Криминальная россия

                БАТАЙСКИЙ СВЕТОФОР.
                (воры в законе)
Тусклый свет ламп озарял жесткое убранство столыпинского вагона. Шум колес, и гомон голосов заключенных привычно убаюкивал. Молоденький мальчишка, сержантик, бежал по зарешеченному коридору. Он с удивлением посматривал на желтую папку с широкой красной полосой, с надписью особо опасный. Старый вор Алмаз, полулежал на шконке. Посматривая, и прислушиваясь к происходящему. Всего день назад он выслушал приговор. Тяжелые слова, снова и снова, всплывали в памяти, монотонным бормотанием судьи; И приговорить его, к отбыванию наказания в тюрьме особого режима, специального назначения. Допрыгался. Привычка усмехается в лицо, этим служителям закона, судьям, прокурорам, при вынесении приговора, на этот раз подвела. «Белый лебедь»! Странное название для тюрьмы, но он то старый вор, знал, что, значит это нелепое название. Смерть! Страшный, санкционированный государством беспредел, предназначенный, для таких как он, правильных воров. Ходить там при ментах надо с высоко поднятыми за спиной руками, словно лебедь. Откажешься, убьют. Выходил из зала суда с кривой, похожей на гримасу, усмешкой на лице. Вот значит, как, прийдется принять смерть, в мучениях и унижениях? Вот уже целый день этот вопрос тревожил его. Он не замечал происходящего, воронок, этап, погрузка. Выкрики фамилий, лай собак. Все слилось в одном. Скоро придется умирать, или унижение потери  воровского звания. Небольшой выбор. Сердце давила тяжесть неизбежного. От этих невеселых раздумий, его оторвал гнусавый голос Худого. Смешной парень, но законы воровские, чтит как мать родную. Молодой, ради прикола косит старорежимного блатюка. Алмаз, не раз смеялся над его выходками. Начальник, водки хочу, бабу, кайфа, праздник давай! Вор закрыл глаза. Вадик, так звали Худого. Праздновал счастливое избавление, от пятнадцатилетнего срока, ему дали только пять. Молчать! Солдат провел дубинкой по решетке, а то шмон сделаем. Алмаз!? Вадик, едва дотронулся до плеча украшенного звездой. Построй фраеров ментовских. Голос сорвался на фальшивой ноте. Старик, сделал вид, что спит. Вот еще будет он вор, молодому солдатику мозги вправлять. Сейчас разберут дела, доложат начальнику этапа, кто осчастливил его своим присутствием. Сам прибежит!
Начальника этапа, этого круглолицего майора, Алмаз знал еще лейтенантом. Они тогда с братвой устроили побег  прямо с этапа. На городском вокзале стрелять нельзя, тем более в приморском городе. Подготовили все в лучшем виде, пошла буза среди заключенных. Вся колонна рванулась вперед, смяла солдат, ментов. Алмаз нырнул под вагон, а тут лейтинантик с автоматом. Весь от страха трясется. Он  даже оружие  с предохранителя не снял. Тогда Алмаз и сам не понимал, зачем не убил мента, ведь нож уже у горла был. Пожалел, значит. Только рожок с автомата снял. В городе тогда объявили перехват. Алмаз в оранжевой куртке работника железной дороги, молча уходил по шпалам. Через год встретились, на этапе. Лейтенант, вроде сначала не признавал, а потом принес водки, сигарет, понял, наверное, что Алмаз его пощадил. Встречались на этапах часто, очень любил вор черное море. Была у него там одна дамочка, любовь детства. Считала, что он важный научный работник. Внутренние войска и УВД этого региона, знали его в лицо.   Лейтенант рос в званиях, но Алмаза не забывал. Почему-то вспомнился первый побег. Совсем молоденький, он совершил вооруженный грабеж, директора коммисионного магазина. Улов был знатный. Его взяли через месяц, пьяного непонимающего, что происходит в маленьком сельском городишке. Две недели он сидел в камере вместе с 15 суточниками. Неимоверно жрали клопы. Пили водку. Однажды! Мент заставлявший суточников выносить парашу, ткнул в него пальцем.  Указал на бак с водой. Пошел, наполняй. Алмаз не заставил себя ждать, схватив бак, выскочил во двор. Кран, был как раз под забором. Ящик для угля, крыша туалета. Ловкий прыжок, и он мчится между домами окружающими КПЗ. Ветер бьет ему в лицо. Он свободен. От раздумий его отвлек голос за соседней стенкой. Южный акцент. Мешочники!
