Кальмар - 5, Глава Третья

Рим. Март 2006г., днем позже

   Наследник Израильского престола по-царски прочистил легкие и начал медленно, но верно возвращаться из небытия в мир Сущий. "Поднимите... мне... веки..." - мучительно подумал Капитан, но вскоре сообразил, что он, в некотором роде, не совсем Вий, а скорее даже совсем Не Вий, и поэтому попробовал проделать сие движение самостоятельно. Но столь трудоемкий процесс покамест затраченных усилий не оправдал, и обессилевший Капитан весь обратился в Слух. Но в голове гулко шумел водопад и грохотали нечленораздельные, мелкие какие-то, мысли.
   "Идея!" - вдруг весело подумал Капитан. - "То есть, иде Я?.." - подумалось ему уже менее оптимистично, и отягощенные Неопределенностью глаза раскрылись сами собой. В медленно рассеивавшемся тумане Эзор разглядел белые своды неясного происхождения и сидящих прямо над ним не менее белых голубей. Скося глаза в сторону своего бренного тела, Капитан обнаружил крайнюю его Завернутость в столь же сверкающий белизною саван... "Может, я уже в Раю?.." - первая Глубокая мысль посетила Капитанскую голову и тихо осела на островке Сомнения. А Водопад продолжал шуметь, и в этом шуме Эзору послышалась Музыка Открывающихся врат на Тот Свет. Расчувствованный Капитан скорбно приготовился исповедаться перед встречающими его Архангелами...
   Предательски долбанувший по лицу голубиный помет мгновенно вернул Капитана на землю. Старая простыня разлетелась в клочья, Эзор вскочил, крепко выругался на Иврите и запустил в обидчика обнаруженной тут же сплющенной железной миской. Подлая птица камнем ухнула вниз. "Скоты! Ублюдки!!! Даже сдохнуть спокойно не дадут. Голубки, блин!!!" - чертыхнулся Принц и, заметив в углу одинокую ржавую раковину, поспешил отмыться от этой Гадости.
   Умывшись, Капитан взглянул в висящий на стене огрызок стародавнего зеркала. На него глянула опухшая небритая физиономия, явно не Королевской крови. "Это я...." - протянул Капитан. - "То есть, как это - Я?!" - удивленно отозвался его Внутренний Голос. Пошарив по многочисленным карманам куртки, Эзор нашел все, что ему требовалось: расческу для волос, расческу для усов, бритву, помазок, кусочек мыла, крем для бритья, крем после бритья, крем во время бритья, флакончик одеколона, свежие носки и девственно-чистый носовой платок. Употребив все в действии, Капитан утерся носовым платком, красиво высморкался в угол и по-отечески строго глянул в зеркало: "Это - Я!" - удовлетворенно резюмировал Эзор и направился к двери...
   Но дверь оказалась на удивление запертой. Обернувшись к окну, Капитан узрел мощные решетки и красивый городской пейзаж, открывающийся с Черт знает, какой Высоты... И тут Эзор Белау вспомнил Всё: и богатый арсенал мата на шестнадцати языках, включая Удмуртский, древнеегипетский и первобытнообщинный , и Искусство кулачного боя стен, и мерзкий ЧАЙНиК со всеми Проистекающими, и голодных Негров Америки, и всех Чистых и Нечистых, и Папу Римского, и Харе Кришну с Харе Рамой, и даже Пана Тормоса всуе. Истощив весь словарный запас, истребив сто сорок восемь Пернатых и завязав узлом водопроводный кран, Эзор устал... Решив устроить Длительный Перекур, он комфортабельно расположился на широченном подоконнике и задумчиво закурил. Одного лишь не мог вспомнить Эзор: как он попал Сюда?.. В этой самой Задумчивости его и застала ночь...
