08. 08. 08

Написано под впечатлением увиденного три дня назад фильма.
               ……..
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Сметает пыль с могильных плит,
Которых надпись говорит
О славе прошлой – и о том,
Как удручен своим венцом,
Такой- то царь в такой-то год
Вручал России свой народ.

И Божья благодать сошла
На Грузию! – она цвела
С тех пор в тени своих садов,
Не опасаяся врагов
За гранью дружеских штыков.
               “Мцыри” М.Ю. Лермонтов

                ………
Полусумасшедшего грузина
Увозила черная машина.

По Тбилиси быстро мчался джип,
А по миру мчался странный “клип”.

И смотрели все в недоумении
На смешное TiVi-откровенье.

Удивишь народ – теперь едва ли.
Но такого, право, не видали.

Было: хлопали до умопомраченья,
Ордена цепляли не по назначенью,

Башмаками по трибунам отстучали,
Всем народом головой качали.

Кто же нами правит в самом деле?
Было всё! Но… чтобы галстук ели?

По стране, как тать, ползёт – сплошная панихида.
Жаль тебя сестра – несчастная Колхида.

                ……….



Старик.
Осетия. Август. Ночной Цхинвал.
Старик-осетин в эту ночь не спал.

Страх, духота сдавили грудь.
Валидол под язык – легче вдохнуть.

Его старуха ходит молчит.
Пол под ногами тихо скрипит.

“Выкрути громче, чтоб не забыли”, –
Ждут, будет речь Саакашвили.

“Миша – он модный парень и видный.
Премного горяч – что ж, ему обидно:
 
Его, бедолагу, мучит истерика,
Когда призывает дружить с Америкой,

Майкл краснеет и злится очень –
Ведь осетин и абхазец не хочет.

Говорят: Вашингтон Мише дал много денег,
Чтобы расцвёл “демократический гений”.

А власти бездумно привыкли их брать:
За них всем народом потом отвечать,

Чтоб удовлетворить заокеанскую братию,
Построив навязанную “демократию”.

И чтоб непременно с такой вот картинкой:
Грузин под защитой NATOвского ботинка.

Про это в Осетии так говорят:
Америке Джорджия – новенький штат.

Здесь Буш загорелся мечтой нездоровою -
На флаге отметиться звёздочкой новою.

Стэлс и ракеты увидит грузин:
Вашингтон здесь ведёт себя – как господин.

Эх! Американцы – видел их на Эльбе.
Довелось встречаться. Видать было – по судьбе.

Помню, фрицы прорвались танками на запад.
Не смогли мы удержать – резво немец драпал.

Попросили тех помочь в схватке невесёлой.
Очень было им невмочь – после COCA-COLы.

Мне было восемнадцать – совсем ещё юнец.
Что ж, надо вам признаться, подумал, что – конец", -

Так думал старик. Он воевал.
Ушел добровольцем. Берлин повидал.

Вступал ногой в фашистскую обитель.
Вступал тогда, как народ-победитель.

                ………..

Ложь.
Потом вспомнят – речь Саакашвили.
Очень просил, чтоб осетины забыли.

Забыли что?: Вражду и прочее:
“Спите – спокойно. Спокойной ночи”.

И вера одна, и вместе – давно,
И рядом всегда жить нам дано.

Дано свыше тебе – осетин:
И сосед твой, и брат, и помощник – грузин.

“Ну что, старуха, ложись спать.
Миновала опасность – мы вместе опять.

Надо же как-то жить дальше:
Побольше правды – поменьше фальши.

Видно одна суждена нам дорога:
Будем идти – не гневить Бога”.

Над Цхинвалом спокойствие… О, Небеса!
Но продлилось оно…лишь четыре часа.

Какое кощунство! Какая ложь!
Бьют по Цхинвалу. Нервная дрожь –

Не спала старуха. Не причём сочувствие:
Ей не давало уснуть – предчувствие.

Вой миномётов. Разрывы бомб –
Цхинвал превратился в громадный гроб.

“Старый,  проснись. Заводи машину.
Надо бежать. О! Проклятье грузину.

Соседка сказала – открыта дорога:
Мирных никто не станет трогать.

По ней всех пропустят на север Кавказа.
Сказали: пусть едут до Владикавказа”.

“Ладно, старуха, пусть нам небо – порука.
Бегу заводить. Ты буди-ка внуков”.
             …………

Бегство.
В ущелье – дорога. Там люди, машины:
Уходят в Россию по ней осетины.

Но под гору – выше, стоят пулемёты.
Их ждут. И давно…В Рай открыты ворота.

В упор расстреляли живую колонну.
Здесь горы дрожали от криков и стонов.

Застыли в машине – как будто бы спят:
Старик со старухой и двое внучат.

И только в невидимом мире не спали –
Их под руки ангелы вверх поднимали:

Летите – родные.
Здесь мирно и тихо.
Вы здесь не чужие –
Закончено лихо.

Вас здесь не обманут,
И стол вам накроют.
Друзья с вами сядут –
Боржоми откроют,

Кахети, сациви.
Арбуз, мандарины,
Херсонские сливы –
Под лучшие вина.

Здесь тоже есть горы,
Но здесь не стреляют –
Про смерть и про горе
В раю забывают.

И слушал старик. И смотрел сверху вниз,
Где жизнь забирают – под ложь и каприз.

Но родину, всё же, оставить непросто.
Пусть даже, где всё в ней живёт для погоста.

И медленно, вверх поднимаясь, душа
Прощалась с отчизной своей не спеша.
            
Старик вспоминал свой  цветущий Цхинвал,
Где в школу ходил, где любовь повстречал.

Берлин. И ужасную эту войну.
Союзников. Эльбу. Чужую страну.

Как Джон угостил первый раз COCA-COLой,
Такой белозубый и очень весёлый,

Там первый раз встретил заморского негра:
Немного стеснялся – рассматривал бегло.

Но нет, брат, поруки – такая вот штука,
Что пуля в тебе не – от Джонова внука.
                ………..

Саакашвили.
Миновала полночь: только первый сон –
Середина ночи: дым, гарь, стон.

Середина ночи: брал людей Берия.
А ты осетинов – “на доверие”.

А вспомни, как в воздухе завис российский СУ.
Ты струсил тогда: “Вай, в штаны нассу”.
 
Тебя накрыли сразу пять телохранителей –
Твои “бродяги” детей и стариков обидели.

Да, если б он хотел, от них, как от мышонка,
От этих пятерых, осталась бы – воронка.
 
В них стреляли также – штатовские негры.
Кто теперь скажет, что Буш был вне игры?

Их так вдруг увлекла кровавая игра –
Выучили “танец тифлисского вора”.

Я предлагаю, чтобы название сменили.
Пусть назовут его теперь – “…вора Саакашвили”.

И прежде, чем трубить про праведность войны –
Припомни от Шардена мокрые штаны.

Или, может как там: от Ив Сен Лорана –
Что шьют вам на деньги народного обмана.
                ………..

Год спустя.
Снова пушки у границы наготове…
Что? Не терпится пролить грузинской крови?

Это была бойня – никакая не война:
Были мы не так давно, правильно? – одна страна.

Ощетинились псы. Жаждут новых господ.
А расплатится кровью – грузинский народ.