-М". С упорством, свойственным ему одному, Зевс проследовал по следам бронированного кадиллака туда и обратно. Весь город с волнением и надеждой следил за ходом расследования.
   Следы "Туда" привели Зевса к зияющему провалу на шоссе. Заглянув внутрь и несколько поразмыслив, он проследовал по следам обратно. След привел его в Желтый Дом, на тринадцатый этаж. В квартире Президента он обнаружил распечатанную бандероль и прочитал, что "ЧАЙНиК жив". Танцуя от живого чайника, Зевс снова проследовал к провалу и, зажав рукою нос, бултыхнулся внутрь.
   На Внеочередном заседании Злодеи постановили не дать детективу доплыть до Истины и в худшем случае убрать его. Допив самогон, они надели бронеспасательные жилеты и нырнули вслед за Зевсом. Гаврила Глобус умудрился застрять тазом и, вооружившись отбойным газовым ключом, расширил промоину до неимоверных размеров. И провалился, не выпуская ключ из рук...
   Однако же, сколько времени они неслись по подземному потоку, определить трудно.
   Первым на поверхность с невероятной скоростью вылетел Шура Вурдалак, и по приветственным возгласам с ужасом понял, что снова попал в источник Боржоми, к своим знакомым горцам. И - надо же! - он не ошибся. Примерно через три часа пребывания на гостеприимной грузинской земле чачу из него можно было выжимать. Гостеприимная земля настырно уплывала у Шуры из-под ног, зато до боли знакомая, родная и теплая Белая Горячка распахнула свои жаркие объятия навстречу Дальнему родственнику Змея Горыныча. Преследуемый этим глюком, рыча, кусаясь и дыша огнем, Шура стал отбиваться, и затих лишь на койке в психбольнице, забинтованный по рукам и ногам заботливой рукой медперсонала. Восемьдесят шесть доблестных санитаров пало смертью Храбрых в борьбе с ядовитым Демоном, когда он, не видя никого, кроме назойливого Глюка, кусал направо и налево...
   Зевс Афанасий Матвеич попал в какой-то из боковых оттоков, плыл очень долго и медленно, так что успел даже соскучиться до того, что начал вздымать пузыри на воде и тыкать в них пальцем. Однако, и это занятие веселило его недолго. Совсем отчаявшись и обзевавшись, Зевс вдруг почувствовал Дикий Холод, и течение вынесло его наружу.
   Вынырнув среди Вечной Мерзлоты, Афанасий Матвеич был крайне удивлен и взволнован своим Бедственным положением, и поэтому начал медленно и верно вмерзать в прибрежную кромку льда.
   И вдруг Зевс услышал странные звуки. Обернувшись, на сколько позволял все нарастающий лед, он увидел Людей, одетых в шкуры и с дубьем в руках. "Чукчи!" - понял Зевс. А еще он увидел неких Мешкоподобных, облаченных в те же шкуры, но с большими усами и клыками. "Моржи!" - понял Зевс. Усиленно поерзав, он вырвался из ледяного плена и плюхнулся в холодную воду.
   Чукчи вышли к берегу. Заметив Зевса, они с криками подбежали к нему. "Эй! Ты есть Ху?!" - крикнул Главный Чукча с крас ной и плоской, как свежевыпеченный блин, рожей. "Морж!" - шутя, ответил Зевс. Далее последовал Победный Клич, и мимо Зевсова уха прошелестел увесистый булыжник. Потом - еще один, а потом с десяток всевозможных заточенных предметов. Холодок пробежал по спине Афанасия Матвеича: такое отношение к себе он наблюдал только в молодости, когда работал Цербером на Зоне... "Охота!" - понял Зевс и поплыл от берега, вопя от безнадежно холодного Ужаса. Стоило посмотреть на него: от мороза лицо его раскраснелось, нос посинел, на усах зависли мелкие сосульки, узкие хитрые глазки стали еще уже... С первого взгляда Афанасий Матвеич сам стал похож на Чукчу.
   Все так же бешено вопя, Зевс уплывал все дальше и дальше, и вдруг прямо перед ним вынырнул усатый старый Морж, а следом - несколько не менее усатых, но помоложе. Посмотрев на Зевса в упор, отсморкавшись и побагровев от злости, Морж ринулся в атаку. Остальные дружно последовали примеру. "Опять охота!!!" - понял Зевс и круто повернул к берегу. Моржи, гневно ударив ластами по воде, пустились вдогон.
