Застывшие капли вечности

На моём рабочем столе скопилась целая россыпь камней самоцветов. Яшма и малахит, бирюза и обсидиан, агаты, змеевик, хризопраз – казалось бы, такое  многообразие должно только радовать. Но сейчас это обилие цвета и форм вызывает не восторг, а, скорее, досаду. Потому что мне нужен только один камень. Именно тот, что лучше всего подходит для задуманной работы. Большое количество вариантов усугубляет муки выбора, и я выгребаю из дальних углов всё новые и новые образцы.
   
Этот небольшой невзрачный камушек так бы и затерялся в груде обрезков, куда я совсем уж было его отправил. Но пальцы вдруг ощутили необычную шероховатость, осязательная память опередила зрительную, и, поднося желтовато-бурый кусочек к яркому свету лампы, я уже знал, что увижу.

Как же ты уцелел, бродяга, после стольких переходов и переездов, погрузок-разгрузок, привалов и дорог!
   
Знакомый пронзительный высверк оживил картинку из прошлого, и яркое видение сияющей горы вновь появилось перед глазами.
               
                ***

Маршрут в этот день сложился нелёгкий. Чтобы только выйти на профиль(1), пришлось часа два карабкаться вверх по осыпи, обходя ледник и выбираясь на крутой скалистый гребень горы. Погода не баловала, и с утра было довольно хмуро. Временами накатывало густое белое облако, осыпая нас холодной снежной крупой. Из-за воздушных течений долго удержаться на гребне облаку не удавалось, и оно нехотя, но неудержимо сползало вниз, в соседний цирк(2). Впрочем, мы не унывали. Погода в высокогорье меняется несколько раз в день, и если с утра дождь или снег, то к обеду, глядишь, прояснит и припечёт так, что можно будет загорать.
   
Переждав под скалой очередной снежный заряд, двинулись дальше. Обошли небольшую дайку(3) и по узкому саю(4) выбрались наверх. Всё, начало профиля здесь. Высота для этого района почти максимальная, поэтому присели отдышаться. Пока доставали пробные мешочки, вкладыши(5) и прочую геологическую атрибутику – ветер изменил направление. Над нами быстро продавило «окно», и в него, как в прорубь, хлынул поток яркого солнечного света.
   
Мы, уже готовые двигаться, замерли и ошеломлённо закрутили головами. Скалистая вершина, на которой мы стояли, вдруг заискрилась, заиграла всеми цветами радуги. Каждый камень, каждый кусочек щебня в осыпи и даже острый скалистый гребень – всё было усыпано яростно сверкающими точками света. Горело вокруг так, что глаза заслезились, и пришлось щуриться и моргать. Тот, кто видел огранённый алмаз, наверное, сможет представить гору, усыпанную мириадами мелких бриллиантов, переливающихся на солнце.
   
Впрочем, сначала мы решили, что это ночная изморозь, иней, не успевший растаять из-за «нелётной погоды». Но, подняв и рассмотрев как следует брызгающий светом обломок породы, поняли, что всё гораздо интереснее. Сам по себе камень достаточно ординарен: обыкновенный алевролит, покрытый жёлто-бурой коркой окисленного железа, – большинство окрестных гор сложены этой породой. Но одна его грань, как раз та, что «смотрела» в небо, была сплошь усеяна мелкими прозрачными кристалликами кварца. Они-то и преломляли солнечный свет, создавая столь поразивший нас оптический эффект.
   
Пока мы ползли вверх по склону, туман и низкие облака делали окружающий нас пейзаж мрачным, преобладали коричневые и серые оттенки. Угрюмый, неприветливый мир окружал нас. Однако, стоило выглянуть солнцу, как всё преобразилось. Световой день в высокогорье короток, и следовало торопиться, чтобы успеть закончить маршрут до темноты. Но ещё минут десять мы стояли, не в силах отвести глаза от этого сияющего великолепия. Там я и подобрал на память маленький осколок чуда.
   
Потом началась обыденная «лошадиная» работа: натирающий плечи рюкзак, изматывающее своим рваным ритмом движение по пересечённой местности, далёкий от комфорта походный быт и другие утомительные действия, которые, в общем-то, и составляют внешнюю суть полевой жизни. Яркое видение сияющей горы затерялось в потоке больших и малых событий. Да оно и понятно. Ведь полевой сезон – это прежде всего время напряжённого труда. Из-за капризов погоды полевики пребывают в постоянном цейтноте, и на праздные восторги не хватает ни времени, ни сил. Горделиво сияющие белыми вершинами горы становятся привычным местом работы, производственной площадкой. Однообразная ежедневная суета – и невыразимая красота дикой природы, которую не успеваешь прочувствовать… От такого сочетания начинает казаться, что внутри тебя всё окостенело, и сердце оделось скорлупой.
   