Ми вора едем на крытка, бирем немножко на общак, помогите каторжанам на крытка!
Опять мешки собирают. Алмаз не любил этих непонятных воров. Спрашиваешь, кто тебя крестил на звание? Начинают пороть всякую чушь. Мешочники, одним словом. У ментов все за бабки покупают, потом понтуются. Подогрев от братвы! Кто вас будет греть, кому вы нужны. Ладно, на Батайской пересылке разберемся. Голос за стенкой не успокаивался и звал начальника этапа. Тот не заставил себя долго ждать, что шумим? Голос южанина, сразу превратился во вкрадчивый шепот, потом послышалось шуршание, и ответ  начальника. Ладно, что нибудь придумаем! По удаляющимся шагам Алмаз понял, дали не мало. Вон, как побежал. Не чего. Мне бесплатно принесешь, не обломишься!
Красная полоса на его деле появилась давно. Побеги по молодости он делал регулярно, КПЗ, тюрьма, зона. Склонность к побегу, свела его в молодости с вором Брильянтом. Тогда Алмаз не имел такого звучного прозвища, его звали  сынком. Старый вор, что-то разглядел в шустром пареньке, приблизил, стал учить уму, разуму, приобщать к воровской науке. Водил на сходки опираясь на его плечо как на костыль, его авторитет был непререкаем. Настоящий вор, должен сам грабить и воровать. Ему не позволительно отсиживаться за спинами других, если дело касается понятий. Вор не может иметь жену и детей, должен сторониться излишней роскоши.  У него в руках общак, и люди могут его неправильно понять.  Это бросит тень на воровской мир. Вор не может заниматься коммерцией, ростовщичеством. Наконец вор должен сидеть в тюрьме, что бы не допускать беспредела среди каторжан. Не допускать унижения перед ментами. Пол жизни здесь, пол жизни там! Вот кодекс чести крещенного на общее, держателем такового!
Эх, Брильянт. Воры говорят, забили его до смерти в Белом лебеде, за отказ выполнения режима. Крылья не стал поднимать! Сволочи, знаем мы ваш режим, вы нас на коленях видеть хотите. Алмаз вспомнил как с этими словами, полосонув себя мойкой по венам, он залил кровью, лицо начальника крытой тюрьмы в Новочеркасске. Потом начался бунт, стрельба, а он с перевязанной простынею рукой, в попкарской форме лихо соскочил, через прогулочные дворики. Где ты молодость. Сейчас смешно смотреть, как менты корчат гримасы, глядя на широкую красную полосу и старика.  Все отбегал свое Алмаз, стар, стал, отдышка! Из забытья его вывело легкое тормошение. Повернувшись и открыв глаза, он увидел обиженные глаза Худого. Алмаз, загнусавил он, соседям уже второй мешок с водярой менты принесли, а нас не уважают. Действительно за стенкой слышались возбужденные голоса, что-то делили, в воздухе, запахло сивухой. Одного из них, он кивнул на стену, к начальнику этапа увели, уже пол часа нету. Вот фраера помидорные!
Старый вор стряхнул с себя оцепенение, и остатки сна. Эй, солдатик он поманил проходящего дежурного, хочешь фокус, покажу? Сложный пас пальцами, и появляется денежная купюра. Скажи, что начальника этапа, Алмаз спрашивает. Дежурный двумя пальцами, осторожно взял купюру и, посвистывая, отправился в сторону служебки.
Через минуту  красный, вместе с караульным,  открывал зарешеченную дверь купе. Вас вызывают, обратился он на вы к Алмазу. Пройдемте. Вор, руки за спину не закладывает.
