он и она

 I.
Мешало такое тёплое... вернее жаркое одеяло. Что  это…? Она  сквозь сон почувствовала, как ворочается муж, Андрей Васильевич.…… Сквозь сон  скорее ощутила, чем осознала, что он «передергивает» обручальное кольцо с руки на руку и подумала: « Андрюша! Сколько же можно так мучительно отвергать то, что есть…….?Как можно искать… света там, где светло…? и….. А ………. Ерунда………»  Сон  навалился на неё всей тяжестью. Обнял так! что  она захлебнулась  в силе нежности любви, вообщем - это зовётся негой! И всё - таки мысли не спали, Он, сон, перенёс её совсем в недавнее время.  В то время когда Андрей ещё не встретил Катю, когда тепло мужа и успокаивало и будоражило. Боже мой! Это было? Пронеслось во сне как стрела! Было! Чему удивляться! Было всё! И   первые порывы чувств, и страстные желания  которые легко удовлетворялись одними прикосновениями пальцев, да что там пальцев! Просто присутствием друг друга рядом. Есть выражение:  « чувствовать кожей», так это о них! Малейший разрыв связующей их невидимой нити, откликался нестерпимой болью, и можно было её назвать физической. Как будто расстояние пропорциИровало с разлукой. Был и неустроенный быт!  И ссоры, и желания.  Были неприятности!…. Были склоки, были падения, карабканья… и подъёмы!!!!!!! всё было!! И прошли они это - вместе!! вместе!!!!! Они просто срослись.  Срослись душой, телом, мыслями!( да мыслями, потому, что она сейчас точно знала, о чем думает её Андрюша,   ворочаясь в кровати и «передёргивая» обручальное кольцо. Он думал о ней! Молодой и красивой девочке Кате! И как думал…… с тоской, с надрывом……… как птица…….. вот –вот! лебедь! ) Их жизнь проходит под счёт, счёт этот Гамбургский. Сколько бы не было ходов,  рассчитанных   жизнью - антрепренёром, у них всегда между собой был свой, «гамбургский», счёт побед и поражений.
  Как давно она не видела его сияющих глаз. Не слышала смеха ………….. И не отзывалась…….. она притаилась…  и ждала……. Она дала ему свободу! Сама себя спрашивала: свободу чего?  Выбора!?! Нет…….. В его Выборе она не сомневалась!!!!!!! А вот песню он должен спеть!!! Свою! Только свою!!!!!!  Их общая песня……..… длинною  в жизнь,  по  этой причине ( его и её соло ) -  замерла.  Но она не прервалась…… она поётся шёпотом……….урчанием, бормотанием. Тихо. Пока каждый,  из них, выводит соло!
По её лицу пробежала улыбка……. И эта секретарша …….. со спичечными ножками заученно, четко и очень, кстати, мило выводящая вышколенные фразы, надтреснутым голоском… (подумалось - много курит) …. Смешная девочка. Она, просто умница, ценный работник в наше время!
Сон! Нет мысли, то плавно текущие, то прыгающие, оборвал звонок в дверь. Андрей, наверное, только что уснул. Пусть поспит – подумала она…. И, накинув халат быстрым, резким движением… направилась к двери. Боже! приезжают дети…. И вправду скоро Новый год…. Андрею нужно напомнить о встрече их в порту…….подумала! -  положив телеграмму на стол.
А теперь девушка… за дело! Урок, урок, урок………. Это жизнь.  И мы это примем……. И научимся….. ……. Главное чтобы он. Не плакал…. Не рыдал  так!!!!!!!! Не жалел себя!!!!!!!!!!!! За окном снег.  Нет, вы, просто, гляньте! Пушистые комья, хлопья, шарики  летящие, откуда – то  ни откуда.    У неё крылья! Они белые, тугие и сильные! Они готовы к размаху, они трепещут, … и рвануться…….. и вынесут!!! Так: сюда салфетка, прибор – хотя, зачем он уже привык к одной вилке, а то и просто ложке, Нет!! НУЖНО! Вот ёшкин   кот! Ещё и уколоть палец. Слизнув кровь, поправила сэтт на столе.  Пора звать мужа. Боже как же трудно делать голос умно-посудно - завтракательным, хочется просто заорать, что есть сил и треснуть сковородой по лбу, затопать ногами и хлопнуть дверью. Но это мгновение, минута! Когда он на воле придётся подержать себя в клетке, это не страшно, это временно.
Через промежуток времени польётся песня длиною в жизнь!  А сейчас нужно, чтобы Андрей не опоздал, на свою любимую работу,  не забыл, в впопыхах, подарок для Катюши, коробочка лежащая в правом кармане серого пиджака перекочевала в правый карман черного. Чтобы мог чувствовать, а ещё  любить слипшиеся пельмени, мог блестеть глазами, хоть и вдали от неё!
     Элегантная, мило-высокомерная женщина прошествовала , да именно прошествовала к входной двери , мимоходом чмокнув мужа в щёку и  посетовав на то, что  « трудоголизм» это не лучшее в жизни……Он как всегда в последнее время, сконфуженно глянул в зеркало и увидел покрасневшие от бессонной ночи глаза, посмотрел на свои руки  и обречённым жестом вернул кольцо на принадлежащее ему место ………….
Она подумала…. Нет, он не безвольный, просто ему сейчас это нужно и тихонько закрыла дверь.