Но иногда какое-то крошечное событие, едва заметное движение воздуха и света меняет всё, и мнимая скорлупа разлетается вдребезги. Знакомая до мелочей и оттого безликая реальность поворачивается неожиданной стороной, и ты начинаешь ощущать непостижимую гармонию и красоту всего сущего.
   
                ***
   
Постепенно, раз за разом, открывался передо мной удивительный мир камня. Хрупкий, звенящий, сверкающий мир…
   
Наверное, многие весьма далёкие от геологии люди держали в руках кусочек прозрачного горного хрусталя, рассматривали на свет гладкий речной окатыш сердолика или агата, подбирали в дорожной пыли блестящие осколки кремня. Жаль, не часто приходит к нам осознание того, что порой сама вечность лежит у нас на ладони, что в этом крохотном кусочке планеты, который мы так небрежно вертим в руках, содержится информация, накопленная им за миллионы и даже миллиарды прошедших лет.
   
В месторождении Циннвальд (Германия) были найдены кристаллы кварца, возраст которых оценивается в 270 миллионов лет. В западной части Австралии, на горе Маунт-Наррейер, обнаружены кристаллы циркона ещё более почтенного возраста: от 4,1 до 4,3 миллиарда лет! Представить подобные промежутки времени почти невозможно.
 
…В толще земной коры, в жаре остывающей гранитной магмы зарождались и росли эти прозрачные, как вода, кристаллы. И тихая мелодия их жизни вливалась в оглушительную симфонию развивающейся планеты. Мерно накатывали и отступали волны вселенского прибоя. Подчиняясь неумолимой силе этого ритма, вздыхала и вздрагивала Земля. Хрупкая оболочка земной коры крошилась и трескалась, ломаясь на огромные плиты материков. Кипящая лава вырывалась из раскалённых недр, порождая чадящие конусы вулканов. Морщинистая кожа материков дыбилась тысячеметровыми складками, выдавливая на поверхность каменную плоть горных хребтов.
   
Сменяли друг друга эры, эпохи, тысячелетия. Время неспешно свивало свою бесконечную нить. Приходили и отступали моря, сочной зеленью покрывались равнины, увлажнённые тающими ледниками. В тёплых лагунах тяжело ворочались гигантские рептилии. Тянулись к свету папоротники, плауны и хвощи – те самые, что превратятся потом в каменный уголь. Пугающей исполинской тенью промелькнули могучие динозавры, их гулкие шаги и полные ярости вопли затихли и канули в тёмную бездну веков. По непрерывно обновляющейся Земле кочевали первобытные племена и народы, возникали из небытия и обращались в прах цивилизации, создавались и рушились государства. Полыхали войны, натужно ревели машины… и вновь наступала тишина.
   
А кристаллы продолжали свою невидимую жизнь, вбирая в себя запах, цвет и звук уходящих тысячелетий, аккумулируя энергию прошедших эпох.
   
И вот теперь ползаем мы по бугристой коже планеты, постукиваем молоточками, ищем то, чего не теряли. И мысли наши далеки от этих глобальных картин. Мы думаем о том, что завтра обещают вертолёт, а наши пробы ещё не упакованы; о том, что уже полдень, и надо бы чего-то пожевать; думаем о сапогах, что вот-вот развалятся, и о портянках, которые проще выбросить, чем отстирать. Романтика дальних дорог выходит из нас вместе с потом, испаряясь на ветру. Остаётся лишь горькая соль суровой действительности.
   
Крепкие бородатые мужики, что отправлялись в старину в неведомые края за самоцветными каменьями, должно быть, тоже были сугубо земными, практичными людьми. Иначе не выжить бы им в диких горах, в глухой тайге да безлюдной степи. Но не хлебом единым жив человек, и было же что-то ещё, кроме ежедневной заботы о пропитании, жадности и азарта. Быть может, тихое изумление посещало и их огрубевшие души. И руки, извлекающие на свет божий драгоценный кристалл, дрожали не только от нетерпеливой алчности.
   
С древнейших времён привлекали человека эти совершенные творения природы. Красота, долговечность и редкость драгоценных камней обуславливали их высокую цену. Тысячелетиями служили они мерилом богатства и могущества. Огромная стоимость отдельных камней была причиной преступлений и кровавых войн.
   