Купе начальника этапа, встретило, свежестью и чистотой, на окнах занавески, на столике скатерть, цветочки в банке. Рад, очень рад, майор потянул свои широко расставленные как для объятья руки. Привет начальник, сколько лет, сколько зим! Майор был не один, за столом, вальяжно развалившись на полке, наливал водку в стакан неизвестный кавказец.
Какие проблемы? Засуетился начальник этапа, может надо чего? Там мои ребята, в «купе», бузят, говорят нас признавать перестали! Алмаз, сузив глаза, посмотрел на майора? Извини, тот снова развел руки, дела еще не просматривал, не знал, что ты здесь!
За раскрытой дверью в купе стояли, четверо вооруженных автоматами солдат. Видно дембеля, были злые и одеты кое- как. Их злость была понятна Алмазу. Спать хотят пацаны, а тут стой, смотри, как другие водку жрут. Обслуживай и охраняй командира, лебезящего перед зеками. Майор, что-то шепнул солдатику, тот нехотя подошел к двери ведущей в коридор, и начал разговаривать с дежурным. Сейчас, все будет, исправлено! Алмаз оглянулся, пачки дел лежали под столом. Начальник  сел на свободную полку напротив кавказца и предложил, старому вору присесть, напротив. Алмаз сел рядом с неизвестным, суетливо задвигавшимся кавказцем. Садысь, уважяемий, водка будем пить, закусывать. На столе стояло мясо, и куча разной снеди, все это пахло и дразнило. Я Гиви, вор, начал представляться сосед. Гонят крытка на север,  и потянулся здороваться. Алмаз сделал вид, что не видит протянутую руку. Начал говорить с майором, думая про себя, извини генацвале, но то, что ты вор придется еще доказать. За свою каторжанскую жизнь он немало повидал, кавказских воров, обычно шумные, на этапах, дерзкие. На глазах менялись, попадая в Батайскую пересылочную тюрьму. Насобирав на переездах мешки для общака, сидели на них в транзитных тюремных камерах. Очень тихо разговаривая и умолкали, если, местная братва спрашивала, Воры есть? Мешочники, одним словом! Алмаз знал по именам, грузинских, армянских, азербайджанских воров, с многими сидел в закрытых тюрьмах, делал побеги. Поражало одно, все эти уважаемые каторжане, имеющие право крестить, уже давно чалились в сибирских зонах и тюрьмах. А с Кавказа, словно в насмешку появлялись новые воры. Давай выпьем! Кавказец оказывается, уже, разлил водку по стаканам, и свой держал в высоко поднятой  руке. Пить с ментами западло. Алмаз пил с ними водку только один раз, еще по малолетке. Его взяли, в маленьком провинциальном городишке, он ограбил, местную кассу. Деньги спрятал. Взяли по подозрению, без документов. Подельник остался на свободе. Прикинувшись родственником, благо был много старше Алмаза, явился в райотдел. Отделение маленькое, всего четыре мента и дежурный по камерам. Родственник, выкладывая на стол передачу, состоящую из окорока, и всякой другой аппетитной еды, поинтересовался можно ли водку? Неположенно, сглатывая слюну, объявил начальник отделения. Родственник засуетился. Я не знал. Купил десять бутылок. Куда я ее дену. С надеждой, посмотрев на начальника, предложил. Может, посидим, выпьем? Через час, пьяные в стельку менты приволокли Алмаза в кабинет начальника. На столах в кабинете, и в караулке, в избытке лежала закусь. Родственник, ввалился в кабинет одновременно с ним. Он принес, большое количество водки из магазина. Менты водку разобрали, из караулки послышался звон стаканов, родственник едва заметно прищурил глаза. Налил Алмазу из бутылки, которую держал в руках. Пей. Начальник полез чокатся, водка обожгла горло. Тепло разливалось по жилам. Мент упал