Символ веры

    Символ веры


Непросто в моей семье складывались отношения с верой, также как непросто
складываются сейчас мои отношения с нашей официальной церковью.
Моя прабабка по материнской линии Марфа родилась в семье зажиточных
крестьян Ефремовского района Тульской области.
В 17 лет полюбила веселого, кудрявого Антона, который посватался по всем
правилам, но получил отказ из-за своей бедности.
В ту же ночь Марфа собрала узелок и вместе с Антоном отправилась в Москву.
Она была безграмотна и смогла устроиться на работу только прачкой. А прадед
пошел в проводники на Тульскую железную дорогу.
От железной дороги молодой семье выделили комнатенку в подвале,
неподалеку от вокзала.
Марфа была не только истово верующей, но и считалась провидицей, с ней, по
семейным преданиям, советовался сам патриарх Тихон, и у меня до сих пор
хранится подаренная им прабабушке вышитая жемчугом икона. В доме
постоянно ютились монашки, и Марфа часто уходила с ними на богомолье,
иногда куда поблизости, а то и в Киевскую Лавру.
 А между тем, в семье рождались дети, всего числом 13. Но большинство
умирало в младенчестве, а некоторые доживали до 5-7 лет, но потом все равно
помирали от недосмотра, пока Марфа ходила на богомолье. Осталась в живых
только моя бабушка Феодосия, которая уже после рождения мамы стала
стесняться этого простонародного имени и поменяла его на Галину.
Прадеду Антону жизнь, при которой жены постоянно не было дома, а дети
помирали один за другим, не нравилась. Служил он по-прежнему проводником,
хорошо пел – пассажиры любили его компанию и, естественно, подносили – кто
сколько. Постепенно прадед спился, стал пропивать зарплату, и неграмотная
Марфа ходила в управление, исправно ставила крестик в знак получения
заработанных им денег.
 В конце-концов Антона разжаловали в чернорабочие, и он погиб по пьянке,
раздавленный между вагонами. Дедушка с бабушкой в это время отдыхали на
юге, и гроб на кладбище в с трудом добытой телеге отвезла Марфа с совсем
еще маленькой мамой.
 А Марфа и на самом деле умела предсказывать какие-то важные вещи – моему
военному и вполне неверующему деду предсказала день начала войны, потом
предсказала день собственной смерти…
Это, правда, не мешало моей маме издеваться над верой бабки, как и
полагалось в те времена примерной пионерке. Мама была окрещена тайком,
пока родители были в отпуске. При этом Марфа по неграмотности записала ее
по старому календарю, и мы до последнего времени отмечали ее день рождения
17 марта, а надо было 4 марта.
 Потом и мама стала верующей, но вера у нее какая-то примитивно-утилитарная.
 Она вечно торгуется с богом, вступая с ним в совершенно неприличные
переговоры по ничтожным поводам.
Дедушка и бабушка по отцовской линии всегда казались мне атеистами. Дед
был известным международным разведчиком, выглядел настоящим денди, много
лет прожил в Европе. И вдруг, оказывается, что моя мама в пятидесятые годы
по субботам бегала и искала им свечи для неведомых мне иудейских обрядов.
 Мой сын сам принял крещение в 16 лет, но в последние годы носил на груди
какой-то языческий талисман.
А отца крестил в понедельник батюшка из Боткинской больницы, когда сам он
был в полном беспамятстве. Во вторник папа умер. А в воскресенье мы с
Марусей слезно умоляли священника с Ваганьковского кладбища (свой,
Боткинский, был на даче) поехать к отцу, боялись, что не успеем. Но он
спешил в гости и отказал нам.
 После смерти сына я приняла таинство крещенья одновременно с внучкой.
И только дочка Маруся верила в Бога до 12 лет, а потом как отрезало, не
может с чем-то смириться, что-то принять - и уговаривать бесполезно… Так и
ходит нехристем.
В моей комнате висит три иконы – Казанской Божьей Матери и пониже, по
бокам две армянские, полученные в подарок. На тумбочке у дивана всегда лежит
Библия. Но я не могу назвать себя истинно верующим человеком. Ветхий Завет
для меня слишком депрессивен. Мне близок только Новый Завет. Но и его я
воспринимаю по-своему. Просто из всех религий мне ближе то, чему учил
Христос.
 И из молитв я чаще всего вспоминаю только одну – «Господи, дай мне силы
изменить то, что возможно изменить, дай мне смирение принять то, на что я
не могу повлиять, и дай мне мудрость, чтобы отличить одно от другого». И
даже это не всегда получается.