Для образования совершенных кристаллов требуются исключительные природные условия. С одной стороны, их росту ничто не должно мешать, никакие посторонние включения не должны осквернять благородную чистоту камней. В других же случаях именно «загрязнения» придают кристаллу яркую окраску (рубин, изумруд), создают неповторимую игру света, иризацию («кошачий», «тигровый глаз», звёздчатый сапфир), особую декоративность и привлекательность (кварц-волосатик, янтарь).
   
На Земле до настоящего времени выявлено и описано более 5000 минералов и несколько тысяч минеральных агрегатов (так называемых горных пород). Но лишь около 300...400 их природных разновидностей используются в ювелирном и камнерезном деле.
   
Мир самоцветного камня настолько богат, причудлив и разнообразен, что не хватит и десяти жизней, чтобы охватить его целиком. Среди мастеров-камнерезов существуют свои, практически замкнутые касты. Есть «алмазники», которые занимаются только огранкой алмаза и не признают ничего другого. Больших специалистов в этой области во всём мире наберётся несколько десятков, и попасть в их узкий круг неимоверно сложно.
   
Другая категория мастеров – «крупноделы». Эти специализируются на больших, «глобальных» формах: вазы, столешницы, камины и т.д. Мелочёвкой вроде шкатулок или брошек «крупноделы», как правило, пренебрегают. Впрочем, времена теперь сложные, и пуговицы станешь точить, лишь бы прокормиться.
   
Сам не встречал, но слышать приходилось о камнерезах старой закалки, которые всю жизнь работали исключительно по малахиту или янтарю. Камень свой знали они досконально, и секреты мастерства передавали из поколения в поколение.
   
Есть мозаичники, мастера малых форм (скульптурки, камеи) и множество других направлений и специализаций.
   
Видимо, представители этих гильдий могли бы привести массу доводов в пользу своего, самого интересного и самого важного ремесла. Но любовь к камню примиряет и объединяет всех.
   
В наше время широко применяются синтетические камни, их можно получать в любом количестве, любых размеров и цветов. Некоторые искусственно выращенные кристаллы являются аналогами природных и обладают теми же физическими свойствами. Другие не имеют природных аналогов и используются как самостоятельные ювелирные камни (например, фианит, фабулит, гранатоиды). Но, обладая двумя первыми качествами драгоценного камня – красотой и долговечностью, – искусственные кристаллы не являются редкими, поэтому и стоят они в десятки, сотни раз дешевле натуральных.
   
В природе же цветные и драгоценные камни по-прежнему остаются явлением уникальным, их запасы ограничены и невосполнимы. Глубоко заблуждается тот, кто думает, будто декоративные образцы цветного камня валяются повсюду, чуть ли не под ногами. Требования к ювелирно-поделочному сырью весьма жёсткие и многочисленные, далеко не каждый с виду интересный камень идёт в дело.
   
Вот и этот колючий сверкающий обломок не годится в работу. Сиротливо лежит он в глубине стола, задавленный торжественным великолепием своих благородных сородичей. Капризно-утончённая бирюза и высокомерно-сдержанный агат, общительная нарядная яшма и самолюбивый загадочный обсидиан – среди этих аристократов мой старый знакомец совершенно теряется и блекнет. Но всё же я не хочу его выбрасывать. И дело тут вовсе не в сентиментальности.

                ***
   
Давно стемнело. Почти беззвучно полыхает костёр. Шум текущей невдалеке воды настолько привычен, что надо напрягаться, чтобы отделить его от иных, даже менее громких звуков. Обычно мы не разжигаем огонь без большой необходимости, но кто-то из нас захотел романтики, и настроение это вдруг передалось всем. Огонь заворожил. Каждый понимает, что не мешало бы отдохнуть после тяжёлого маршрута, тем более что завтра снова наматывать бесконечные километры. Но променять живое тепло костра на стылый брезент палатки никто пока не решается.
   
Едва слушая чей-то неторопливый рассказ, перекатываю между пальцами небольшой остробокий камушек. В темноте он совершенно обычен и сер, но теперь-то я знаю его секрет. Вот взойдёт солнце…

                ПРИМЕЧАНИЯ:

(1)Профиль – линия на карте, в строгом соответствии с которой проводится отбор проб на местности.
(2)Цирк (горный) – чашеобразное углубление в горах, с крутыми стенами и полувогнутым днищем.
(3)Дайка – относительно тонкий, вертикально стоящий пласт горной породы.
(4)Сай – узкая пологая ложбина на склоне горы, промоина.
(5)Вкладыш – сопроводительный листок с кратким описанием геологического образца.

(1998 год)