Семейные тайны

 Семейные тайны

Мой дедушка по материнской линии – Михаил Ефимович Лозинский – кадровый военный,  не могу сказать, что очень похож на еврея, но я в этом никогда особо не разбиралась.
С детства я знала про дедушку,  что он родился в Киеве, папа рано умер  и он жил в очень относительном достатке с мамой и старшей сестрой.
Потом волна революции понесла его в Москву.  Следы мама и сестры затерялись, как принято говорить,  в вихре гражданской войны.  Дедушка  был  в первом выпуске кремлевских курсантов,  охранял  кабинет Ленина, и даже однажды получил от Владимира Ильича бутерброд, что звучало в семье почти как «орден». Участвовал в гражданской войне. Когда наконец все стихло, стал преподавателем в Академии Фрунзе. Во время Второй мировой пошел на фронт начальником штаба дивизии, предлагали должность командира дивизии, но он отказался, так как обещал  до конца войны не разлучаться с другом- начальником дивизии, в которой  служил.
После войны вернулся в Академию Фрунзе начальником тактического цикла факультета разведки. Полковник. По характеру гусар. Вскоре после моего рождения вышел в отставку.
В  этих рассказах есть и  правда, но как выяснилось много позже, далеко не вся.

1992 год, дед умер десять лет назад.  В прошлом перестройка.
Моя мама с серьезным и несколько торжественным лицом вызывает меня на кухню и говорит: «Ирочка, я думаю, что теперь уже можно сказать тебе правду. С твоим дедушкой Мишей  после войны поступили несправедливо. В 1949 г. в Академии начали выявлять евреев, и тогда дедушка сам пошел и сказал – Вы тут ищите евреев, я- еврей.
А почему же вы по паспорту русский? – спросили они. - Когда мы делали революцию, то думали, что все станут равны – гордо ответил дедушка и был сослан в Тюмень начальником учебной части пехотного училища. Через полтора года нас начали выселять из коммунальной квартиры и  твой дед уволился».
«Хорошо, мама, спасибо за информацию», - говорю я.

1994 год, дед умер 12 лет назад. Про перестройку уже начали забывать. Моя мама с серьезным  и несколько торжественным лицом вызывает меня на кухню и говорит: «Ирочка,  я не знаю, сколько еще проживу, думаю, что сейчас уже можно сказать тебе правду– я напрягаюсь- Мы говорили тебе, что дедушка  не знал о судьбе сестры и мамы.  Это не совсем так. Его старшая  сестра против воли родителей вышла замуж за царского офицера и уехала с ним в Америку. А папа у дедушки был владельцем крупной аптеки в центре Киева. И его и маму убили во время еврейского погрома в 1916 году. А дедушку спрятали соседи, поэтому он и уцелел».
Е-к-л-м-н!
Меня потрясает как сам факт, так и то, что от меня всю жизнь скрывали нечто очень для меня важное.
1994 год, спустя два дня. Я вызываю детей на кухню (Лешке уже двадцать, Марусе – тринадцать. На мой некритичный взгляд, на евреев они ни разу не похожи) и говорю серьезно и несколько торжественно:  « Дети,  пусть то, что я сейчас вам расскажу, не окажет никакого влияния на ваше отношения к украинцам».
Выслушав   меня, дети говорят: «Хорошо, мама. Спасибо за информацию».
С тех пор  я часто бывала в Киеве, особенно во время «оранжевой революции». И иногда, проходя по центру города, гадала – а где ж она была, та аптека?