   Утром Капитан вздрогнул и проснулся от легкого прикосновения к щеке. Все ожидал увидеть Бывалый Эзор, но только не Это: пред ним, лепо преклонив колени, явилась Роскошная черноглазая Красавица Иудейской крови в сверкающем серебром одеянии и с ласковой улыбкой на белоснежном, до бледности, лице, обрамленном каскадом шелковистых иссиня-черных волос.
   "Белая Горячка..." - мучительно подумал Капитан. - "Да нет, скорее Золотая Рыбка!" - ласково ответила девушка и добавила: "С пробуждением, Ваше Высочество!" Ошарашенный Эзор в панике забыл, где находятся мозги и отчаянно пеленговал на все четыре стороны: "SОS, голова, SОS!" - крутилось где-то рядом, но сраженный неожиданностью Интеллект показал Эзору язвительный кукиш и демонстративно повернулся Задом, тем самым высказывая полное свое презрение к остальному Бренному Эзору. Бренный Эзор мысленно взревел и, гневясь, пнул этот самый Зад своим обшарпанным каблуком. Дико завопив, Интеллект испуганно воссоединился с Капитаном и тот, в свою очередь, дико завопил: "За что?!?" - "Проснитесь, Принц!" - настойчиво повторила Девушка. Эзор тряхнул головой и, окончательно придя в себя, сдавленным голосом спросил: "Кто ты... Вы?.." - "Саламандра," - тихо ответила Красавица. "А где это мы...?" - "Мы - Здесь," - ответила Она и, пересев поближе и положив руку Эзору на грудь, поведала ему вею Историю евонного похищения с точностью до минуты.
   Бедный Капитан, сраженный наповал столь Блистательной Красотой, был даже не в силах рассвирепеть, и лишь тихо внимал мягким движениям чарующих воображение губ... "Потерпи немного" - подводя черту, сказала Саламандра. - "Я вызволю тебя отсюда. Мне осточертел этот усатый Маразматик с его Мемуарами и прочей Бредятиной. А пока - вот тебе Аванс..." - и нежно приложилась к его пересохшим от напряжения губам. Эзор вдруг почувствовал, что у него растут Крылья. Совсем растаяв, он слегка приоткрыл глаза... и за спиною Девушки увидел настежь открытую входную дверь..! Гневно упрекнув себя в излишней Влюбчивости, он одним ударом ножа отбросил от себя Девушку и кинулся вон...
   Но, не успев добежать до двери, он затормозил и беспомощно упал на колени: адская боль пронзила позвоночник и осталась в затылке ощущением медленно забиваемого дюбеля. Ежесекундно слабея, ухватившись рукой за раковину, Капитан медленно обернулся и увидел Злобные, мерцающие красным огнем, парализующие глаза Мам Саламандры, которая, зажимая рукой кровоточащую рану на животе, полулежала в дальнем углу комнаты, возле груды дохлых голубей. Взгляд этот смутно напомнил Эзору что-то знакомое, но он никак не мог понять, что... Вдруг глаза сверкнули белым пламенем и испустили два коротких, выстрелу подобных, луча. Эзор вскрикнул и упал ничком, содрогаясь от жуткого болевого шока. "Я же сказала - подожди!" - услышал он мертвенный, словно потусторонний, голос. - "Убежать отсюда невозможно! На выходе - электронная система охраны. Пять тысяч Вольт... Дурачок, тебя же могло убить! И не вздумай ничего предпринимать, я знаю все твои мысли... Так что, доверься и жди. Скоро мы будем свободны!.." - с этими словами Саламандра отпустила Эзора. Он помотал головой, медленно отполз к стене и удивленно глянул на девушку. А она, пошатываясь и зажимая рану, тихо направилась к выходу. "Черт, возьми! Я, кажется, убил ее..." - смятенно подумал Капитан. Саламандра перехватила его мысль и молвила: "Это - ерунда. Заживет... Я люблю тебя..." Обалдевший Эзор проводил ее взглядом до самой двери. На пороге девушка обернулась и повто-рила: "Доверься и жди!" - "А где Пан Тормос?!" - выдавил из себя Капитан. "Пан Тормос умер..." - скромно опустив глаза, ответила Мэм Саламандра и исчезла за дверью.