   Увидев столь неожиданный маневр Моржей, Чукчи оторопели, но потом быстро опомнились и перешли в контрнаступление. Под хруст костей и крики Чукчей Зевс чудом выскочил на берег и зарылся в глубокий сугроб. Лежа в сугробе и прислушиваясь, он вдруг почувствовал тупую боль в груди. "Воспаление легких", - понял Зевс и хотел, было, вылезти, объяснить Чукчам, что он не Морж, и что он замерз, но добрый дедушка Мороз уже сотворил свое Темное дело: заледеневший Детектив не мог пошевелить и пальцем. "Каюк..." - понял Зевс...
   Гаврила Глобус всплыл на поверхность в джунглях Африки, где застрял тазом в Священном Источнике племени папуасов имени Патриса Лумумбы. Увидев столь огромный, удивительный Круп, а чуть позже и самого Гаврилу с неизвестный орудием Труда, коим явился отбойный газовый ключ, папуасы с криком: "Миклухо-Маклай!" - бросились ему на шею. Затем, совершив Обряд Облегчения под Божественным Саксаулом, папуасы принесли Гавриле в жертву около дюжины овец и женщин, и пали Ниц. "Глобально!" - произнес Гаврила и небрежно отбросил в сторону газовый ключ. Ключ столь же небрежно снес с плеч голову Вождя. После сего Гаврила благосклонно принял жертвы и канул в безбрежную Историю...
   На удивление всем и самому себе профессор ибн Архимед вылез из воды посреди Девственного Леса и понял, что именно здесь он проведет остаток своих дней, и что он будет ибн Робинзоном и будет писать свои зоологические труды на древесной коре... Ликуя, новоиспеченный ибн Робинзон побежал ловить рыбу найденным тут же старым, брошенным туристами, гамаком.
   В первый раз закинул он невод - вышел невод с одною галошей, Другой раз закинул он невод - вышел невод с другою галошей. Наскоро обувшись, в третий раз закинул он невод - вышел невод с одною тощей Рыбкой. Как и ожидал ибн Архимед, Рыбка, медно поблескивая давно не чищеной чешуей, заговорила голодным человеческим голосом, и профессор потребовал от нее Дом, Жену, Машину, Химическую лабораторию и, на всякий случай, Разбитое Корыто - чтобы, следуя логике Пушкина, вдруг не остаться ни с чем. "Брось меня на землю..." - ласково прошептала Рыбка. - "И все сбудется!.." Профессор с радостью исполнил сие несложное пожелание. Ударившись о землю, Рыбка превратилась во взвод полицейских, которые, опознав на бедном просителе Галоши Президента, арестовали его по подозрению в убийстве.
   Впрочем, в камере он обнаружил склянку с цианистым калием и старое разбитое корыто, из которого он и соорудил себе Гроб...
   Илюша Малыш, Мюллер, Чингач-Гусь и мадам Пенелопа иже с ними плыли совсем не долго. Вскоре по запаху и шуму они поняли, что попади в слив городской Канализации. Это им не понравилось, и они с трудом протиснулись оттуда наружу через чей-то частный клозет. При виде такой картины, как появление из уборной четырех человек в спасательных жилетах, Хозяин вышеупомянутого клозета покатился по полу от смеха. Злодеи тоже решили повеселиться и утопили Хозяина в унитазе.
   Ополоснувшись в бесхозной, теперь уже, ванной, Злодеи проследовали в гостиную, где в "баре" обнаружилось Великое Множество всевозможных спиртных напитков. Довольно пошевелив усами, Дорогой Илюша Малыш постановил открыть Внеочередное заседание "Осколков ЧАЙНиКа" по подведению итогов неудавшейся вылазки. В знак согласия мадам Пенелопа, вооружившись местным напильником, начала увлеченно точить ногти...
   Во время происходящего Заседания, в зарослях терновника у обочины пригородного шоссе, оглушенный Ромуаль Петрович Корень, наконец, очнулся, вытряхнул из ушей последние Мысли и, пошатываясь, босиком поплелся обратно в город.
   Весьма Загадочный конец...

1990г.