в кресло, икнул, закрыл глаза, и сразу же захрапел. Спали и в караулке. На свободу с чистой совестью! Занятый воспоминаниями старый вор незаметил, что взял стакан и держит его в руке. Начальник этапа и кавказец уже выпили, и набросились на закуску. Понятия заставляли поставить стакан на стол, и отказаться от любезного предложения. Но пальцы лишь крепче стиснули граненые бока. Какое то непонятное, еще не выразившееся в мысль чувство, заставило опрокинуть стакан в себя, и потянутся за закуской. От выпитого спирта, закружилась голова. Побег! Нарушенные понятия не беспокоили. Возрастало в груди чувство чего-то неизбежного, решенного, заставляющего, глубоко дышать, унимая дрожь, возникшую во всем теле. Кавказец, расчувствовавшийся оттого, что он не один запорол косяк. Может теперь рассчитывать на поддержку авторитетного вора. Которая, ой как нужна ему на Батайской пересылке. Цокая языком, вновь наполнил стаканы. За дружба! После второго стакана, мысли стали яснее. Выстраиваясь стройными рядами, не оставляли сомнения. Другого шанса не будет! Поддерживая пьяный разговор своих собеседников, Алмаз как через сито просеивал варианты. Золотые крупицы возможных действий. Четыре злющих как черти солдата. В купе еще столько же, спят. Два дежурных в коридоре, плюс повара, варящие пайку для солдат. Оружие на боевом взводе, шаг влево или право считается побег. Конечно все они расчувствовавшиеся, допускают нарушения режима, продают водку, анашу за деньги, меняют на золото и шмотки, подставлят баб с этапа, которые согласные. Смотрят гады, ухмыляются. Но как усыпить их бдительность? Напоить всех не удастся, неположенно солдатам пить, когда начальство гуляет. Завладеть оружием тоже не получится, да и стар он для этого. Майор хоть и пьяный, а посматривает на часы, скоро последняя загрузка по пути следования. Потом восемь часов до пункта назначения. Кавказец, видимо приняв какое то решение, вплотную подсел к Алмазу. Воспользовавшись тем, что майор давал указания солдатам, заговорчески зашептал. Слюшай, ти понимаешь, ми вора, никого не знать на критой. Слишаль у вас, на батайский тюрьма, наш вора не считается. Памагы, мой, честь вара сохранить. Дэньги есть, ми заплятим. Вот падла! Старый вор знал, что в южных республиках звание вора можно купить, а потом блатовать, загибая пальцы. Это там у них. А на батайском светофоре, так называли крытую, пересылочную тюрьму. За это опускали. Дав дырявую миску, пендалями гнали по всей России в далекую Сибирь.
Сделав заинтересованное лицо, Алмаз  тихонько зашептал. Хорошего человека сразу видно. Сейчас в этап новеньких сажать будут, нас по хатам разведут. Такие вопросы надо обсудить, крестить тебя придется, со мной в хате, еще один вор едет, ему на свободу скоро, деньги нужны. За тебя Гиви, как за брата поручусь. Окрестим тебя прямо на этапе ,и маляву в крытую пошлем, так мол и так. Новый вор! А ты Гиви, любыми путями сделай так, что бы после погрузки, хозяин нас сюда вызвал. Заодно и обмоем это дело, я должен тебе многое объяснить. Кавказец многозначительно кивнул, и посмотрел в сторону начальника этапа. Майор обвернулся, через пол часа будет погрузка, вынужден отправить вас в камеры. Было очень приятно, но служба зовет. Конвой! Алмаз встал первым, оставляя, начальника наедине с Гиви, который должен сделать основную работу, по придуманному старым вором плану. Проходя по коридору, он мысленно сказал себе с издевкой, когти рвать собрался, старая развалина, смотри рассыпишся! И тут же сам себе ответил, это посмотрим, как карта ляжет!