   "Знавал я Всякую любовь..." - мрачно протянул Эзор. - "Но чтоб Такую!?..."

   ... В Риме творился Бардак. Объявили Чрезвычайное положение. По улицам города тусовались бешеные аллигаторы в компании Водяных и Бесов, распугивая мирных жителей и распространяя дивный аромат илистых заводей Тибра. Только самые Лихие браконьеры выходили из дома на охоту... По последним радиосводкам крокодилы разгромили САЛЯМские склады марихуаны и, сторчавшись, устроили Шабаш...
   Для пленения дебоширов в Рим стягивались войска Спецназа под командованием Генерала Эскалопа. Был отдан Приказ: "Брать живьем!" - все обитатели Тибра, за исключением Бесов, состояли на Учете в Красной Книге, и охота на них была запрещена Законом. Седовласые Вратилы Рима помнили печальный прошлогодний инцидент, когда был разрешен массовый отстрел обнаглевших вредителей сельхозпродукции - крылатых Единокуков и Конопатых Сусликов, после чего "Гринпис" объявил Внеочередной Крестовый поход, а Сусликов пришлось закупать в Австралии за валюту. Так что, экологическое равновесие в Италии чтили...
   Эзор Белау вот уже восемь дней томился в заключении - то есть, проводил время в легкой истоме. Ежедневно его навещала Мам Саламандра, с которой он уже познакомился Весьма детально, приносила ему еду и предметы личной необходимости, так что теперь чердак напоминал, скорее, Персидский Будуар, нежели Камеру Предварительного Заключения - влюбленная Красавица не скупилась ни на что.
   В ночь на девятые сутки Эзор задумчиво стоял у окна, наблюдая вечерний городской пейзаж, и тихо дымил трубкой. Внизу толпа пьяных гуляк распевала: "По улице ходила большая Крокодила...", где-то вдалеке в мегафон орали что-то вроде: "Заходи справа!.. За жабры хватай, туды его, в качель!.." - и на душе у Капитана было спокойно и довольно мило. Он предвкушающе улыбался, рисуя воображением завтрашнюю встречу с любовницей и вспоминал свое безоблачное, любвеобильное детство, когда все вокруг, за исключением тиранического Папаши, доставляло ему лишь тихую радость, истому и сладострастие... Лишь одна только грустная мысль несколько омрачала его настроение - мысль о преждевременной кончине Пана Тормоса.
   Но Эзор ошибался, как ошибалась и Мэм Саламандра: Пан Тормос не умер. Измученная Мемуарами кузина Шуры Вурдалака не смогла, как следует, сконцентрироваться, и лишь оглушила его на несколько минут. И в это самое время Пан тихо и романтично похрапывал рядом с другом Гастоном под столом в сосисочной "Красный Богатырь", волею Судьбы расположенной на первом этаже Небоскреба, на чердаке которого столь лениво томился Капитан...
   Пан Тормос спал и видел Тысяча триста семьдесят седьмой Кошмарный сон про Индию. Неожиданно, сквозь дрему, он услышал Нечто, типа: "Бу-бу!.." - и в тот же миг по лицу его проехалось что-то мокрое, скользкое и вонючее... Явив миру хмельной взгляд, Пан увидел прямо перед собой Колоритную Крокодиловую пасть. "Батюшки!.." - подумал Пан. - "Приснится же такое..." - и, отмахнувшись от Видения, вяло перевернулся на другой бок, подложив под голову мускулистое колено Гастона, на что тот ответил легким ворчанием и водрузил сверху второе. Лишенный комфорта Пан испустил воинственное: "Му..." - и сунул Графу поддых. "Экий же ты нудный..." - сонно пробормотал Гастон и ответил коленом по лбу. Пан хотел, было, рассердиться, но раздавшийся сзади Животного происхождения рев заставил его вздрогнуть и обернуться...
