С виду

Кажется, многое кажется. Выпивка правду всю выдала.
Не сотвори себе идола. Может быть всё и уляжется.
Ладится или не ладится... Эти симптомы не лечатся.
Жизнь измеряется месяцем, тем что натянут на задницу.
Тем, что идёт за обещанным, там где слова обезвожены.
Там, где мы не потревожены фактом, что полностью скрещены.
Чисто, красиво и наголо. Между, впритык, лишь касанием.
Кожей, искрой, осязанием. Колемся розово, маково.

Ты надави на наружное. Гладкое? Звонкое? Стёртое?
Значит, внутри оно мёртвое. Затхлое и ненужное.
Веришь, пустоты, порожности держатся внешним, скорлупочным.
Разным буквально посуточно. Чуждым любой осторожности.
Сила, она же не светится. Сила признаньем не мается.
Молча, как стержень втыкается в мякоть по центру нелепицы.

Ты не суди его сильного. Есть у них много обузного.
Липкого спелоарбузного. Праведного, лжекозырного.
И не суди его слабого, если он вдруг не отважется.
С виду так многое кажется. С виду так многое лапово.
Всюду нелепое варево. Может быть и перебесится.
Только держись дольше месяца. Дальше - осечка и палево.
Дальше уже всё обманчиво. Метко, не метко - пристрелено.
Вылощено и постелено. Смотришь - и даже заманчиво.

В строчку мораль так и просится. Нету морали, отучены.
Высушены и закручены. В клетку линованы по сердцу.
Крепко вжимаясь по стеночке выдохом кухни расходимся.
Булькает суп. Мы разводимся. Сбрось накипевшую пеночку...