В зарешеченной камере купе, выпивший водки Вадик, веселил всех, задирая кавказцев из соседнего купе. Он объяснял им правила воровской проверки, в Батайской тюрьме. Спрашивал, много ли мешков собрали? Увидев хмурый взгляд Алмаза, замолчал. Гиви тоже привели обратно, он успел мигнуть вору, мол, все в порядке. Как заядлый игрок, раскладывая в голове возможные комбинации, Алмаз постепенно создавал последовательность действий ожидавших его впереди. Поднялся на самую верхнюю полку, под недоуменным взглядом, ничего непонимающего Худого. Иди сюда, вор поманил его на верхнюю, сплошную полку. Дело есть. Конечно план не идеален, но может получится, а без помощника в таком деле не обойтись. От  Худого будет завесить многое. Терять все равно нечего, смерть найдет его везде, а так шанс хоть и маленький. Алмаз, ты что, хочешь спать? Сейчас фраеров наверх загоним,…Вадик сразу замолк, наткнувшись на взгляд, старого вора. Приложенный к губам палец,  сделал его серьезным. Нагнувшись, он с восхищением в глазах, выслушивал указания Алмаза, закрывая глаза в знак понятия, рассматривал вентиляционную решету, пришлепанную к потолку. Прикладывал руку к груди показывая, что на него можно положиться. Убедившись, что Вадик его понял, Алмаз снял с ноги ботинок. Этот образчик фабрики Скороход, был с секретом. В тайнике лежал большой кусок анаши, и маленькие белые таблетки, завернутые в целлофан, что бы собаки не унюхали. Была в каблуке и пластмассовая, ампулка-шприц с сильнодействующим снотворным. Сам Алмаз, анашу не курил, но братва ее сильно уважала. Делая многочисленные гревы в тюрьмы, и зоны, он всегда брал у старого узбека чайханщика, открывшего свое заведение в Ростове, порции для каторжан. Постоянно выговаривая ему истину, что качество заменяет количество. Последний раз, прямо, перед тем как Алмаза закрыли, узбек сам нашел его. Возьми дарагой, все как ты просиль, достаточно только затянутся, вырубить. Брат, сам готовил, много трава перевель! Уже тогда, чувствуя не доброе, Алмаз, приготовил свои скороходы к дальней поездке. Сейчас вынимая из другого ботинка свернутые трубочкой, полтинники и четвертаки, старый вор, понял, что заставило его нарушить понятия и выпить с начальником этапа сегодня. Злые дембеля и отсутствие в продаже для этапа анаши.
Дело было в транзитке, этап привезли в воскресение, и до понедельника, про них  в тюрьме забыли. Алмаз, измученный дорогой пытался заснуть. Целая толпа малолеток, решила отпраздновать день рождение. Детишки, купили у надзирателя бутылку самогона, и разошлись не на шутку! Можно, конечно было, и прикрикнуть на них, но старик  сам проходил свои университеты по малолетству. Обламывать их не стал. Отломив, малюсенький кусочек, от узбекского пирога, завернул в бумажку, жестом подозвал к себе самого шустрого, и тихонько шепнул, здесь кто-то потерял крапалик детишки. Радуйтесь! Радости, действительно не было предела! Молодежь, кое-как скрутив самокрутку, сделала, по затяжке. Буян прекратился. Алмаз с удивлением смотрел на застывшие лица, не сдвигаемые фигуры, и  заметил, что у него самого слипаются глаза. Выпил таблетку эфедрина, что бы легче дышалось в душном помещении. Сон как не странно прошел. Малолетки спали до обеда следующего дня. Не обманул узбек. Вот о чем он думал полчаса назад, разглядывая злых, оборзевших от службы дембелей, через раскрытую дверь купе начальника этапа. Курят ведь. Сто процентов! Идея неплохая, но надо продублировать. Это сделает Вадик, должно получиться! Если, нет! Все равно смерть. Поезд остановился, сейчас этап будут принимать, Вадик, дай мне мой сидор. Алмаз надел добротный спортивный костюм, поверх него начал натягивать другую одежду. Отсчитав Худому, двести рублей, напомнил, незабудь про водку. Передал ему почти половину куска анаши. Выпив три таблетки эфедрина, старик стал терпеливо ждать, окончания погрузки заключенных.