   "Сон это... или не сон?.." - прожурчало в хмельной Панской голове. В то же мгновение Пан весь ушел в Глаза, наблюдающие картину, достойную романов Стивена Кинга: в пятнадцати дюймах к. Северу от его собственного носа находилась Настоящая, чудовищная, зубами утыканная, кроваво-красная, многообещающе разверстая пасть Зеленого представителя Хищных Рептилий, состоящих в цивилизованном обществе под кодовым названием Аллигатор... "Чудовище обло, огромно, стозубно и лайяй..." - вспомнил Пан Тормос и, хотя "лайяй" перевести не мог, все же отметил, что Древние Славяне были весьма разборчивы в выборе Определений. Да, ладно бы, один такой "облый, огромный...", все помещение кишмя кишело разнокалиберными челюстями да пупырчатыми спинами Кровожадных Ящеров, источающих мерзкий гнилостный запах Застойной Канализации...
   Мгновенно протрезвевший Гастон кулаком по голове снял Пана с тормозов. "Спасайся, кто Может!!!" - возопил обезумевший Пан, и друзья, раскидывая столы и стулья, проторили себе путь к отступлению на Черную лестницу. Выход оказался предусмотрительно забаррикадированным извне: очевидно, народ тоже Спасался... Беглецы рванули наверх. За ними шумною толпой с диким ревом устремились полчища изнывающих от голода Аллигаторов.
   Пробежав экстерном десять-двенадцать пролетов, Граф ногой выбил дверь на этаж, но был встречен очередной порцией Земноводных. "Окружили..." - выругался Гастон, и друзья побежали дальше. "А чего это они за нами бегут?!" - затаив в вопросе Надежду, воскликнул запыхавшийся Пан. - "Ведь нас все равно на всех не хватит!" - "Не умничай!" - огрызнулся Гастон. - "Кушать всем хочется!.." Взлелеянная Паном Надежда лопнула, аки Мыльный пузырь, и вот уже сорок минут продолжался неистовый бег по лестницам шестисотпятидесятичетырехэтажного небоскреба...
   Витающий в облаках Капитан был грубо приземлен неожиданно ворвавшейся в "Покои" Саламандрой: "Бежим! Внизу па-ника, им не до нас! Сейчас или никогда! Я нашла, где отключается электричество. Доберемся до границы, а там - куда твоей душе... Ну, быстро!!!" Обленившийся, раздобревший за неделю Капитан не сразу понял, чего от него хотят: "Бежать?" - думал он. - "Зачем, куда? Тут сухо, тепло, постель... А там, кажется, дождь начинается..." - Принц зябко поежился и капризно заявил: "Сначала - в койку!.." - "Быстро!!!" - рявкнула Саламандра и угрожающе сверкнула глазами. Ученый Капитал испуганно ожил и стал собираться....