Он стоял у окна и наблюдал как она села в поджидавшую её машину, дверь которой открыл незнакомый ему шофер, или мужчина, импозантный……и галантный. Ему даже показалось, что он видит блеск  шоферских глаз. Тьфу, что за чёрт!  Куда это она в такую рань? и что за мотопед ждал её под окном? Хотя уж точно не мотопед, она знает толк в машинах.
Уже допивая кофе, он поймал, себя на мысли, что упорно  его сознание возвращает ему картинку. А картинка эта - глаза жены……………………..
II.
Обручальное кольцо резало ему палец, всячески давило и мешало забыться во сне. Еще больше его раздражало такое близкое ощущение рядом жены, давно спящей и омерзительно теплой. В его тепле она давно уже не нуждалась – какой год её грело одеяло, а может и не только оно. Ему уже так хотелось отречься от всего этого – жены, порядком поднадоевшей или так до конца им и не узнанной, забот, вчерашних и завтрашних и этого дотошного кольца. Андрей Васильевич снял его с безымянного пальца правой руки и переодел в темноте на тот же палец левой руки. «Вот так сам себя и разженил», - подумалось ему. Жена заворочалась под боком и напомнила о своем существовании. «Кто ты?», - в который раз задался вопросом Андрей. «Кто ты? Тебя я не знаю». И, наконец, заснул.
Снилась ему Катька. Такая молодая и смехотливая. Такая родная и нужная, такая…любимая. Она щурила глаза на томное солнце и смеялась чему-то. Очень звонко, чуть закинув голову назад. Андрей Васильевич смотрел на нее, и на душе было, так же звонко. Хотелось жить и смеяться вместе с Катюшкой, чуть запрокинув голову. Она подбирала горсточки песка и ссыпала их через пальцы – длинные и тонкие, оттого какие-то непонятно - трогательные. Вдруг она сорвалась с места и побежала, легко и красиво. Волосы медленно развевались за худенькими, загорелыми плечами, повторяя движения песка, что был в её ладонях несколько секунд назад. Она остановилась и начала танцевать, под слышимую только ей музыку. Двигалась Катя немного угловато, но задорно и по-детски непринужденно. Повернувшись лицом к Андрею, она раскинула руки, зовя его к себе. Он заворожено смотрел на неё, медленно подошел и притянул к себе. Андрей Васильевич придерживал ее за тонкую талию и девушка, чуть откинувшись, весела на его руке, покачиваясь из стороны в сторону. Они смотрели друг другу в глаза и видели там самих себя – счастливых, влюблённых и от того немного сумасшедших.
А на улице шел снег. С тихим, раздражающим напором, напоминая Андрею, что на улице так же холодно, как и в душе. Он знал, что дома его ждет показательная жена–отличница с на славу, сваренным обедом и желанием угодить. А ему так не хотелось её кулинарных шедевров. Его тянуло на полу-свареные и прилипшие друг к другу пельмени, неумело приготовленные его Катюшей. Ему хотелось немного похмурившись, подшутить, над Катькиным неумением готовить. А ведь вкуснее тех пельменей он ничего никогда и не ел.
«Господи, что же это?!», - прокричало внутри Андрея.
Снег все падал и падал. Только сугробы не росли – снег таял на асфальте, не оставляя после себя никакого следа. «Вот так же и я – все живу, живу…», - в который раз мелькнуло у Андрея Васильевича в голове. Он прислонился лбом к холодному окну своего кабинета и слушал шуршание снега, бессмысленно смотря вдаль. В его сердце давно жила тоска.
Зазвонил телефон. То была жена, беспокоилась, наверно. Секретарша на спичечных ногах умелым натренированным голосом прощебетала ей что-то в трубку. Потом собралась, и на своих костыликах захромала походкой манекенщицы к лифту. Все это Андрей Васильевич чувствовал спиной, через дверь. Где-то пробило половину чего-то. Катькины часы тоже били и даже напугали его в первый раз. Но то были радостные громкие отсчеты его начинающейся заново жизни. Так же ликовало и его сердце, отбивая в такт часам. Они лежали с Катериной на широком синем диване, голые и удовольственно-изнеможденные друг другом.
Надо было ехать домой. Андрей Васильевич покосился на своё обручальное кольцо и вышел из кабинета.
В стеклах его машины отражались огни витрин и вывесок, рекламных щитов и уличных фонарей. Они то проносились мимо со скоростью, выбранной водителем, то замирали и, свесившись, глядели многочисленными немигающими глазами на Андрея. Такими же поддельными огнями подсвечивались глаза его жены, каждый вечер встречающей Андрея Васильевича у порога.
А ему так хотелось всмотреться сейчас в Катюшины глаза. Сжать её голову ладонями у висков и смотреть в два зелёных омута. Упасть на самое дно этих тёплых, с поволокой неизвестности глазищ, и найти там самого себя. Катя бы медленно потянулась к нему, чуть склонив голову на бок, нежно и будто осторожно поцеловала. Её рука перебирала бы его чуть кудрявые волосы на затылке, тоже нежно и осторожно. Кончики носов встретились бы и немного потерлись друг о друга. Катя улыбалась бы лишь глазами, а Андрей всматривался бы в них и…
Тишину его мыслей прервал голос жены – она звала обедать.
Андрей Васильевич уронил голову на руки и беззвучно заплакал.