Наверное, что-то пошло не так. По коридору начали патрулировать дембеля, резко прекратилась продажа водки. Злые как собаки солдаты, бросались на скрытых за решеткой зеков. Кто-то оторвал их от сна? Что случилось на последней пересылке? Алмаз старался не двигатся, что бы не гонять кровь, три таблетки эфедрина слишком большая доза, если не разбавить их адреналином. Учитывая время, и легкое покалывание волосяных луковиц, таблетки уже начали свое дело. Почему не зовет? Может, этот Гиви, мало отстегнул ему? Нет, он торговаться не станет. Корону, пообещал ему Алмаз! Наконец дембеля ушли, и их место занял, тот самый сержантик, мальчишка который с удивлением рассматривал его дело. Эй, пацан иди сюда, я у начальника куртку свою забыл, помнишь сам меня к нему водил, он обещал, как этап загрузят отдать! Сержант, подошел, внимательно посмотрел на Вора, и не хотя ответил. Опер к нам подсел из тюрьмы, дембелей всех распугал, сейчас водку жрет с начальником! Все! Обломилось! Старый вор отвернулся к стене. Смерть снова, черной тенью надавила на него. За стеной послышался голос Гиви, он, что-то быстро говорил мальчишке-сержанту, совал ему деньги, повторяя, не пожалеет! Солдат ушел, вернулся минут через пять, и кинул Гиви, короткое. Жди! За кавказцем пришли дембеля, с автоматами, Алмаз почувствовал, как начинает стучать сердце, заглушая стук колес. Худой тоже напрягся, чувствуя состояние старика, время остановилось! Стук сапог, и короткое выходи, вывели Алмаза из оцепенения, кивнув Вадиму, он, сделав глубокий вздох, пошел на встречу с судьбой. В купе начальника этапа, все осталось прежним. Кроме мордатого опера, из Батайской тюрьмы. Вор хорошо знал эту суку, конченный! Кавказец сидел на своем месте и отсчитывал деньги на столе. Все ясно, он купил и опера и майора! Старается за корону! Эта мысль принесла успокоение, и отрезала пути назад. Сощурившись, Алмаз сказал привет начальники, звали? Да! Опер казалось, чувствовал себя здесь, полновластным хозяином. Звали! Хотим с тобой Алмаз, как с честным вором, водки выпить, и про жизнь потолковать! Вот на, что купился оперок, хочет посмотреть, как старый Вор, понятия предавать будет. Потом рассказывать будет, как с ворами водку пил, авторитет свой сранный подымать среди таких же конченых сук. Руку из кармана кителька  не вынимает, за ствол держится, боится! Посмотрел я твое дело старик, продолжал опер, пора тебе становится на путь исправления! Белый лебедь не шутка, я могу помочь. Может, мы договоримся? Может, и договоримся, Алмаз каждым словом отрезал пути назад. А сейчас! Опер полез в свой портфель, фото на память. Из недр забитого бумагами портфеля появился Полароид! Дорогая штука! Купить такой в магазине невозможно, их привозят из-за границы, да и то только дипломаты. Шустрый опер, уже показывал солдату, как пользоваться этой дорогой штукой. Он хотел иметь доказательство падения Алмаза, что бы держать его на крючке, а заодно и новоявленного кавказского вора Гиви.
Улыбочку! На фото был полный расклад, менты, накрытый стол у все в руках стаканы,
Теперь опер успокоился. Еще бы, такой улов! Алмаз поймал себя на мысли, если соскок не удастся, никогда ему не оправдаться, перед братвой. Побег спишет все, надо начинать!