   Гастон и Тормос продолжали изматывать противника бегством. Умаянный Пан уже ничего не говорил, и лишь тихо и нежно мечтал об Эскалаторе... Неожиданно ступенькам пришел конец и открылся проход на чердак. Перед входом предупреждающе замигали красные сигнальные лампочки. "Опасно!!!" - промелькнуло в мозгу у Графа. Друзья притормозили, и тут Пана настиг Крокодил, вцепившись в полы плаща. "Ам!.. И для кого-то жареным запахнет!" - ужаснулся Пан и рванул вперед... Что-то ослепительно сверкнуло, раздался электрический треск, и в воздухе запахло жареным: мокрый крокодил сработал, как громоотвод. Мудрый Гастон ухватил ближайшего аллигатора за хвост и проскочил следом. Но разряда не последовало: ни о чем не подозревающая Саламандра уже успела отключить систему охраны. Гастон с воплем отшвырнул от себя перепуганное Животное. Остальные, чувствуя близкую поживу, возобновили натиск. Гастон и Тормос отступили в полутемный коридор, и тут нос к носу столкнулись с выпучившим глаза Принцем: "Гонишь, ты не умер..." - пробормотал Капитан в пользу Тормоса, и все трое, без лишних слов, выхватив ножи, перешли в контрнаступление. "В таких атаках не бывает пленных..." - мрачно подумал вновь обретший друзей Капитан. В ту же секунду Саламандра властно полыхнула глазами, и - первый Супостат навеки застыл в позе эмбриона. "Один крокодил..." - сосчитал Пан. "Два крокодила!" - продолжил Гастон, распоров брюхо другому. "Три крокодила!" - повторила свой фокус Мэм Саламандра. Рисковый Капитан влетел в самую гущу рептилий: "Семьдесят семь!.." - послышалось оттуда. "Когда я в детстве болел Бубёной чумой," - подмигнул Пану Гастон. - "Я очень похоже бредил!.. Девяноста восьмой!" - и погнался за девяноста девятым. Откуда-то издалека донеслось: "Только я считал страусов!.." Зубовный скрежет у левого уха заставил Пана отреагировать автоматически: "Бубёныть!.. Сто..." - вытирая плащом стилет, выдохнул Пан, и, с удивлением ощутив в себе военно-спортивный азарт, нашел себе и Сто первого...
   На Тысяча сто сорок шестом друзья сбились со счета, но продолжали упорно продвигаться вниз. И вдруг Крокодилы кончились. "Фу, Гадость!" - резюмировал Капитан и поймал на руки упавшую без чувств Саламандру - "Умница, девочка!" - ласково произнес Эзор и гордо взглянул на друзей. - "Такой потенциал! Всегда мечтал о Боевой подруге! Что скажете?" - "Я скажу, хватит вандализма, поехали слоников смотреть!!!" - возмутился миролюбивый Пан - "Крокодилов уже видали... А интересно знать, сколько всего их было?!" - "Одна тысяча пятьсот девяноста четыре, не считая трех подавленных осьминогов, "Гринписа" на вас нет!!!" - ответил Абсолютно чужой неприятный голос. Перед ними, злобно ухмыляясь, стоял Илюша Малыш во главе взвода карабинеров. За всем этим Явлением маячила широкоплечая но несколько застенчивая физиономия генерала Эскалопа. "Значит, все в сборе?!" - алчно произнес Малыш, и в глазах его засветилась жестокая Месть...
   "Быстро назад!!!" - взревел Эзор. Но назад не получилось: там уже стояли вездесущие Глобус и Вурдалак во главе идентичного Взвода. "Ножичек-то - брось!" - как можно ласковее прошипел Шура. В бессилии своем Капитан изможденно опустился на загаженные крокодилами ступени...

   На площади Желтого Дома, заблокированной тройным кольцом оцепления, осужденных готовили к расстрелу. В тени Виды видавшего древнего развесистого Дуба расположился в мягком кресле Илюша Малыш. Откинувшись на спинку, он тихонько покусывал седеющий ус, мысленно наворачивая на него Тридцать Седьмой Том Мемуаров "О Позорной Кончине Вздорной Четверки Бунтовщиков", стоящей сейчас возле Центрального Мемориала в ожидании своей участи. Чуть правее Мемориала гордо возвышался генерал Эскалоп, там же расположился Оперативный Взвод.
   Закованный в кандалы Капитан суетливо искал Выход из столь нелепого положения и отчаянно перемигивался с Графом. Пан же Тормос ушел глубоко в себя - видимо, подыскивал подходящий для сего Момента каламбурчик... Единственно возможный путь к Спасению лежал через Мэм Саламандру, но ей на голову был надет Предусмотрительный мешок. Дабы не стреляла глазами.
   Осужденным милостиво предоставили Последнее слово. "Я," - громко и уверенно начал Капитан. - "Прошу не за себя, а за Любимую Женщину! Я прошу разрешить ей попрощаться с этим миром воочию!.." Гастон понимающе ухмыльнулся и стал напряженно искать глазами Слабые стороны противника. Лишь Пан Тормос остался глух и нем в собственном Уединении, и не внемлел никаким увещеваниям. "У Тормоса приход..." - мрачно подумал Гастон. - "Не вынесла душа Поэта..."
