Сыну

Ты хочешь знать сынок, как жил отец?
Грешил, смешил, раскладывал на ноты.
Бери тетрадь, там сердцем для сердец,
Там всё что было, гарь, сомненья, взлёты.

Понять спешишь, за что такая боль?
За что в полтинник так ломает кости?
Увы, горька. Горька Пермянка соль,
Ползу пока на беспримерной злости.

Нас осеняла кормчего рука,
Мы пели гимны культу «Я»рекизма.
И нас носила времени река,
По беспримерным стройкам коммунизма.

Мы пили водку, так не пил никто,
Одеколон, разбавленный из лужи.
И шли туда, где даже дед Пихто,
Был мерзлотой и триппером контужен.

Кухарка-мать, одна на десять рыл,
Она и прачка, и сестра и шлюха.
Нас Дед Мороз речёвкой с мату крыл,
Когда тайгой ползли в снегах по брюхо.

А как мы дрались, Господи прости,
За рюмку водки, пачку самосада.
Кирзою в глаз, заточки не в чести,
Бои без правил плачут от досады.

Мы так мечтали сбросить бремя пут,
Проклятый гнёт того капитализма.
Что хрен ЦеКа, ломающий уют,
Нам всем казался старой доброй клизмой.

Вот так я жил. Да что тебя томит?
Живи как все, пей солнце, воздух, ветер.
Да будет жизнь, без боли и обид,
Пока есть свет на этом белом свете.