Начальники, Вор обратился к обоим ментам сразу, мне по званию надо беспокоится, что бы у братвы не в чем не было не достатка. Скажите, что бы водку пустили в продажу, как ни как праздник сегодня. Новый вор рождается. Опер и майор переглянулись, оба были продажные, и занимались торговлей запретного, один в поезде, другой в тюрьме. Купить можно было все. Водка, анаша, чай, девочку, если договоришься! Солдаты, тоже,
не отставали от начальства. Все на продажу и обмен! Ладно. Опер был в благодушном состоянии. Действуй майор. Один из солдат дембелей охранявших купе, сразу исчез. За стеной послышалось бряканье бутылок. Вор закрыл глаза, Вадик сейчас начнет действовать, надо запудрить мозги ментам, выиграть время. Ведь игра, только началась. Гиви, сидевший все это время тихо, решил, обратить на себя внимание. Стукнув пачкой денег о край стола, произнес, сэгодня дла мыня празднэк! Пошлы, началнык за икра и коньяк, Гиви платить! Вот молодец громко произнес Алмаз, это по-нашему. Пока ходили за коньяком, Вор попросился в туалет. За открытой дверью стоял дембель и наблюдал за Алмазом. Направив струю в парашу, старик спросил у солдата, можно ли купить у них анаши, тот только махнул рукой. Было бы, сами скурили. Адреналин захлестнул сердце вора. Выходя из туалета, он протянул солдату, завернутый в кусок газеты обломок анаши. На, не страдай, и с пацанами своими поделись. Глаза  у солдата сразу заблестели радостью. Воспользовавшись этим Алмаз, спросил, много водяры в мою хату взяли? Солдат ответил сразу, что водку всю, этап вымел, неосталось даже для них. Поблагодарил старика за подарок. Вор попросил, если у меня в купе, бузить будут, там один уже нажрался, вы водку отшмонайте, а то поспать не дадут. Дембель взял под козырек. В купе уже принесли коньяк из вагона ресторана и банку черной икры, майор открывал банку, опер нюхал коньяк, Гиви посыпал сахаром дольки лимона, увидев Алмаза, радушно развел руки в сторону, Садысь дарагой! Выпьем. Конина была дешевая, поморщившись, делая вид, что плохо пошло, Алмаз наклонился к выходу, за дверями из четырех дембелей осталось двое. Оставшиеся солдаты нервно притаптывали, посматривая на тамбур. Курят! Потянувшись за лимоном, Алмаз услышал, как открылась дверь из камерного коридора, шепот за дверями. Бузят! Молодец Вадим, все четко. Нажравшийся Гиви, начал спрашивать за свою корону, Ментов явно забавлял такой расклад, умильно сложив руки на животах, они слушали наставления старого Вора.  При этом, не забывая жрать икру, опрокидывая в себя новые порции коньяка. За дверями остался один солдат, другой ушел отшманывать водку. Любезно предоставленную буянящим, Худым. Когда они ушли, Вадим сразу протрезвел и задвинул, пустую ампулу-шприц подальше под полку. Алмаз почувствовал, масть пошла! Теперь надо заворожить своих противников. Заставить их забыть правила режима, затмить глаза не сбывшимся, но оставаться в купе. Слушай начальник, сказал он майору, мне тут  надо с опером перетереть, давай я рядом с ним сяду, что бы неслышно в коридоре было! Опер помнил свою работу и посмотрел на начальника этапа взглядом, не терпящим возражений. Ну, давай добродушно, как и положено произнес он, взявшись за коньяк. Да ну его, также добродушно откликнулся Алмаз. Гадость, давай лучше беленькой! Выпив, приблизившись в плотную к оперу, старый Вор, начал создавать, в воспаленном мозгу ,начальника опер-части, заманчивую картину, о раскрытии с его Алмаза помощью, многих преступлений, лежащих, тяжелыми висяками, не где нибудь, а в министерстве МВД. Старается он, что бы не попасть в Белый лебедь! Опер, был не дурак, но, слишком сильна была его вера, что старик, боится. Смерть! Опер, боялся смерти, действия Алмаза казались ему логичными, желание спасти свою шкуру, законным! На другой стороне стола, майор, обнявший Гиви за плечи, слушал