Мария

              Но тут прибежали седые волхвы,
              К тому же разя перегаром.
                Владимир Высоцкий.

Две Марии, два имени, два крыла –
Их величия не измерить,
Потому что одна из них родила,
А вторая сумела поверить.

Здесь и правда, и вымысел, и торжество,
И страдания, и печали…
Почему же о третьей в жизни Его
Все Евангелия промолчали?

Мы об этом задумаемся неспроста,
Плод познания горек и сладок:
Вся короткая жизнь Иисуса Христа –
Средоточие странных загадок.

Ведь не день и не два, а из года в год,
Вечно сам с собою в раздоре,
Он скитался вдали от синайских широт,
Может, даже у Белого моря.

Там, где хищные ветры поземку мели,
Где бураны ревели: «Не наш ты!»,
Светлокосая женщина этой земли
Повстречалась Ему однажды.

И она Его отогрела с трудом.
И шепнула в январскую стужу:
«Ты обрел навсегда и жену, и дом,
Ну, а я отыскала мужа».

И вершила по-женски свое колдовство,
Чтоб родной показалась чужбина,
Так любила Его, так хранила Его,
А потом родила Ему сына.

И порою кручинилась по утрам:
«Что Тебе отравляет душу?
Почему Ты скорбишь, что какой-то храм
Будет кем-то дотла разрушен?

Посмотри, как под солнцем искрится лес,
Как уводит к полям дорога,
И высок шатер голубых небес –
Вот он Храм и Обитель Бога!

Так забудь печали свои поскорей,
Отдели плевела от злаков…»
Он и верил ей, и не верил ей,
И Отца призывал и плакал.

Но пришли «волхвы» в неурочный час
И сказали: «Воля Господня,
Потому что прислали из центра приказ,
Что назначен погром на сегодня.

Никакого зла не имеем к Тебе,
Только нас они не спросили.
Видно так уж выходит по нашей судьбе,
Что не нужно святых в России.

Ты не будешь три дня умирать, сосед.
Мы убьем Тебя, не калеча…»
И тогда Мария крикнула: «Нет!»
И рванулась «волхвам» навстречу.

И вцепилась она без мольбы и слез
В чью-то рожу, смердящую тухло.
Но льняное пламя ее волос
Ало вспыхнуло и потухло.

А потом каблуками ломали ей грудь:
«За кого заступилась, сука!
Пусть еще кто-нибудь и когда-нибудь…
Будет всем пример и наука!»

И ворвались с кольями наперевес.
И тревожный шепот разнесся:
«Где же этот еврей? Куда он исчез:
То ли спрятался, то ли вознесся?»

Не нашли они Его, не нашли,
Хоть порушили пол и стены…
А возник Он в иной стороне земли,
На другом краю Ойкумены.

И в юдоли, где встретить Ему довелось
Черноглазую дочь Магдалы,
Вспоминал Он, как желтое пламя волос
Под дрекольем вспыхнуло ало.

А когда погибал Он, распятый Бог,
Искупивший грехи Мессия,
То на север глядел и глядел на восток,
Где дремала в снегах Россия,

Чтоб оттуда тучи, как корабли,
Принесли дожди и прохладу,
И прекрасная женщина дальней земли,
Словно чудо, возникла рядом,

Чтоб она налетела, как Божья гроза,
Как святая стихия боя,
И вцепилась отчаянно в чьи-то глаза
И закрыла Его собою,

Чтоб взметнулось пламя ее волос
Светложелтое, как колосья…
Только свет померк. И исчез Христос –
То ли спрятался, то ли вознесся…

Или снова отправился к мрачным местам,
Где застыли моря и реки,
В сумасшедшей надежде, что только там
Обретет Марию навеки.