   Все взоры устремились на Малыша. Он нервно поморщился, немного поерзал в кресле, вскряхтнул, почесал в затылке и махнул рукой: "А-а... Пущай попрощается!.." Два дюжих Солдафона, подошедши, грубо стащили мешок с головы Мэм и боязливо отодвинулись на безопасное расстояние. Перед осужденными, словно изниоткуда, возник злобноядовитый подозрительный Шура. "Вскипятим Вурдалака?!" - шепнул Гастон Принцу. "Вскипятим..." - хмуро пробурчал Эзор и показал Шуре внушительный Язык. Завязалась легкая перебранка.
   "А ведь ей одного взгляда хватит, чтобы уложить всю Площадь!" - вдруг ёкнуло в мудрой Илюшиной голове. Он опасливо зыркнул влево-ввправо и ударил кулаком по ручке креола: "Хорош прощаться! Кончай с ними и поехали..." - договорить он не успел: раздался оглушительный хруст ломающихся сучьев, и на Илюшу низверглась Зело тяжелая масса неопределенной породы. "То не досточки, то - косточки..." - подытожил свой жизненный путь Илюша Малыш и на прощание пожалел, что в Мемуарах сия великолепная фраза не обозначится...
   "Ну, Гастон! С тебя - Гарем!" - услышал Граф простуженный тенорок Диогена, и могучий Бородач, кряхтя и охая, с трудом выкарабкался из содеянного собственным задом Усатого Пюре и с нескрываемым интересом уставился на многочисленных снайперов, безмолвно созерцающих его в оптических прицелах. "Не надо суеты!" - откашлявшись, заявил Диоген. - "Погодите! Я не прощу того, кто меня скинул!" - и вмазал плечом по стволу. Древний Развесистый Дуб как-то по-человечески охнул и, немедля, решил, что неплохо бы ему, на старости лет, принять Горизонтальное положение... В оптических прицелах навеки застыло изображение древних узловатых ветвей и перекошенная от ужаса рыжая морда Гаврилы Глобуса...
   В тот же миг Мэм Саламандра торжествующе полыхнула глазами. Ошибался Покойный Малыш: ей хватило всего полувзгляда, чтобы освободить своих друзей. Другим полувзглядом она пришила к земле своего ядовитого Кузена.
   "Мужики! Измена!!!" - в панике вскричал генерал Эскалоп, призывно воздев правую руку в белой парадной перчатке. - "Так постоим же за Отечество! Уничтожим Поганую тварь!.." Черная, зловещая тень зависла над Площадью и, секунду спустя, со свистом и грохотом на асфальт устало рухнули железные мощи "Наутилуса", похоронив под собой изумленного генерала и половину его войска. "Ну, вот вам и Транспорт..." - озадаченно произнес Капитан, взирая на собственное Детище огромными, как полтинники, глазами. Каким-то Ночным Кошмаром показался ему невесть откуда взявшийся "Наутилус"... Меж тем в боку искореженного корабля открылся люк, и оттуда туманной поступью снизошел Да-вешний Философ в индийском тюрбане и белоснежной хламиде, увешанной амулетами и всяческими предметами Поклонения: "Махов-Свами," - представился он присутствующим.
   "Эй, Статуй!" - ткнул Капитан Невнемлящего Тормоса. - "Очнись, что ли?! Глянь на Этого..." Пан удивленно приоткрыл один глаз: "Не знаю, как это он Махов с Нами," - заявил он на ухо Эзору. - "Досель он был Махов с Ними..."
   Принц смастерил на лице Свирепую ухмылку и шагнул вперед. Но Махов, не обращая больше внимания на Пред Ним Находящихся, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел в Народ, громко провозглашая Харе Кришну и все, к нему при- лагающееся. Махнув рукой на Окришневшего Махова, друзья под прикрытием Мэм Саламандры загрузились в "Наутилус".