тихое завывание мелодичной кавказской песни. За дверью, двое солдат спали стоя, ухватившись за поручни, еще двое на откидных креслах. Слушай брат, прервав беседу Алмаз. Гиви, давай выпьем, за наше воровское счастье. Алмаз, пошатываясь, встал, с поднятым стаканом, майор еще соображал, потянулся к стакану, опер тоже, выпили. Начальник! Вор, дернул себя за ворот рубахи, жарко, включи вентиляцию, заодно своих орлов разбудишь. Посидим, выпьем, и будем его, он кивнул на кавказца, вором объявлять. Майор подскочил, распихал ногами солдат, встать сволочи, включить вентиляцию! Сильна сила, приказа один из солдат поплелся выполнять приказание, остальные дембеля только матерились. Майор плюхнулся на место, распустились сволочи, и погрозил кулаком, открывшим глаза солдатам. Мерно загудел вентилятор, гоняя воздух по вагону. Пора, подумал Алмаз. Теперь Гиви, слушай внимательно заповедь старого Вора! У тебя, жена, дети есть? Да! Удивленно ответил он. Забудь! Вор не должен иметь семьи! По лицу кавказца было видно, что он совсем не хочет забывать свою семью, Вор продолжал, торжественно! Ты работал раньше? Да, овощной баз! Забудь! Вор не должен работать! Менты приосанились, еще бы, присутствуют при крещении Вора! Алмаз, продолжал повторять кодекс воровской чести, с удовлетворением, унюхивая в воздухе, лившемся в купе из вентиляции, примесь сладковатого, резкого запаха. Это постарался Вадим. Весь Столыпин, в этот момент курил азиатское зелье, удушливый запах проникал повсюду, первым задвигал носом Гиви, вай, какой, духань! По глазам было видно, жадный до анаши! Очухались и менты, принюхивались, крутили головами. Успокойтесь! Старый Вор, махнул рукой, это у малолеток  сегодня день рождения, им с воли передали  немного, пусть гуляют. И мне дали,  Алмаз бросил на стол маленький газетный сверток. Опер сразу открыл глаза, через него в тюрьму заходили наркотики, он грел ими своих стукачей. Информация стоила дорого, а за эту отраву, стукачи работали охотно, даже слишком. Чай, анаша, сигареты, были основной платой за предательство. Майор тоже знал, что это, иногда за рейс, он зарабатывал неплохие деньги, продавая через солдат вонючую отраву. Гиви, вовсе не думал, жадно схватив сверток, достал кусок и начал причмокивать, и припевать. Даже не спросив разрешения, сразу начал начинять сигарету. Алмаз, осмотрелся. Майор, уже совсем пьяный, все время закрывал глаза. Опер, пьяно крутил головой, но глаз не закрывал Алмаз, растолкал Ментов, сунув каждому в руку стакан. За дружбу! Гиви, задымил сигаретой, Алмаз шептал оперу о совместной работе. Тому живо представлялась поездка в Москву, новые звания, коридоры управления, затем все утонуло в тумане сна. Старый Вор слегка качнул мента, тот безвольно привалился к стенке. Слипались глаза, Алмаз обвел глазами купе. Гиви, откинувшись к стене, смотрел, нечего невидящими глазами в потолок, майор спал, нелепо подогнув колени. Опер лежал, уткнувшись в подушку. Вор сделал несколько быстрых, резких движений разгоняя в крови эфедрин, стало легче. Стараясь нешуметь, выглянул в коридор. Дембеля спали стоя, и сидя, Алмаз вернулся в купе, окуратно, залез в карман к майору, вынул ключ, которым проводники открывают двери в поезде. Из кармана опера вынул деньги, которые заплатил кавказец. Разорвав желтую папку с красной полосой вынул паспорт. Крадучись, пробрался между солдат, спавших сладким сном, открыл дверь в тамбур. Мерно стучали колеса, Алмаз, распахнул дверь, ветер ударил  в лицо, в голове прояснилось, выбрав промежуток, мелькнувший между столбами, он прыгнул в темноту.
Столыпин уже растаял в дали. Старый Вор, долго провожал его взглядом. Опять фортуна дала ему шанс, словно оправдывая полученное им прозвище АЛМАЗ! Сняв с себя повредившуюся при падении одежду, старик медленно побрел к освещенной огнями автотрассе Ростов-Москва.