Петербургский воронёнок

Во мне каркает пот вашей взрослой дороги,
Грязня пушок слезой цивильной
двуногого «врага»,
чьи извилины
слегка взмокли
с этой дороги-недотроги

– комфорт,
могилки,
ухаб учёный –
покатость строга…

Я – высь её.
Парю.
О птичечковое искушение!
Мою слитность – измысль?
Но Ничто не измыслить:
она – вы.
Капиллярами безбрежно-зверячьих внушений
наплескивает вам в сердце
про Совесть Безмыслия
её город.
– Расскребите ж
ваши древние нити
им – девственным,
настоенном на воде и граните!

Расканальтесь и рассмейтесь.
Перевесьтесь мостами,
плывя-играя – стройте,
годы меняя местами, –
взрослость детства прозрачна.
И помнить не надо
всё мутящий тот выкидыш –
ор мощно массовых ртов,
кровь,
булыжник,
голодные пелёнки Петрограда,
кровь в каналах,
драки изменивших фортов,
что, став Былым,
у мамы кремовой,
жаль, не спросили:
кто повстанцы Марта?
С кем честь России?
Теперь Былое – воняет…
А нас покоит,
  упруго
изольясь гранитом,
склеп светлый
   резного дара
– костяки-дворцы,
город-кость…
   –Глодай мудрость Петербурга!
И только б не проснуться.
О кар-ра! Кар-ра!

Ленинград, лето 1991