   Эзор взглянул на пульт управления и улыбнулся: "Умная машина!" - он ласково погладил клавиатуру и обернулся к друзьям. - "На обратный курс лег! Соскучился..." Раздавшийся в кабине громоподобный трубный рев заставил всех пятерых хором Охнуть и передернуться: из грузового отсека, умоляюще трубя, вытягивал хобот голодный белый слон...
   Первым пришел в себя Гастон: "А... вот почему он-таки рухнул!" - заявил Граф. - "Аккумуляторы подсели, а Такую Тушу на себе таскать?!? Тормос, дай ему морковку!" - он подпихнул Пана в бок и продолжил: "И - Ну его отсюда!.."
   На грузоподъемнике слона спустили вниз. Удивленный слоник, моргая глазками, побежал топтать оставшихся на Площади снайперов. "Смешались в кучу Слон и Люди..." - продекламировал наблюдательный Пан, и пальцем указал на Чудесное: на боку слона красовалась изящная красочная надпись по-английски: "Презент. Махариши Брахмапутра. Из Индии - с Любовью" Вокруг слоновьего хвоста, украшенного многочисленными феничками, пестрели столь же многочисленные разноцветные подписи, количеством своим заезжающие на спину и на обе ляжки. "Ничего себе Подарочек из Африки!" - гнусно хихикнул Граф. "Из Индии. С Любовью", - тем же тоном поправил его педантичный Пан.
   Скрежеща и заикаясь, помятый "Наутилус" медленно поднялся на приличествующую его Положению высоту. "Земля, прощай!" - торжественно воскликнул Эзор и сыграл по клавишам свой любимый Огнеметный аккорд... Вслед за сим "Наутилус" скромно развернулся на Северо-запад и скоро вовсе растворился в прозрачно-голубом нежно искрящемся небе Две тысячи шестой Весны от Рождества Христова...
   * * *

   ...В комнате было тепло, уютно и тихо. В камине ласково потрескивали угли, на столе остывал заваренный по третьему разу бледно-зеленый чай, из соседней комнаты доносился могучий храп Диогена. На кухне чем-то гремела Мэм Саламандра по поводу мяса и водки; на кровати, окутав себя плотным облаком сизого сигарного дыма, степенно возлежал Созидающий окружающее Спокойствие Принц Израильский Эзор Белау.
   Пан Тормос молча сидел у окна с чашкой чая и мечтательно наслаждался картиной буйно расцветающей подснежниками Тундры. "Все-таки удивительное место - Сахрай!.." - вздохнув, подумал Пан, отхлебнул чаю и перевел взгляд на звук открывающейся двери. Распространяя запах весеннего морозного утра, в комнату вошел Гастон Мудрейший в унтах, с ворохом лисьих шкур на плече. Сбросив меха в кресло, Гастон обратился к Принцу: "Капитан, запиши на мой счет пару Баксов!" - и, уловив сквозь дымзавесу туманный вопросительный взгляд, пояснил: "Куплю новые плавки. Флаг-то наш совсем обтрепался, стыдно людям показать..." Капитан что-то утвердительно буркнул и снова углубился в Созидание. Граф упал за стол, схватил чашку чая и шумно отпил пару глотков... "Эх, а все-таки весело было в Риме?!" - сладко протянул Пан Тормос. - "На будущий год опять поедем, а..?" - подмигнул он Графу и, не выдержав, смешно хрюкнул в чашку. Заслышав сей "хрюк", Капитан болезненно поморщился и недовольно пробормотал: "Ну-ну!.. А ктой-то там все в Индию хотел, слоников ему подавай?.." - "Я вовсе не Ктой-то, а Литовский Пан..." - допивая чай, тихонько ответил Пан Тормос и загадочно улыбнулся набирающему силу восходящему Северному Солнцу...

1993г.